— Отвратительно! — крикнула она, осторожно снимая рубашку.

Амелия прислонилась к грузовику, глубоко дыша.

— Мне нужна вода.

Пакстон подошла к кузову грузовика и полезла в холодильник. К счастью, Стид должен был привезти напитки на День благодарения и еще не разгрузил их. Пакстон протянула Амелии воду и сказала:

— О, ради всего святого и доброго, ты даже не беременна, Амелия!

Она схватила воду и начала набирать ее в рот. Пакстон тоже протянула мне бутылку. Я делала маленькие глотки, не желая снова раздражать желудок.

Амелия посмотрела на каждого из нас.

— Мы команда. Тебя тошнит, меня тошнит — нас тошнит! Ура!

— Тебя сильно тошнит по утрам? — спросила меня Пакстон.

— С каждым разом все хуже. И это длится весь день. Меня мутит от каждой мелочи.

— Я никогда не забеременею, — простонала Амелия, забираясь обратно в грузовик.

Пакстон рассмеялась.

— Давай отвезем тебя домой. Тебе нужна мята, чтобы успокоить животик. — Она посмотрела на свой черный лифчик. — А мне новая рубашка.

К тому времени, как мы добрались до дома, я рассказала Амелии о том, как сильно Митчелл хочет ребенка, и о наших планах. Она была счастлива.

— Ты же знаешь, что будет трудно скрыть это от всех. Я поняла это довольно быстро и уверена, тетя Ви все поймет. А твоя мама? Она догадается, как только увидит тебя.

— Ни за что. — Я рассмеялась. — Я не думаю, что моя мама узнает.

Мой телефон запищал о пришедшем сообщении.

Митчелл: Твоя мама здесь. Она вылетела более ранним рейсом, чтобы удивить тебя. Где ты?

Я вскинула голову.

— Моя мама уже здесь! Она прилетела раньше!

Я: С Пакстон и Амелией у них дома.

Телефон Пакстон отозвался текстовым сообщением. Она несколько секунд смотрела на него, а затем расхохоталась.

— В чем дело? — спросила Амелия.

— Это от твоей мамы, Амелия. Она велела дать Корин немного крекеров и миндаля, если они у меня есть. Она также написала нарезать лимоны и дать Корин понюхать их. А еще мама Корин здесь. И если ты не справишься со своей тошнотой, она поймет это в ту же секунду, как увидит тебя.

У меня свело живот.

Мелани знала. Конечно, за свою жизнь она родила довольно много детей.

— Наша мама — самая крутая мать на Земле. Клянусь, я хочу быть такой, когда вырасту, — со смехом сказала Амелия.

— Подожди. Лимоны? — спросила я, рыча.

— Да, если тошнит от запаха, поможет что-нибудь свежее, например, лимоны или розмарин. Мелани всегда совала мне в лицо розмарин, когда я была беременна Гейджем.

— Разве Лори не поймет, если увидит, что ее дочь разгуливает с лимоном под носом? — спросила Амелия со смешком.

— Корин, если ты хочешь сохранить все в секрете, тебе придется скрывать это получше.

Я вздохнула.

— Я не знаю, что делать. Должны ли мы рассказать всем? Разве не говорят, что следует подождать? Знаешь... на всякий случай.

— Чепуха, — возразила Пакстон. — Ты можешь рассказать кому угодно в любое время. Нельзя управлять судьбой, удерживая что-то внутри, как бы сильно ни хотели верить, что можно.

Вот почему мы с Пакстон были лучшими подругами. Она все делала по-настоящему, и я знала, что она права.

Амелия издала звук, который заставил нас с Пакстон закричать от неожиданности.

— У меня есть идея! Но ты должна позвонить Митчеллу и получить его согласие.

— В чем дело? — спросила Пакстон.

С выражением, говорившим, что она замышляет что-то недоброе, Амелия протянула мне свой телефон.

— Скажи Митчеллу, что он нужен нам здесь. Сейчас же.

Я понятия не имела, что она задумала, но сделала то, о чем она просила. Амелия повернулась к Пакстон и сказала:

— А ты, возможно, захочешь пойти и надеть рубашку, Пакстон! Мне нужна краска для ткани Хлои и белая футболка!

Пакстон вскочила и побежала в свою спальню.

— Больше ничего не говори, пока я не вернусь!

Амелия села рядом и одарила меня улыбкой.

— Это будет самый эпический День благодарения в истории!

***

Мы с Митчеллом стояли на крыльце, держась за руки и глядя на входную дверь. Пакстон и Амелия уже вернулись в дом.

— Ты уверен, что мы должны это сделать? — спросила я.

Митчелл приподнял мой подбородок.

— Я хотел прокричать это с самой высокой горы, едва ты мне сообщила. Это просто наша семья. Мы никому больше не скажем.

Я кивнула.

— Интересно, кто первым это заметит?

Он пожал плечами.

— Я не знаю. Мама уже знает, так что она не скажет ничего, что могло бы испортить сюрприз. Может быть, твоя мама?

Закусив губу, я взглянула на футболку.

— Я не могу поверить, что Амелия смогла выдумать такое!

Митчелл посмотрел вниз и рассмеялся.

— Она всегда рисовала, когда была маленькой. Я думаю, это ее художественная сторона. Она унаследовала его от нашей бабушки. Она любила рисовать и тоже была хороша в этом.

Амелия оранжевой краской для ткани в самом низу футболки нарисовала две маленькие детские ножки. А над ним написала: «Я с начинкой» — того же цвета.

Сделав глубокий вдох, я посмотрела в глаза Митчелла.

— Ты можешь поверить, как далеко мы продвинулись всего за несколько месяцев?

Он поднял руку и положил ее мне на щеку. Я закрыла глаза от ощущения тепла на своей коже.

— Я каждый божий день благодарю Бога за тебя.

Наши взгляды встретились.

— Я тоже.

Он наклонился, коснулся своими губами моих и прошептал:

— Выходи за меня замуж.

Я хихикнула.

— Ты уже спрашивал меня об этом, и я, кажется, ответила «да».

Его губы скользнули по моему подбородку. Каждый поцелуй был мягким, и по всему моему телу пробегали мурашки.

— Я хочу жениться на тебе сейчас.

Я откинула голову назад, давая доступ к моей шее.

— Прямо сейчас?

— Завтра. Давай поженимся завтра.

Вскинув голову, я посмотрела на него.

— Что?

— Все, кого мы любим, здесь. Ну, кроме твоего брата. Давай позовем пастора, спустимся к реке и поженимся.

Мое сердце бешено колотилось. Я бы вышла замуж за Митчелла в суде, если бы он попросил меня об этом. Я уже начала бояться свадебных торжеств. Казалось таким глупым тратить большие деньги, когда как все, чего я хотела — это стать миссис Митчелл Паркер. Мне не нужны были все эти навороты и фейерверки, как и моему брату. У него была прекрасная свадьба, но я как Пэм. Хотела простого.

Митчелл рассматривал мое лицо.

— Если только ты не хочешь пышной свадьбы. Я не хочу ничего у тебя отнимать, голубка.

Я обвила руками его шею. Приподнялась на цыпочки, и наши губы снова встретились.

Наш поцелуй был мягким и медленным. Я чувствовала, как его любовь окутывает мое тело. То, как Митчелл притянул меня ближе, заставило мои колени ослабеть. Я любила этого человека больше, чем могла себе представить. И я любила нашего ребенка. Мне было все равно, как и где мы произнесем наши клятвы. Все, в чем я была уверена, это то, что я хотела быть женой Митчелла и родить ему этого ребенка.

Он оторвался от моих губ и прижался своим лбом к моему.

— Это было «да»? — спросил он.

— Это было «да». Давай поженимся завтра.

Митчелл обнял меня и приподнял, целуя на этот раз более страстно. Когда он опустил меня на землю, мы оба буквально растворились друг в друге.

— Я тогда позвоню пастору Берчу. Если он сможет это сделать, все, что нам нужно — это время.

Я возбужденно кивнула. Входная дверь открылась, и вышла Амелия.

— Вы собираетесь войти или нет?

Развернувшись, я сказала:

— Да. Нам просто нужно позвонить пастору Берчу, чтобы узнать, сможет ли он обвенчать нас завтра.

— Серьезно? — У Амелии отвисла челюсть.

Митчелл начал говорить по телефону и сделал несколько шагов в сторону. Я схватила Амелию за руки.