Он спустился в холл. Ночной сторож храпел, развалясь в продавленном кресле. Выйдя из отеля, Лал Оберой направился по узкой улочке к Золотому Храму. Завтра он обязательно должен был успеть на поезд, отходящий в Дели в 6 часов 32-минуты. Вместе с "кирпанами" он доставит в Дели небольшой груз героина, привезенного сюда из Пакистана, и легко заработает таким образом несколько тысяч рупий. Сто сорок рупий за каждый грамм. Он пересек площадку перед входом в храм, над которым висели часы, и вошел во внутреннюю ограду. Около того места, где полагалось, снимать обувь, дремал сторож-сикх. Замотав голову шарфом, Лал Оберой прошел босиком через маленький "очистительный бассейн". По сравнению с теплым воздухом вода показалась ему ледяной. Два припозднившихся паломника раскладывали свои спальные мешки как раз у самого главного входа. Десятки других уже давно спали, улегшись прямо на мраморной дорожке, окружавшей бассейн. Завернутые с головой в покрывала, они походили на трупы. Здесь был постоялый двор, бесплатно предоставляющий ночлег паломникам, но многие из них, прибыв издалека, не хотели терять ни минуты того драгоценного времени, которое они могли провести в храме, священном для каждого сикха.
* * *
Бесшумно ступая босыми ногами по белому, еще не остывшему мрамору, Лал Оберой прошел мимо священного дерева ююба, склонившегося над водами бассейна, и, перешагнув через несколько спящих фигур, оказался у маленькой лесенки, ведущей в одно из окружавших бассейн строений. Здесь жили служащие Золотого Храма: сторожа, музыканты и повара со своими семьями. В пруду что то плеснуло, и он обернулся, рассчитывая увидеть совершающего омовение сикха, но это была рыба.
Поднявшись на третий этаж, он вышел на террасу и, повернув направо, остановился перед зеленой дверью, ведущей в башню с часами. Но напрасно Лал Оберой пытался ее открыть: она была заперта изнутри. Сердце его учащенно забилось. На светящемся циферблате было двадцать минут одиннадцатого. Он пришел вовремя. Человек, с которым ему предстояло встретиться и о котором он ничего не знал, должен был ожидать его но другую сторону этой двери, чтобы сообщить ему кое-какие сведения, которые надо было передать в Нью-Дели. В сильнейшем беспокойстве Лал Оберой несколько раз негромко постучал в деревянную створку двери, сам перепугавшись, что нарушил царящую вокруг ночную тишину, и в первый раз пожалев, что де слышно назойливой музыки.
Присев в полутьме на корточки, он попытался осмыслить происходящее. Может быть, тот, с кем он должен был встретиться, просто опоздал. Он подождет. Увидеть его никто не мог. К тому же, сейчас все спали, и территория храма оставалась открытой только для совершающих обряд. Стараясь отвлечься, он стал думать о Ведле. В Дели он скажет всем, что это - его племянница. На ближайшем базарчике он купил ей шелковое сари, первое в ее жизни, и она тотчас же с гордостью завернулась в него и не сняла, даже ложась спать. Он поселит ее в комнате за своей лавкой сувениров, что находится вблизи отеля "Империал", и будет пользоваться ею каждый вечер, прежде чем отправиться домой...
* * *
Лал Оберой резко тряхнул головой, поняв, что задремал. Часы показывали без четверти одиннадцать! Вскочив на ноги, он снова попытался открыть дверь: она была по-прежнему заперта. Он не знал, что делать. Если он уедет в Дели, не получив этих сведений, у него могут быть большие неприятности... Но что же делать? Он не знал даже имени того, с кем должен был встретиться.
Он предавался этим размышлениям, когда внезапно на лестнице послышались голоса. Похолодев, чувствуя, что сердце его бешено колотится, он сжался в комок. На террасе появились два босых бородача в оранжевых тюрбанах, шароварах и длинных рубахах. Сбоку, на перевязи, у каждого висел большой "кирпан". Один из них был весь обмотан длинной мотоциклетной цепью, напоминавшей патронную ленту. В руках у другого был электрический фонарик, который он направил на Лала Обероя. Тот выругался про себя: если бы у него хватило сообразительности притвориться спящим, его приняли бы за одного из паломников.
- Что ты здесь делаешь? - тихо спросил сикх. В голосе его было больше удивления, чем угрозы.
- Ничего, - пробормотал Лал Оберой, - ищу место для ночлега.
- А почему ты не спишь внизу?
- Там слишком много народа.
Фонарик по-прежнему неумолимо светил на него. Внезапно он почувствовал стыд за свои остриженные волосы. Он не был сикхом и даже не носил бороды.
- Откуда ты? Ты не ив наших?
- Я из Дели, - сказал Лал Оберой. - Да-да, я сикх, но в прошлом году обрился, так как жил в Бхопале.
После того, как 31 октября 1984 года была убита Индира Ганди, индусы развязали террор против сикхов, многие тысячи их были убиты самым зверским образом. Некоторые из тех, кому удалось выжить, от страха обрили свои бороды и остригли волосы, чтобы не отличаться от индусов. Лал Оберой прекрасно говорил на пенджаби и вполне мог сойти за сикха-отступника.
Но стражников его объяснения, казалось, не очень удовлетворили. Они тихо о чем-то посовещались, и тот, который держал фонарь, приказал ему:
- Пойдешь с нами. Может быть, ты вор или агент из криминальной полиции.
- Куда? - в страхе спросил Лал Оберой.
- Вниз, в дежурное помещений.
Лал Оберой нехотя направился к лестнице. Один из охранников неуверенно спросил:
- Ты что, совсем нищий? У тебя даже подстилки нет?
У всех, кто спал здесь на полу, обычно были подстилки или покрывала. Лал Оберой был застигнут врасплох и, ничего не ответив, начал спускаться по узкой лестнице. Рубашка его взмокла и прилипла к спине, сердце отчаянно билось. Он понял, что попал в лапы самых отчаянных террористов. Под светской вывеской Общеиндииской Федерации сикхских студентов скрывались религиозные фанатики. Официально они считались умеренными, однако их истинной целью было отомстить за неслыханное святотатство: штурм Золотого Храма войсками Индиры Ганди.
Вскоре они оказались у бассейна. Тут Лал Оберой внезапно кинулся бежать со всех ног. Он несся стрелой по направлению к восточному выходу. Там были опустевшие в это время базары и заброшенные дома, где он мог бы укрыться.
