- Почему вы пришли ко мне? Разумеется, я могу дать вам отряд, чтобы уничтожить этот гараж. Но мне необходим приказ из президентского дворца. Нам запрещено проникать в шиитскую зону. Кроме случаев, когда приказ подписан самим президентом. Почти с полной уверенностью скажу, что вам не получить его подписи. Впрочем, если в он все же вознамерился вам помочь, ему пришлось бы отозвать 8-ую бригаду из Сук Эль Гарб, а это ослабило бы его военные позиции. (Он вздохнул.) Знаете, на прошлой неделе по расположению наших войск было выпущено пять тысяч снарядов в час на квадратный километр... Сирийцы стараются похоронить джамблатистов под артиллерийскими снарядами...
- Значит, ничего не поделаешь? - спросил Малко, уязвленный тем, что Нейла рисковала жизнью, как выяснилось, впустую.
Ливанский офицер с хитрой улыбкой пригладил усы.
- Здесь, в Ливане, всегда можно найти выход: надо заплатить агентам, чтобы они вели непрестанное наблюдение за гаражом, и перехватить мусоровоз, как только он покинет квартал. Я предупрежу посты вокруг Шия, чтобы они проявляли особую бдительность. Мы его остановим. Или...
Он не закончил фразы. Роберт Карвер не позволил ему замолчать:
- Или что?
Ливанец продолжил с обезоруживающей улыбкой:
- Недалеко находятся позиции ваших десантников. Вы могли бы осуществить превентивную операцию. Или атаковать с вертолетов. Или с помощью артиллерии...
Малко показалось, что резидент ЦРУ готов вцепиться в горло полковнику Тарику.
Хриплый голос по-арабски передал какое-то сообщение по переговорному устройству, лежавшему на письменном столе, и полковник Тарик, прижавшись к микрофону губами, ответил ему. Вошел молодой майор в больших очках и молча слушал их разговор. Роберт Карвер поднялся и бросил на Малко разочарованный взгляд. Тот тоже встал. Ситуация ясна. От ливанцев ждать нечего. Но когда они направились к двери, полковник Тарик окликнул их:
- Почему бы вам не обратиться к президенту? Он там недалеко от вас...
Роберт Карвер пробормотал что-то, к счастью, не слишком внятно. А в коридоре повернулся к Малко:
- Теперь видите, почему сами ливанцы называют службу внутренней безопасности службой внутренней бесполезности. Я был уверен, что этим кончится. Жандармерия, в которой служат и мусульмане, и христиане, с трудом поддерживает собственное внутреннее равновесие, ее никто не решается использовать. В глубине души они наверняка считают: одной машиной-бомбой больше, одной меньше - какая разница. Город и без того разрушен восьмилетней войной. Так что не о чем особенно беспокоиться.
Вестибюль был усыпан осколками. Часовые не сводили глаз с зеленой линии Шуфа, где располагалась артиллерия друзов. Малко с яростью поддел ногой пустую банку из-под пива.
- Раз так, я сам пойду посмотрю, что это за гараж такой, - сказал он. Хотя бы смерть Нейлы не будет бесполезной. А потом дадим телекс в центр.
- Вы с ума сошли! - запротестовал Роберт Карвер. - Они же вас знают. А я ничего не смогу сделать, как только вы попадете в этот квартал. Кроме того, главная наша цель - самолеты.
- Не идти же мне с лупой по их следу, - ответил Малко.
- В данный момент найти самолеты невозможно.
- То, что вы собираетесь сделать, просто идиотизм, - настаивал на своем американец.
Малко даже не стал отвечать ему. Так он был взбешен.
"Олдсмобиль" медленно проехал мимо почерневшего остова гостиницы "Святой Георгий", мимо "Фениции", тоже превращенной в пустой каркас. От порта осталась лишь куча щебня. Квартал, где раньше проживали армяне и бедные курды, просто больше не существовал, так же как кафе на сваях, куда старики-бейрутцы приходили выпить и заключить пари о чем угодно.
- Едем на площадь Мучеников, - сказал Малко.
Махмуд послушно свернул на заросшую травой улицу Заафаран и выехал на площадь Мучеников. Малко приказал остановить машину возле памятника. При солнечном свете развалины выглядели еще печальней. Он сделал несколько шагов к ступеням комиссариата. Дождь еще не совсем смыл кровь Нейлы. С болью в сердце посмотрел он на коричневое пятно, больше чем когда-либо преисполненный решимости довести дело до конца даже в одиночку.
Малко, с "нагрой" на плече, слился с толпой на улице Омара Беюма. Махмуд, предусмотрительно оставшийся за рулем "олдсмобиля", провожал его взглядом. Пропуск "Амала" по идее должен был обеспечить Малко безопасность. Между постами на улице и командным пунктом связи не было. Продавцы заняли товаром грязную проезжую часть, оставив для машин узкий проход. По плану, который составил для себя Малко, улица Мечети Хусейна должна быть третьей справа.
Если его задержат, он делает репортаж для своего радио.
Портреты с застывшей улыбкой бородатого имама Муссы Садра и Хомейни образовывали разноцветную мозаику, отчасти прикрывавшую серые зачуханные стены из бетона, плохо отделанные да еще изуродованные снарядами. Кое-где они перемежались с фотографиями "страдальцев" "Амала", отретушированных так, что они стали походить на великомучеников... Мысленно помолившись, Малко стал удаляться от белого танка итальянцев, стоявшего на перекрестке. Последний дружественный островок. Кроме них, он тут единственный иностранец. Почти на каждом шагу попадались теперь бойцы "Амала" с "Калашниковыми" на плече, которые подозрительно оглядывали прохожих. В толпе встречались женщины с закрытыми лицами, которые несли на головах корзины. Дождя, как ни странно, не было.
Мимо на полной скорости промчался "лендровер" с вооруженными людьми и обрызгал его до колен грязью. На минуту он остановился, чтобы отдышаться, возле портрета четырех боевиков "Амала", казненных израильтянами. Если лететь по воздуху, отсюда до "Коммодора" не больше пяти километров, но это уже другой мир. На плоских крышах повсюду дежурят возле крупнокалиберных пулеметов бойцы. В глубине двора он заметил едва замаскированный танк Т-52. Сделка "Амала" с палестинцами удалась, и квартал ломился от оружия.
Молодой парень чистил на балконе свой "Калашников", а рядом толстая женщина отжимала белье.
