Все в кают-компании «Хейга» прекрасно знали обстановку. Поэтому никто не удивился, когда Тоби Инглиш поднялся и, сверкая голубыми глазами, разразился речью:

— И это вы называете разбором диспозиции, командир Падова? Всему составу Девяносто Второй Роты Противодействия предстоит высадиться на кишащий хорьками навозный шарик, и это все, что я могу им сообщить? — он скомкал единственный экземпляр черновика, лежавший перед ним на столе, и наклонился к командиру эсминца, зажав листок с диспозицией в кулаке.

Джей Падова ответил ему ничего не выражавшим взгляд ом, затем медленно повернулся к офицеру разведки:

— Джоанна, у вас есть что-нибудь еще?

Джоанна Мэннинг решительно захлопнула крышку своего портативного компьютера.

— Не для широкого ознакомления, сэр, — ответила она. На ее лице отчетливо читалось напряжение.

Инглиш повернулся к той, что была на целую ступень старше его по званию, и сказал:

— Номер карты, флора, фауна, координаты космопорта и приказ нанести удар — это все? Никаких сведений о цели? Никаких планов местности? Никаких технических параметров? Вы даже не знаете, каковы силы неприятеля там, внизу, и, однако, именуете себя офицером разведки.

В голосе его было столько угрозы, что женщина отодвинулась вместе со стулом и встала.

— Лейтенант, — устало проговорила она, — солдаты флота должны не размышлять, а сражаться. Вы хотите узнать, что я думаю по поводу предстоящей операции? Я могу поделиться с вами, но неофициально и не для сведения ваших подчиненных.

— Замечательно, — ответил Инглиш, скрестив руки на груди и все еще сжимая в кулаке скомканный листок с диспозицией. — Что ж, послушаем.

— Хорошо, лейтенант, — сказала Мэннинг, плотно сжав губы, стараясь совладать с приступом гнева. — Там, куда вы направляетесь, численность противника может в четыре раза превосходить численность туземцев. Эскадрилья халиан, по предположениям наземной разведки, насчитывает около двадцати простых штурмовиков плюс три класса эсминцев. Электромагнитное защитное поле над портом исключает возможность получения надежных разведданных из космоса, лейтенант. Так что, на них не рассчитывайте. То, о чем я рассказала, единственные данные, которые можно считать более или менее достоверными.

— Этого недостаточно, мы слишком рискуем…

Мэннинг прервала его с уверенностью испытанного в боях полемиста:

— Что требуется ОКОБНАШу, так это, чтобы вы прорвались в порт. Можете ударить маленькой группой или устройте диверсию, если это кажется вам более подходящим. Но прежде чем вы покинете район, вы должны позаботиться об этих трех эсминцах — взорвите один из их реакторов. К примеру, с помощью замедленного запала или направленного заряда мы дадим вам все, чем располагаем. Или найдите любой другой способ. Как вы сделаете это, лейтенант, решать вам. Но если хотите оттуда выбраться, вы должны их взорвать. У вас есть два часа для рекогносцировки.

Мэннинг угрожала ему в открытую, на деле — не ему одному, но всему подразделению. У Инглиша было только два пути: перегнуться через стол и придушить инструкторшу или заткнуться и тихо сесть на свое место. В присутствии Падовы он выбрал второе, уговаривая себя, что, наверное, не расслышал или не так понял ее.

В голове все еще звучали слова Мэннинг: «Если хотите оттуда выбраться». Неприкрытая угроза. Он никогда и помыслить не мог, что ОКОБНАШ — Оперативное Командование Объединенных Начальников Штабов — могло действовать столь откровенно. Его люди не были ни осужденными, ни зелеными призывниками; это были отлично натасканные солдаты. Пятьдесят человек. Инглиш чувствовал, как багровеет его шея, пока он обдумывал, а не отказаться ли от этого безумного задания. Это настоящее самоубийство.

Но он прекрасно понимал — так или иначе, но ему все равно придется этим заняться или же его людям под командой другого офицера. Теперь Инглиш понимал, почему командир Девяносто Второй не присутствовал на инструктаже. Никто в Высшем Эшелоне Альянса не хотел иметь безучастных свидетелей. Вероятность осечки слишком велика. Зачем лишние разговоры.

Так что в кают-компании теперь он был один против этой чертовой Мэннинг и Падовы. При этом Джей Падова предпочитал отмалчиваться.

Конечно, можно было упереться и потребовать официально запротоколировать эту встречу. В этом случае его люди могли бы подать в суд на командование и добиться хороших пенсий и значительных выплат за увечья. Если, разумеется, кто-нибудь из них вообще увидит этот протокол.

Но, так как Инглиш был более чем уверен, что никто никогда и ничего не увидит, то он и не стал показывать зубы. Ему совершенно ясно — из этой переделки они должны выбираться сами. Вместо этого он проговорил с максимальной едкостью:

— Давайте без обиняков. Вы хотите, чтобы я высадился с десантом в пятьдесят человек на враждебную планету, где расположена главная база халиан, и, не имея никакой поддержки, вывел бы из строя целый космопорт. Например, ядерным взрывом, который сметет все вокруг. А потом в кромешной тьме добрался бы до необозначенной эвакуационной площадки. И на все про все нам даются два часа? Вы вообще-то хотите, чтобы мы вернулись?

— По-моему, это риторический вопрос, — бросила инструктор по разведке. Она повернулась к Падове:

— С вашего разрешения, сэр? У меня еще много дел.

— Вы свободны, Мэннинг, — кивнул Падова и потянулся за сигарой, а Джоанна Мэннинг ринулась к двери. Электронное устройство успело-таки отодвинуть панель, а то Инглиш уже было подумал, что офицер разведки решила размозжить себе голову в припадке раскаяния. Падова затянулся, сквозь клубы сигарного дыма взглянул на Инглиша и сказал:

— Ну что, Тоби, это твой шанс. Что бы ты хотел захватить с собой из дополнительного арсенала?

Глаза Падовы сверкнули при упоминании об «особом» оснащении «Хейга». То, что «Хейг» был самым мощным эсминцем флотилии Союза, было заслугой Падовы — корабль имел электронные модули настолько совершенные, что при желании их можно было отнести к категории запрещенных. Маленький эсминец являл собой самую чудовищную военную машину, какую только можно вообразить. И каждый человек на борту гордился как командиром, осмелившимся презреть устав, так и мощью своего корабля.

— Большой шанс на что? — голова Инглиша дернулась вверх. — На посмертную медаль? У меня и так самый длинный во Флоте плащ, и несколько лишних хвостов хорьков не стоят того, чем это может обернуться.

— Шанс продвинуться по службе. Ты ведь станешь действовать в этой операции на уровне тактического командира — вытянешь ее, и я позабочусь, чтобы ты получил соответствующие деньги и звание.

Вот это выглядело довольно заманчиво. Инглишу пришлось признать, что Падова — непревзойденный психолог. Лейтенант слишком хорошо разбирался в ситуации, чтобы спрашивать, как случилось, что регулярный тактический командир не присутствовал на инструктаже. В подобном деле не стоит задавать вопросов, особенно если заранее знаешь ответы, которые только подтверждают твои подозрения. Миссия «Хейга» совершается в таком одиночестве, и так далеко от остальных кораблей, что последствия операции на Вифезде в равной степени могут заслужить как похвалу, так и осуждение.

Подобные задания всегда отличали Джея Падову, и Инглиш прекрасно знал это. Он также знал, что если он выполнит задание, то ему и впрямь светит теплое местечко. Поэтому он и продолжал вести игру с пузатым, провонявшим сигарами, тактическим гением.

— Знаете, сэр, шесть месяцев назад я сидел за кружкой «Будайзера» и один парень в баре рассказал мне, как ему случилось в Эй-Эс-Ди забросить сюда дюжину специалистов по оборудованию и несколько специальных агентов. Как вышло, что об этом нет ни слова в отчете Мэннинг?

— Знаешь, не будь ты так чертовски полезен, Инглиш, я бы тебе рога пообломал. Ты слишком умен для солдата. Я как раз собирался объяснить, что…

— Постойте, — Инглиш вежливо поднял руку. Судя по всему, сейчас должно было последовать нечто такое, о чем не должна знать даже Джоанна Мэннинг.