Я, Петин Семён Михайлович, уроженец местного города, заявляю в милицию и прочие строгие органы, на моего соседа по этажу Григорьева Степана, по факту хулиганского нападения на мою личность, с причинением вреда сотрясённой голове и повреждённому глазу, которыми даже теперь, по прошествии трёх дней, думаю с трудом и вижу неотчётливо. К заявлению прилагаю справку медкомиссии, где обозначено одобрение психиатра и неутешительный диагноз окулиста. Для подробностей полной картины нижеследующий пояснительный рассказ.

   В понедельник второго числа, возле двух часов ночи, вышел в коридор по жизненной необходимости. Объясняю подробность. Общежитие, в котором имею честь проживать, построено в непостижимо пошлые времена, и хоть отличается прочностью стен, что, безусловно, хорошо на случай землетрясения, остальных удобств в себе не содержит, вернее имеет их ограниченно в специальных местах. Я бы, на месте градоначальников, отдавал такие серьёзные постройки казённым учреждениям, где человек присутствует лишь по долгу службы, а не целыми днями. Но кто меня слушает?

   Выйдя в темноту и ориентируясь наощупь (лампочки побили дети, играя твёрдыми арабскими мячами), благополучно нашёл нужную дверь и пытался войти. Дверь не поддалась, хотя помещение находится в общем пользовании, и может быть недоступно только на время дневной уборки, которая, между прочим, происходит совсем не каждый день. Но кто это замечает?

   Не имея выбора, стал ждать, чувствуя неодетым телом холод сквозняков, пока дверь не открылась сама. Выходит мужчина и бредёт куда-то, держась за стену. Вхожу, наконец, внутрь, весь измученный ожиданием. Несветло, да и непривычно как-то, ничего подходящего не заметно. Предчувствуя недоброе, хочу обратно, в коридор, а как выйти не понимаю, потерял направление и ориентиры. Рванул наугад и не угадал, на живого человека наступил.

   Это у Григорьевых тахта такая невысокая, вместо кровати. Но я этого не знал, испугался очень. Стал человека ощупывать, не навредил ли здоровью, не сломал ли чего-нибудь важного неосторожной ногой. До конца выяснить не успел, Григорьев Степан вернулся, меня увидел. Я от неожиданности вскрикнул, а Степан, так и вовсе повалился. Но лежал недолго, к выключателю кинулся. Тут я пожалел, что в квартире Григорьевых нет детей, играющих арабскими мячами. Зажегся свет, и увидел я себя, ослепшими от стыда глазами, на тахте, рядом с женщиной. А та, подлая, из одеяла вся вывалилась, неодетое тело показывает.

   В себя ещё не пришёл, глаза от предлагаемого оторвать не решался, а Степан, ни слова не говоря, руки стал распускать. А кулачищи у него, от неумного труда, до огромной величины наросли, в ущерб остальному. Чтобы не погибнуть в считанные минуты, был вынужден привлечь внимание бессмысленными криками. Этим, конечно, нарушил, предусмотренную для отдыха тишину, но другого способа остаться в живых не нашлось, потому как жена Григорьева Степана, вместо того, чтобы бежать за помощью, застыла соляным столбом, словно увидела горящие города Содома и Гоморры.

   Очень нескоро разбуженные соседи разняли наши дружные тела и, не обращая внимания на мои просьбы, милицию вызывать не торопились. Говорили, что треугольные дела надо решать без вмешательства государственных органов, у которых есть заботы поважнее. А что может быть важнее жизни простого человека, из которого, в основном, и состоит любое государство? Но кому это интересно?

   Категорически заявляю, что ничего треугольного в наших отношениях быть не могло, женщину эту я знать не знаю, и видел её второй раз в жизни. И вообще, не в моих вкусах средневековая эстетика, не испытываю радости при виде таких габаритов, и даже опасаюсь. Сам я, как можно заметить, вовсе небольшой. Кто-нибудь скажет: 'маловат', но это вопрос спорный. Многие командиры Земли не велики размерами, но славны делами своими. А другой, в дверь чуть влезает, а что оставит потомкам? Вот и этот носорог, даже не спросил ничего. Да умеет ли он разговаривать?

   В таких стечениях и произошло избиении законопослушного гражданина. А ведь любой мог оказаться на моём месте. Каждый мечтает, что минет его чаша, и бывает очень удивлён.

   Зная, что закон предпочитает раскаявшихся, согласен признать себя виновным, но лишь отчасти. Больше виноваты архитекторы, которые мастерят неприспособленные жилища. А где инспекторы пожарной охраны? Если, не дай бог, случится, куда бежать в лабиринте этом? Где аварийные знаки и запасные выходы? Придётся из окон прыгать! Но, товарищи дорогие, не в каждом коридоре есть первый этаж.

   Вследствие вышеописанного, прошу применить к Степану Григорьеву строгую пресекающую меру.

   Ожидающий справедливости, Петин С. М.

   P.S. Сделать это необходимо незамедлительно, так как вышеуказанный, при каждой встрече на общей кухне, делает страшное лицо и дерётся щелбанами.