Священник. Правда, этого я прежде не видела. Вероятно, его подобрали по дороге. Он на удивление молод, но в черных волосах мелькает седая прядь. Его серо-голубые глаза округляются от беспокойства, когда он видит, в каком я состоянии.

– Что они с тобой сделали? – негромко спрашивает священник. – Слишком туго, да? – И начинает развязывать веревку, стягивающую мне лодыжки.

В горле у меня так пересохло, что кажется, будто туда песка насыпали, но все же удается проскрежетать:

– Слишком туго? Боишься, что я сбегу при первой же возможности?

– Если попытаешься сбежать, мне придется тебя остановить.

Это не угроза, простая констатация факта. Я перестаю сопротивляться. Священник освобождает мне ноги, но руки оставляет связанными за спиной.

– Пей, – говорит он, поднеся к моим губам кожаный мешочек с водой.

Я собираюсь покачать головой, не принимая чужую жалость, но инстинкт самосохранения побеждает гордость. В итоге я утоляю жажду и позволяю покормить себя маньтоу, не обращая внимания на то, как странно он на меня пялится.

Этот человек ведет себя со мной очень бережно. И вообще выглядит нормальным. Трудно поверить, что на самом деле он священник, одна из задач которого – рыскать по деревням в поисках тяньсай. И вырезать у людей языки.

Наверное, это уловка. Он пытается втереться ко мне в доверие.

– Вот уж не думала, что священники способны сочувствовать своим врагам, – едко замечаю я.

– Ты мне не враг, – отвечает он, его глаза в этот момент похожи на серые грозовые тучи, низко висящие над землей.

– Я тебе не верю.

– Мне твое доверие ни к чему. Я всего лишь должен выполнить свои обязанности: проследить, чтобы ты не умерла.

Я сажусь чуть прямее, чувствуя, как в душе начинает проклевываться росток надежды.

– Зачем? Кто хочет заполучить меня живой? – Священник встает. В его руке мелькает мешок. – Нет, погоди! – поспешно восклицаю я, содрогаясь от перспективы опять лишиться зрения. И снова нюхать вонь запекшейся крови. А еще я боюсь своих ночных кошмаров. – Пожалуйста, не надевай его на меня!

– Прости, но иначе никак. – Священник медленно приближается, и, похоже, он искренне огорчен. Или просто очень хороший актер.

Я пытаюсь отстраниться, но, конечно же, у меня ничего не получается.

– Скажи хотя бы, как тебя зовут! – выпаливаю я, с трудом сдерживая всхлип, когда он подносит ко мне мешок

Взгляд священника смягчается. Хотя не исключено, что мне это просто кажется.

– Лейе.

Мой мир снова погружается во мрак.

Я резко вздрагиваю и просыпаюсь. Слышу громкое лошадиное ржание. И тут же взволнованные голоса.

– Она наша. – Это бородатый священник.

– А у меня приказ самого главного министра, – возражает непреклонный голос. – От имени трона Дракона. Ты осмелишься не подчиниться имперскому распоряжению? – На некоторое время воцаряется тишина. – Даже не думай. Мы отвезем девчонку во дворец. Если хочешь поехать с нами, милости прошу.

Священник что-то говорит в ответ, но я не в состоянии разобрать ни слова. Слышу только, как открывается дверца повозки. С моей головы, наконец, снимают мешок, и чьи-то руки поднимают меня. Но занемевшие ноги отказываются держать тело, я падаю и, больно ударившись коленями о деревянный пол повозки, громко ахаю. Голова гудит, к горлу подступает тошнота.

«Дыши, черт тебя подери». Быстро хватаю ртом воздух. Зрение постепенно проясняется, и я различаю мужчину, облаченного в сияющие доспехи желто-малинового цвета. Это цвета Ши. Стражник. Да не абы какой, а, исходя из покроя формы, лейтенант, не меньше.

Одним движением он разрубает связывающие мои запястья веревки, и я принимаюсь тереть саднящую кожу. Зачем стражнику понадобилось останавливать повозку священников? И чего от меня хочет дворец? Я тяньсай. Убийца. Возможно, в столице меня будут судить. Или, скорее всего, заживо сгноят в королевской темнице.

– Вставай, – велит лейтенант, при этом голос его совсем не груб. У него приплюснутый нос, который, по всей вероятности, не раз ломали, а лицо испещрено шрамами.

Видя, что я и в самом деле не способна передвигаться самостоятельно, он поднимает меня с пола повозки и осторожно – вот уж не ожидала! – усаживает на мягкую траву.

Трава.

Вокруг меня все зеленеет, кое-где даже мелькают радостные желтые всполохи. Мы находимся посреди бескрайних полей, вдалеке виднеются высокие деревья. В воздухе разлит аромат цветов, легкий ветерок ерошит выбившиеся прядки волос. На мгновение кажется, что я снова оказалась во сне. Или умерла. Уж слишком здесь спокойно и красиво.

В следующий миг я замечаю две дюжины вооруженных стражников, стоящих на изготовку.

Никакой это не сон, всего лишь смена тюремщиков.

На этот раз мешок мне на голову не надевают и руки не связывают, но сопровождающий меня к экипажу лейтенант крепко сжимает рукоять меча. Прекрасно понимаю, что стражники расстреляют меня из луков, вздумай я сбежать.

– Забирайся внутрь.

Мне кое-как удается сесть в экипаж, неуклюже плюхнувшись на мягкое сиденье. Лейтенант устраивается напротив, отдает приказ, и лошади пускаются галопом. От быстрой езды поле превращается в размытое пятно. Я удивляюсь такой скорости.

– Кто вы такой? – хриплым, лишенным почтительности голосом спрашиваю я. Вообще-то, мне, девчонке-крестьянке, следует выказывать ему, военному, куда больше уважения, но меня мучит жажда, а тело горит словно в лихорадке.

Удивительное дело, он улыбается и на миг становится мальчишкой, каким был когда-то, до того, как военные тяготы закалили его характер.

– Я лейтенант Бао, – представляется он, слегка склоняя голову, и я киваю в ответ. – Меня назначили сопровождать тебя в императорский дворец. В столицу прибудем примерно через две недели.

– Дворец? Зачем меня везут во дворец?

– Мне приказано доставить тебя в целости и сохранности. А что уж там главный министр будет с тобой делать, меня не касается.

– Главный министр?

– Главный министр Чжао Ян, бывший главнокомандующий имперской армией и наш военный министр.

Лейтенант передает мне бурдюк с водой. Я осушаю его до дна, выпиваю все до последней драгоценной капли и утираю подбородок рукавом.

– Что понадобилось от меня военному министру?

Лейтенант Бао проницательно смотрит на меня, и я утверждаюсь в мысли, что он не из тех, кто слепо исполняет приказы. За нахмуренными бровями скрывается острый ум.

– Ты наделена магией, не так ли? – интересуется он.

Нет смысла отрицать очевидное, поэтому попытаюсь выведать у него хоть какие-то сведения.

– Магия в Империи запрещена, ею могут пользоваться только священники Дийе. Меня должны казнить. Так зачем же ты, лейтенант, везешь меня во дворец?

– Наш император мертв. Заключенное с Хонгуоди перемирие вовсе не означает, что в стране больше нет вражеских шпионов. Да и Менгу с Нандой только и ждут удобного случая, чтобы напасть на нас.

«Возможно, не будь мы такими кровожадными, другие государства оставили бы нас в покое», – думаю я, но благоразумно оставляю эти соображения при себе.

– Империи нужна помощь, – будничным тоном произносит лейтенант Бао. – Мы в постоянном поиске талантов.

– Талантов? Почему бы вам не велеть священникам перестать убивать тяньсай? Ведь они обладают магией, – выпаливаю я, не в силах сдержаться, и тут же вжимаюсь в спинку сиденья, уверенная, что получу по губам за такую дерзость.

Но лейтенант лишь смеется.

– Радуйся, что я не священник. Иначе тебе пришлось бы отвечать за свои слова. – Я опускаю глаза в пол, притворяясь пристыженной, а сама раздумываю, может ли быть такое, что Бао тоже терпеть не может священников? – Полагаю, это твое, – добавляет он, вкладывая мне в ладонь какой-то холодный предмет. Мой нефритовый перстень. Наверное, забрал у священников, которые, в свою очередь, отняли его у меня. Я сжимаю в руках единственное напоминание о доме. На глаза наворачиваются слезы, но мне удается сдержать их.