Единственный наш оруженосец Жюль мастерски выпотрошил рыбу и поджарил её в большом котле, с кипящим ещё маслом; после чего, форель досталась нашим прекрасным дамам…

Скоро мы продолжили путь; и уже вечером, отряд Гастона въезжал в удивительно красивый город Реймс.

Этот город, как известно, является столицей французских королей и родиной шампанского; а первые упоминания о нём относятся ещё ко временам земной жизни Иисуса Христа…

У городской стены широкий и глубокий ров не был заполнен водой, но перебраться через него не представлялось возможности, прежде не завалив чем-нибудь…

На мосту находились около десятка охранников с алебардами и арбалетами.

У Гастона было сопроводительное письмо коннетабля с королевской печатью, где говорилось о беспрепятственном проезде отряда везде на территории французского королевства, и оказании ему всяческой помощи по требованию командира отряда…

Наш сержант подъехал к начальнику караула, и, через пять минут, в сопровождении самого офицера и трёх всадников, мы двинулись по объездной дороге в сторону гор, к германским землям, в Священную Римскую империю…

Гастон с офицером ехали впереди и оживлённо разговаривали.

Красивый Реймс остался в низине, как на картине великого художника, выписанной с удивительной отчётливостью…

Безоблачное небо и великолепная природа способствовали хорошему настроению. Наши шевалье сопровождали карету Беатрис и шутили не уставая…

Ей управлял Кристофер, весёлый молодой человек лет двадцати пяти. Он оказался в центре внимания и громко говорил:

– Однажды, я видел миниатюрное изображение английской принцессы на нагрудном медальоне одного знатного рыцаря, это было пару лет тому назад… И вот, друзья мои, такая досада, до сих пор не могу точно определить: моя лошадь похожа на английскую принцессу, или наоборот, английская принцесса похожа на мою лошадь, но сходство колоссальное…

Кристофер слегка стегнул своего стройного жеребца, запряжённого в малую карету с Беатрис.

Рыцари и шевалье посмеивались.

– Это правда, – сказал коренастый Даймонд, – наши француженки в сто раз краше…

Я ехал в конце отряда и тоже улыбался.

Через час мы подъехали к границе французского королевства.

За обтёсанным полосатым бревном шлагбаума находилось герцогство Люксембург.

По обе стороны чёрно-белого подъёмного бревна несли дежурство французские солдаты-пограничники и вооружённые люксембуржцы. Хотя отношения между Францией и герцогством не были враждебными, но за пересечение границы взималась плата.

Наши пограничники подняли алебарды, приветствовав гвардейцев короля, а мы салютовали шпагами.

Гастон подошёл к люксембуржцам, показал сопроводительное письмо и отчитал то количество монет, что последние затребовали. Полосатый шлагбаум подняли, и наш отряд пересёк границу. Люксембуржцы казались физически покрепче наших пограничников и выглядели более суровыми. Они не осматривали кареты, но и не сделали вежливых поклонов в сторону дам…

Мы проехали небольшое селение и нас атаковала целая свора местных крупных собак. Мне пришлось израсходовать ещё одну петарду, чтобы они отстали…

Дорога снова пошла по лесу, и на подъём. Деревья здесь были выше, но росли реже. Начали попадаться высокие ели.

Вдруг передняя карета остановилась, и из неё вышла Беатрис.

– У меня только что было нехорошее видение, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лексия.

– Я только что видела вооружённых мужчин в этом лесу; они прячутся за деревьями.

– И сколько их?

– Я видела не менее двадцати человек. Они наблюдали за дорогой, но может быть и больше…

– Они вооружены?

– Да. Они очень здоровые. У них палицы и арбалеты…

К словам Беатрис нельзя было отнестись без должного внимания…

Гастон остановил отряд и приказал одеть конные латы на лошадей запряжённых в кареты. Из большой кареты отряда были извлечены два железных шанфрона (для защиты морды коня), и два железных фланшарда (для защиты боков).

Даймонд и Лемиэль спешились и надели свои тяжёлые рыцарские доспехи.

В скорое нападение поверили все, и в то, что это будет не лёгкая стычка, что произошла на территории французского королевства, а нечто более опасное…

– Они могут не стрелять в лошадей, а только в нас, – сказал Гастон.

– А могут и наоборот, сначала завалить лошадей; тогда им легче будет разделаться с нами, – сказала Лексия.

– В этом случае, разбойников будет не так много, – заметил Мариус.

– Это так, – подтвердил Гастон, – но если мы лишимся лошадей, тогда точно провалим всё дело, и вряд ли отстоим свои жизни… По словам Беатрис, в нас могут прицельно выпустить залпом два десятка арбалетных болтов… Какие будут предложения?

– Если разбойников больше двух десятков, то надо прорываться с боем. Это герцогство имеет дурную славу в отношении своих лесов, и вряд ли мы найдём чистую дорогу… – сказал Арне.

– Отступать в данном случае – это явное поражение, и, скорее всего, – смерть для нас… они достанут… – высказался Николас.

– Тогда мой приказ, – сказал сержант Гастон. – В случае нападения, все переходим на галоп, раненых не бросаем… Лексия остаётся в карете и заряжает арбалеты… Лёгкая карета с Беатрис остаётся впереди отряда и уходит с поля боя вперёд, как можно быстрей… Если они вылезут на дорогу со своими палицами, мы преподадим им хороший урок французского фехтования…

Мы все выхватили шпаги и отсалютовали нашему командиру.

– Как только услышишь звук пробиваемой листвы и ломающихся веток, гони во весь опор своего жеребца, – сказал Гастон Кристоферу.

– Понял вас, командир, – ответил Кристофер, крепко сжав поводья.

Боковые стенки штатной кареты отряда, где находилась Лексия и крупная сумма денег в золотых ливрах, были обшиты изнутри листовым железом для изготовления рыцарских доспехов; и не раз выдерживали удары арбалетных болтов и длинных английских стрел.

Отряд Гастона тронулся вперёд несколько быстрей, чем раньше…

Через четверть часа, поваленных деревьев на дороге всё ещё не было: в нас сразу полетели тяжёлые арбалетные болты с двух сторон…

Я услышал под собой звук глухого удара и почувствовал, как сильно качнулся мой Пилигрим, будто его с размаху ударили мешком с мукой. Арбалетный болт попал ему в бок и слегка зацепил мою ногу, разорвав джинсы…

Мой бедный конь упал на передние ноги, а затем и задние у него сразу подкосились… Я едва не слетел на землю, но устоял на ногах. В этот момент из-за ближайшего толстого дуба выскочил здоровенный мужичок в медвежьей шкуре с огромной палицей в мощных ручищах и бросился на меня, замыкающего отряд. Бородач поднял тяжёлую палицу над моей головой и оскалил зубы, но я мгновенно выхватил шпагу и сделал резкий выпад в его сторону: кончик моего длинного клинка глубоко вошёл в его толстую ляжку. Разбойник взвыл, обмяк, уронил палицу и схватился за раненую ногу. Глубокий укол мгновенно парализовал её мышцу … Кровь густо текла по желобку моего клинка … Наконец, я выдернул её, но не испытал к раненому никакой жалости…

Эта бородатая тварь только что собиралась размозжить мне голову в лепёшку, или переломать хребет… Жгучая злоба во мне только нарастала…

Я подошёл к разбойнику вплотную. Его глаза молили о пощаде, а сам он был похож на кучу дерьма. Я толкнул его ногой с такой силой, что он откатился с дороги и притих…

Мой конь уже истёк кровью и страшно храпел в предсмертных судорогах. Короткий, но тяжёлый арбалетный болт полностью вошёл ему в брюхо…

С окровавленной шпагой в руке я поднял глаза на своих товарищей.

Обе дверцы в нашей гвардейской карете с изображением золотых лилий на голубом фоне были полностью открыты. Лексия отлично стреляла из арбалета в разные стороны от дороги из самой кареты, и уложила наповал уже несколько негодяев.

– Отлично! – воскликнула она, видя мой поединок.

Я переложил шпагу в левую руку, достал ракетницу из накладного кармана камзола и пошёл вперёд.