– Ну вот, – продолжила Варенька. – Никита ещё в институте хотел научиться трюкам всяким, к каскадёрам на киностудию ходил. Он ведь и автомобиль хорошо водит, и верхом ездит – просто класс! Потом постепенно стал этим каскадёрством подрабатывать. Знаете, у Никиты всегда всё получается, стоит только захотеть. Задумал в рекламе сняться – и снялся. Видели, наверное, серию роликов, где студенческая компания кофе пьёт? Так у него там больше всех слов… – Варенька вздохнула. – Всё было так хорошо! И вот… Неудачно упал во время трюка. Травма позвоночника…
– Хреново… – повторил бритоголовый, попивая пиво.
– Правда, врачи говорят, что всё не так страшно, – поспешно добавила Варенька. – Если сейчас операцию сделать, функции должны полностью восстановиться. Но эта операция таких бешеных денег стоит! Ну где, где я их возьму?!
– А родители? – деловито осведомился собеседник.
– У него – безработные. Никита из Норильска. Завод «Североникель» знаете? Сокращают, а он градообразующий. У меня только мама – учительница, – девушка всхлипнула в уже мокрый насквозь платочек. – Нет, я не понимаю: неужели врачи такие бездушные? Они же клятву Гиппократа давали – не отказывать в помощи!
– Ну, ты скажешь – клятву! Врачи тоже люди, жрать хотят. А оборудование, импортное, между прочим, им кто, твой Гиппопотам закупать будет? Да утри ты сопли! Все сначала в истерике, а потом выкручиваются как-то.
– Как? На панель, что ли, идти?!
– Неужели пойдёшь? – живо заинтересовался бритоголовый.
– Подумаю, – уклонилась Варенька от прямого ответа, решительно вытирая слёзы и поднимаясь с ящика.
– Ну, если надумаешь, меня не забудь. По знакомству, – усмехнулся санитар, указывая рукой направление к выходу.
– А я дорого брать буду! – с задорной наглостью предупредила, обернувшись, Варенька.
– Обижаешь, начальник. Отслюним по первому разряду, – заверил вслед труженик царства мёртвых.
Лолка открыла заспанная, злая, чуть ли не в ночнухе, хотя время было далеко за полдень. Однако, увидев Вареньку, просветлела.
– Привет, подруга! Сколько лет, сколько зим!
Девушки сразу направились на кухню, и Лолка, отчаянно зевая, бухнула на плиту турку.
– Слыхала про Никиту… – осторожно начала она, искоса глянув на Вареньку. – Ну, как он?
– А… – махнула та рукой, горестно вздохнув.
– Ясно, – вздохнула и Лолка, закуривая.
Определяющей индивидуальность чертой Варенькиной подруги и бывшей однокурсницы являлась яркая, обаятельная вульгарность. Впрочем, в творческих кругах это качество принято называть самобытностью.
– Не выспалась ни фига, – сообщила она, потягиваясь. – Пять часов вчера в торте сидела.
– В торте? – не поняла Варенька. – Это что-то из «Трёх толстяков»?
– Ага, про толстяков, – захохотала Лолка. – Особенно у которых кошельки толстые. Они жрут-пьют на своём банкете, а я посерёдке, в торте. Сиськи в розочках, задница в шоколаде…
– Погоди, Лолка! Какие розочки, какой банкет? Что ты в торте делаешь?
– Работаю. Сюрпризом. Начинкой. Сладкой девушкой.
– И как это всё, интересно, выглядит?
– А вот так вот! Заказывает какой-нибудь новый русский банкир торт своему дружку на мальчишник. А оттуда я выскакиваю – оп ля! Мужики в отпаде. Потом я пляшу на такой фиговой подставке. А потом объявляют: «Лот первый – розочка на левой груди! Весь сбор в пользу Лолочки!»
– И что?
– И они меня облизывают…
– Что?!
– То самое! Грудь – 200 баксов, задница – 100…
– Фу, Лолка!..
– …прикинь, за вечер сколько выходит?!
– Ну ты даешь! – не могла прийти в себя Варенька.
Хотя Лолка не была бы Лолкой, если бы не выкидывала время от времени подобные штуки.
– А вот этого не надо, – перевела на свой язык подруга. – Я говорю, давать ничего не надо. Отсутствие интима даже в контракте оговаривается. Посмотрели, облизнулись…
– В смысле, облизали?
– Ага! И чао-какао! Прикинь?
– Да уж…
Тут Варенька с изумлением уставилась на кусок черного хлеба в руках сладкой девушки. Та, проследив ее взгляд, расхохоталась.
– Да меня теперь от одного запаха этих проклятых бисквитов мутит! Понюхай-ка пять часов кряду, – объяснила она, разливая кофе по чашкам. – И потом, эти деньги – только в руках подержать. Я ведь за квартиру еще и половины не выплатила. Плюс сеструха на платном учится. Все туда идет… А я что? И в джинсах похожу – не лопну. Благо на работу одеваться не надо, – Лолка фыркнула. – Совсем даже наоборот… Удобно, а?
Отхлебнули кофе. Помолчали.
– Я ведь зачем пришла, – начала Варенька. – Посоветоваться. Может, чего подскажешь. Никите деньги на операцию нужны. А я даже не представляю, где такую бешеную сумму взять можно.
– Где взять, где взять… – пробурчала Лолка. – Где деньги берут? У спонсоров, конечно. У тебя ж его нет, ясное дело… Ой, слушай, – вдруг оживилась она, – что, если потрясти ту мадам, с телевидения?
– Какую мадам?
– Ну, которая кофейную рекламу спонсировала.
– А она-то здесь причём?
– Да ты чо, девушка, с Луны упала? Никитку-то твоего в рекламе, что, за красивые глазки сняли… То есть да, именно за красивые. Но сперва-то он сам кое-кого снял. Ой, да ладно, не буду, ты же у нас святая…
Варенька, растерянно молчала. Она не хотела унижаться до пошлых ревнивых выяснений. Да и не время сейчас…
Лолка, закурив, резюмировала:
– Значит, спонсоры отпадают. Ну что тогда еще можно посоветовать? Дурные деньги, они ведь только по-дурному и достаются. Своровать, ограбить – раз. Это не катит. Надо знать, где и как. Не сможешь, еще и сядешь, – по-деловому рассуждала Варенькина наперсница. – Второе – проституция…
– Знаешь, я даже об этом думала… – призналась Варенька.
– Ха! Тоже мне, Сонечка Мармеладова выискалась, – презрительно усмехнулась Лолка. – Да и не так это просто. Там давно уже все зоны влияния поделены и забиты. А еще, прежде, чем в проститутки подаваться, сообрази: распрекрасный твой Никита потом первый в тебя плюнет.
– Да лишь бы он выздоровел. Потом – хоть потоп. Все равно.
– Это тебе сейчас все равно. Ладно, дальше. Третье – стриптиз. Если в приличное заведение устроиться, то все путем. Но ты не потянешь…
– Почему это? – оскорбилась Варенька.
– Ага! А снимать что будешь? Белые носочки и пионерский галстук?
– Лолка! – Варенька вдруг хитро засмеялась. – А помнишь капустник на третьем курсе «Это не я, это он»?
Подруга, как раз отхлебнувшая кофе, фыркнула так, что брызги веером полетели на Варю.
– Ага, такое разве забудешь?! Мастер, приколист, устроил праздник перевоплощения!
– И каждый должен был сыграть свою полную противоположность… Образ, наиболее ему чуждый.
– Я, блин, вся из себя была такой интеллихэнткой, – закатила глаза Лолка. – Чуть не сдохла, пока вместо матов Ахматову учила.
– А помнишь, что делала я?
– Батюшки! – ахнула Лолока. – А ведь стриптиз и делала! Пародию, конечно, но все равно классно получилось. Мужики, помню, чуть слюной не подавились… Слушай, мать, а ведь можешь, когда захочешь.
– Хочу, – твердо сказала Варенька. – Хочу много денег Никите на операцию.
– Да ладно тебе коммунистку перед расстрелом изображать, – не оценила ее самоотверженность Лолка. – Решила – значит, решила. Ближе к телу. Где-то у меня газетка с объявлением приготовлена. Для себя припасла, да уж ладно, пользуйся, – приговаривала она, роясь в тумбочке. – Ага, вот: «Требуется танцовщица для ночного клуба»… Мать моя женщина! Просмотр сегодня вечером!
Варенька и Лолка ошалело уставились друг на друга, вернее, подруга на подругу.
– Что же делать? – опешила Варенька.
– Покажешь тот, институтский танец, – безапелляционно решила Лолка. – Где барахло и кассета?
– Дома, кажется… Да их искать надо.
– Я помогу. Берем тачку, – командовала Лолка, быстро одеваясь, кидая что-то в сумку и время от времени отодвигая растерянно стоящую на пути кандидатку в стриптизёрши.