Я подавляю глупый смешок, пару раз машу головой и беру в руки костюм, некоторое время с интересом прощупывая мягкую ткань. Карен выжидающе приподнимает брови вверх, заканчивая со своей прической, и я в ответ закатываю глаза, снимая с себя одежду. Быстрыми движениями руки девушка помогает мне застегивать комбинезон, пока я сооружаю высокий пучок на голове, вместо прежних растрепанных волос.
— Готово, можешь выходить, — произносит Карен, пытаясь ободрительно поджимать губы.
Я выхожу из полупустой квартиры, направляясь в подъезд и без надобности поправляю рукав. В непривычном одеянии — а комбинезон весьма и весьма облегает все тело — я чувствую себя скованно и некомфортно.
Тихая улица города встречает меня потоком холодного воздуха и сигаретного дыма. На улице подозрительно тихо, мимо не спеша проезжает лишь парочка одиноких машин, и я начинаю подозревать, что сейчас не более пяти утра. При моем появлении незнакомые мне повстанцы окидывают меня хмурым взглядом и нехотя расходятся от подъезда до ближайших автомобилей. Среди них остается лишь Адриан, одиноко докуривающий свою сигарету. Будто не замечая моего появления, он продолжает пускать клубни дыма в воздух, пока его вдумчивый взгляд направлен куда-то сквозь улицу.
Если бы не неизменная татуировка на шее, я бы и не узнала в этом парне знакомого повстанца. Сейчас на нем сидят темные джинсы и белоснежная футболка, поверх которой накинута черная кожаная куртка. Сквозь косуху едва просвечивается поясная кобура с пистолетом, и я против воли удивленно вскидываю брови. Видимо, я слишком долго и бесцеремонно рассматриваю его странный образ, потому как спустя пару минут он направляет на меня вопросительный взгляд в сочетании с вялой ухмылкой.
— Не знала, что ты… куришь, — говорю я первое, что приходит в голову.
Он в ответ лишь ухмыляется и закидывает сигарету в ближайшую мусорку.
— Вообще-то, нет, но иногда тянет, — признается парень, откровенно разглядывая мой комбинезон. — Сигареты – это как бывшая, к которой ты возвращаешься снова и снова, пьяным или подавленным. Вот ты насытился… и вновь идешь покорять мир.
Я наблюдаю за его беглым взглядом и ехидной ухмылкой, за которой он прячет волнение, и понимаю одно – его и Карен что-то тревожит. И вряд ли это связано с чем-то кроме их масштабной повстанческой деятельности…
Адриан отходит от ступенек подъезда, подходя к черному скутеру, сиденье которого украшено кровавыми языками пламени, и берет в руки черный мотоциклетный шлем, протягивая его мне. С явным недоумением на лице я подхожу к транспортному средству медленным шагом, вопросительно приподнимая бровь.
— Ты пройдешь со мной через все или сбежишь? — с вызовом произносит он, улыбаясь самой ослепительной улыбкой.
Я принимаю шлем, оглядывая парня с ног до головы сомнительным взглядом, и театрально улыбаюсь.
— Жаль только прическу попортить, — отвечаю я и надеваю защиту на голову, некоторое время копошась с ремнями.
Он издает привычную усмешку, с непритворным интересом наблюдая за мной со стороны. Когда я усаживаюсь за ним на заднее сиденье скутера, обвивая его спину руками, отточенными привычными движениями рук он надевает шлем, заводит двигатель, и мы трогаемся с места. Вслед за нами едут и остальные повстанцы, кто-то на таких же скутерах, а кто-то находится за рулем массивных внедорожников, до отвала набитых какими-то боеприпасами. От вида этой картины завтрак невольно подступает к горлу, и я сильнее прижимаюсь к водителю, хватая ртом воздух.
Меня одолевают странные чувства. Где-то внизу живота зарождается некое волнение перед событием, исход которого я не в силах узнать, но в то же время страх неизвестного словно дает под дых, и вот я уже мысленно задыхаюсь от недостатка кислорода и от недопонимания происходящего.
На улицах ни одной живой души. Мы едем практически по пустым дорогам навстречу ледяному ветру. Время от времени мимо проносятся одинокие автомобили, водители и пассажиры которых недоуменно оглядываются в нашу сторону. У меня перехватывает дыхание, когда мы приближаемся к главной королевской резиденции. С каждой секундой даже сквозь рев мотора мой слух улавливает громкие голоса многочисленных людей, которые прорываются сквозь незначительную ограду гвардии. Целеустремленная толпа рассредоточилась вокруг центральной площади, скандируя какую-то невнятную фразу.
— Стой! Что ты?.. — мой взволнованный голос вырывается из груди, намереваясь напрочь заглушить рев мотора.
Адриан аккуратно паркуется, не доезжая до толпы. Я наблюдаю, как Карен, Алекс и десятки других повстанцев, вооруженные до зубов, прорываются вперед, и люди, скандирующие «Фредерик, выходи!» и «Долой короля!», без вопросов расступаются перед ними, пропуская ближе к дворцу.
Парень отцепляет свою черную поясную кобуру и проводит через петельки для ремня на моем комбинезоне. Проведя до конца, он закрепляет ее и оставляет «карман» для оружия возле моей правой руки.
— Что… что происходит? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Помни, что он заряжен, и бери его только в крайних случаях. Это понятно? — он в упор смотрит мне в глаза.
— Я не возьму его, — отвечаю я, направляя на него испуганный взгляд.
— Я не спрашиваю тебя. Лилибет, я не всегда буду рядом, а он всегда пригодится, — спокойным тоном говорит парень. Одним движением руки он достает оружие из кобуры и протягивает его мне. — «Walther P99», немцы знают толк не только в машинах, но и в оружии. Этот малыш проверен временем.
Я хочу сказать, что мне плевать, что это за пистолет и кто его изготовил, но продолжаю молчать, не в силах произнести ни слова. Беру оружие в руки, аккуратно осматриваю его и понимаю, что это далеко не пневматика — корпус пистолета черный, прохладный и опасный. На рукоятке выгравировано название оружия и еще куча непонятных моему глазу цифр.
— Помнишь, как стрелять? — он поднимает напряженный, полный решимости взгляд.
— Я не…
— Элизабет! Я. Спрашиваю. Помнишь, как стрелять?! — вновь настойчиво спрашивает он, перебивая мой лепет. Его напряженный громкий голос режет мне слух и брови тут же угрюмо сходятся на переносице.
— Да… кажется, — мгновенно срывается с моих губ. — Зачем все это?
— Знай, что я никогда бы не сделал этого, не будь это так важно, — звучит его стальной голос, пока он забирает у меня пистолет, упаковывая его обратно в кобуру.
— Думаешь, на меня могут напасть? — спрашиваю я и от непривычной тяжести справа рука по инерции тянется к оружию, слегка поглаживая кожаную кобуру.
— Я не думаю, я знаю, — уверенно сообщает он, принимая у мимо проходящего повстанца пистолет более внушительных размеров, пару секунд он прячет его за пояс, прикрывая кожаной курткой.
Еще несколько десятков мятежников быстрым шагом направляются в сторону толпы с винтовками в руках и суровыми выражениями лица, готовые на любой исход событий. Адриан берет меня за руку, и мы следуем за ними под отдаленные сирены полицейских машин. Всего на мгновение я оглядываюсь назад и обнаруживаю бесконечное множество подъезжающих автомобилей и скутеров полиции, несколько мужчин в униформе в спешке выбегают из транспорта, наставляя в нашу сторону оружие.
— Долой короля!
— Фредерик, не стесняйся!
— Долой короля, свободу народу!..
У меня замирает дыхание, как только я вижу стволы пистолетов, направленные практически мне в лоб, но Адриан ловко протискивает меня вперед через бесконечное количество недовольных людей, которые уже прорезают путь к дворцу сквозь невесомые ограждения.
Амалиенборг
В сон Кристиана бесцеремонно врывается отдаленный вой толпы. Когда он открывает глаза, еще некоторое время ему кажется, что все это лишь сон, и взлохмаченная голова вновь касается подушки, но лишь ненадолго. Непроизвольные крики людей вновь набирают обороты, кто-то скандирует речь, а кто-то позволяет себе более художественные высказывания в адрес короля.
Резко подрываясь, кронпринц босиком выскакивает с кровати в одних пижамных штанах, направляясь к окну. Слегка пододвигая французскую штору молочного оттенка, ему открывается изумительный вид на центральную площадь Амалиенборга, на которую хочет прорваться неугомонная толпа. Ошарашенный взгляд Кристиана рассредоточено блуждает по людям, оценивая весь масштаб ситуации.
