- Я вхожу в транс, сказал Кристиан, и пускаюсь в числа. Беру пять, сумму двух и трех, четырех и одного, половину и, следовательно, младшего братца десяти, саму систему от единицы до девяти, развернув приставленный ноль так, чтобы получилось десять, а на самом деле - все время замаскированная девятка, где бы она ни находилась, число чисел. Когда схлопываешь любое число к одной цифре, всегда вычитаешь девять, хоть и приходится делать это снова и снова.

- Я пытаюсь помнить те места, где бывал, сказал Адам, до мельчайшей детали, время суток, ощущение от какого-то часа на прошлой неделе или прошлым летом. А ты знаешь, что когда вы со Свеном боролись, как идиоты, среди сосновых шишек, в тот день, когда ты посадил нас с Кристианом друг другу на колени, чтобы наши краники перепихивались, у нас над головой все время летал ястреб и наблюдал?

- Его подослали, ответил Расмус, широким шагом выбираясь из болота и растягиваясь во весь рост на песке стрелки.

- Труднее всего, сказал Кристиан, не разговаривать. Мы с Адамом же все время болтаем. Он всегда подает мне сигналы, чего ожидать.

- У нас встает, сказал Адам. Кристиан смотрит на мои трусики.

- А у меня все зудит и чешется от того, что я ничего не делаю. Мама права, когда говорит, что я и десяти минут спокойно усидеть не могу.

- Я знал, что вытащить вас вдвоем на прогулку будет этого стоить, произнес Расмус. Мог бы и девчонку позвать, только от нее труднее смыться, а мне еще надо почитать, или же Свена, от которого улизнуть еще труднее. А вы - свободные духи, вам легко угодить, и вы полны неожиданностей.

- Вроде Адама, который с себя трусы стягивает, как я погляжу.

- Это не неожиданность, а неизбежность. Неожиданным было бы, если б он их на себе оставил.

- Мальчишки позади нас на траве, сообщил Адам, уже совсем в ней распластались.

Девчонки садятся. Зоологи собрали всех головастиков, которых хотели, и уходят.

Расмус, смеясь, встал и расстегнул штаны, сбрасывая их в комической спешке вместе с трусами и рубашкой.

- Дружелюбия ради, сказал он.

- Хорошая вода, сказал Адам.

- Слизь озерная, ответил Кристиан. Вся твоя. Но я тоже буду дружелюбен. Может, Расмус нас снова на коленки друг другу посадит, если ты с себя ряску сотрешь.

- Заходи. Прохладные влажные яйца - это хорошо.

Из ниоткуда, из-под низких ветвей ивы - мальчик. Самое поразительное в нем - густые черные ресницы, не сочетавшиеся с торчащими буйными волосами, темно-русыми там, где мокро, соломенными - там, где уже подсыхало. На нем были насквозь мокрые дешевые трусики, провисавшие под гениталиями, размерами больше напоминавшими Расмуса, чем Кристиана или Адама. Он нес с собой свернутые грязные джинсы, замызганную нательную майку и изношенные тенниски.

Остановился, готовый бежать.

- Привет, сказал Расмус.

Мальчик оглядел Расмуса с головы до пят, потом - Кристиана и прищурился на Адама, стоявшего посреди болота. Расмус заметил, что ему нужны очки.

- Я вас тут видел, сказал мальчик. Я с ними был, вон там, жабьи яйца ловил. Они меня вряд ли хватятся. Мы из города пришли.

- На экскурсию? спросил Расмус.

- Точно, на экскурсию. Они так и сказали. А вы тоже?

- Мы просто на великах поехали кататься, встрял Кристиан, и подурачиться, поболтать о том о сем.

- Эта вода противная, сказал мальчик. Можно я тут, это самое, с вами потусуюсь, если они мне начнут орать, на меня орать будут, то вы, типа, я вас давно знаю и тут случайно встретились? Учитель дает понять, что я ему нравлюсь, а этим головастикам - нет, и они до меня докапываются, когда он не смотрит. Он тоже меня не любит, но ему приходится притворяться, что любит.

- Меня зовут Расмус.

- А почему на вас одежды нет?

- А вот это - Кристиан, а вон там - Адам, делает вид, что его интересует экология болота. Мы голые, потому что нам нравится. Милости просим.

Расмус протянул руку. Ее не приняли.

- Я б себе трусы выжал, произнес мальчик, раз уж вы такие. Повешу их на велик сушиться, если вы не против.

- Гипертрофия, прошептал Расмус.

Ствол у него был густо-розов с голубоватым оттенком, крайняя плоть длинна и вздута, волосы на лобке - редки и девственны.

- Ни хуя себе! не сдержался Адам.

Мальчик, возя кончиком языка по подъему верхней губы, примерял на себя различные фразы, ни одной из которых не произнес вслух.

- У Адама манеры как у честного пса, сказал Расмус.

- Не дразнитесь надо мной, как эти головастики.

- Скажи нам, как тебя зовут, и мы не дразнимся, а восхищаемся.

- Джеремайас. А ваши я уже забыл.

- Вон там Кристиан, тут Адам, а я Расмус. Тебе сколько лет, Джеремайас, десять?

- Двенадцать.

- У тебя красивые глаза.

Джеремайас провел пальцем себе по щеке, обозначив в углу рта складку.

- И вы, значит, тут, типа, время проводите, а? На великах, свежий воздух, разделись. Я здесь с одним Лейб-гвардейцем бывал, мы с ним друзья, но если б я учителю про это сказал, он бы меня вообще заклевал.

- С Лейб-гвардейцем, повторил Кристиан.

- А у вас член, Мистер Расмус, такой же здоровый, как у меня, был, когда вам было двенадцать?

- Вряд ли, нет.

- Ой-ё-ёй!

Расмус откинулся на спину и стал рассматривать облака.

Джеремайас неожиданно перестал расхаживать взад-вперед и подсел к Кристиану, в чьи глаза и заглянул.

- А вы охотитесь на головастиков?

- Нет, как видишь.

- А как, спросил Расмус вроде как у неба, тебя угораздило связаться с экскурсией, с которой ты сбегаешь?

- Тетка из инспекции для несовершеннолетних заставила. Она ничего такая, нормальная. Взяла с меня слово, что пойду. Тут дело в том, что я никак не могу заставить ее понять, что меня тут не хотят.

- А твои родители что говорят?

Молчание. Недоверчивый взгляд Джеремайаса.

- Это вы их сюда привезли, как их там зовут, Адама и?

- Кристиана.

- Или они вас?

- Мы все друзья. Я у них спросил, не хотят ли они съездить сюда на велосипедах, и они обрадовались.

Джеремайас задумался над этим, загребая в горсть песок и пропуская его через пальцы.

Адам начал было что-то говорить, но умолк после того, как в него ткнулся большой палец ноги Кристиана.

- Я тут вам тоже мешаю, да?

- Пока нет, ответил Расмус, садясь. Мы прячем тебя от зануд и зубрил, разве нет? Кристиан с Адамом еще толком ничего не решили. У мальчишек оборона не так-то легко падает. Ты - приятный сюрприз. Милости просим к нам.