- Не спится, Надежда Зиновьевна, – вздохнул Дмитрий.

- Это нам, старикам, не спится, а вы? Эх, молодёжь...

- Да не такая уж молодёжь. – Улыбнулся Саксонов. Наденька с деланным возмущением погрозила ему пальцем:

- Ты на мой возраст не намекай!

- Да я не намекаю. Давайте, воды принесу. – Он взялся за ведро. Надежда Зиновьевна охнула:

- Да где ж это видано, чтобы профессора санитаркам воду носили?!

- А профессор не человек, что ли? – пробурчал Дмитрий, ставя полное ведро перед женщиной. – Я и пол могу помыть.

- Ишь ты! “Могу”! – замахала на него руками Зиновьевна. – Сама помою!

- А давайте кофе выпьем? – неожиданно для самого себя предложил Дмитрий. – Вы пьёте кофе?

- Пью, только немного, а то давление...

- Низкое оно у вас.

- А вы всё знаете, Дмитрий Эдуардович... – Старушка осторожно зашла в кабинет. Нечасто её приглашали в кабинеты кофе пить. Больше в сестринскую убрать, вытереть, зашить или ещё что...

- Прошу. – Дмитрий поставил на стол две чашки. За окном разгоралось осеннее утро. Некоторое время они просто молча пили кофе. Наконец Надежда Зиновьевна осмелилась задать волнующий её вопрос:

- У вас что-то случилось?

- С чего вы взяли? – вздрогнул Дмитрий.

- Значит, случилось... – Вздохнула Надежда Зиновьевна. – С рыженькой поссорились?

Дмитрий нервно глотнул кофе. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то в больнице знал о произошедшем. Но Наденька смотрела так участливо, что, не удержавшись, Дмитрий выложил ей всё, что камнем легло на сердце. Его родителей уже давно не было на свете, и сейчас он рассказывал всё сидящей перед ним старушке, словно она была его матерью. И Дмитрий знал: она выслушает и поможет. А ему так нужна была помощь...

Надежда Зиновьевна внимательно слушала мужчину. Она видела, как ему больно и тяжело об этом говорить. Он был похож на мальчика, который потерялся и никак не может найти выход. Дима всегда был её любимчиком в нейрохирургическом отделении. Она проработала в областной почти всю жизнь, перед ней каждый день мелькали сотни лиц, и каждого она знала по имени, а многих – с того самого дня, как они пришли сюда. Дмитрий был одним из них. Надежда Зиновьевна видела, как ему непросто находить общий язык с коллегами. Бывают такие люди... Но он заслужил признание и уважение своей блестящей работой. И Наденька всё нарадоваться не могла, когда узнала, что он наконец обрёл своё счастье, своё рыжее золото. А оно вон как обернулось...

- Я одного не понимаю – почему она скрывала всё от меня? – с болью спросил Дмитрий, отвлекая старушку от мыслей.

- Она слишком долго была одна. А одиночество делает людей скрытными. – Надежда Зиновьевна поставила чашку на стол. – Разве у вас нет от неё секретов?

- Есть. – Глухо ответил Дмитрий. – Но я собирался рассказать ей...

- Вот и она собиралась. Ей просто нужно было время. Представьте, сколько лет она приходила домой, возможно, хотела с кем-то поговорить, а не с кем. И тут человек находит самого лучшего собеседника и самого худшего в то же время – себя самого. А потом всё сложнее становится открыться кому-то ещё.

- Но разве она не доверяет мне? Не видит, как я люблю её, что я хочу для неё лишь лучшего?

- Доверяет и видит. – Зиновьевна мягко накрыла морщинистой рукой напряжённые пальцы Дмитрия. – Но ей нужно привыкнуть, её нужно приручить. Вы читали книги Экзюпери? “Маленький принц”?

Дмитрий машинально кивнул. Конечно, читал, кто же не знает этой книги? А Наденька продолжила:

- Вспомните, как Маленький Принц встретился с Лисом. И Лис попросил приручить его.

- Но я не хочу приручать... Разве это правильно? – Дмитрий опустил голову.

- Возможно, не приручать. Но узнать можно только то, что приручишь, – Наденька прикрыла глаза, вспоминая эту главу. – Нет в жизни “правильно – неправильно”. У всех своя правда и своя ложь.

- Я думал, я знаю о ней всё... Я видел её каждый день...

- А самого главного глазами-то и не увидел. – Грустно улыбнулась старушка.

- Не увидел...

Дмитрий крутил чашку в руках. А ведь она права. Он видел всё, и в то же время не видел ничего. Он знал лишь то, что Ира считала нужным ему сказать. А что творится в её душе, до сих пор оставалось загадкой.

- У вас позади много лет, и столько всего случилось за это время. Вы оба изменились, прошли через многое. – Словно прочла его мысли Надежда Зиновьевна.

- И что теперь делать? – спросил Дмитрий, словно прося у неё совета.

- Это вы должны решить сами. – Наденька встала. – Я тут не советчик. Ни я, ни кто другой. – Она с жалостью посмотрела на мужчину. – Ирочка очень хорошая и очень несчастная. А мне хочется, чтобы вы оба были счастливы. Уж простите, что я так, по-простому... Вы люди научные, вежливые... А мне уже на пенсию давно пора, некогда этикеты учить.

- Какая пенсия, Надежда Зиновьевна? – Дмитрий слабо улыбнулся. – Вы ещё нас всех переработаете. Куда наше отделение без нашей Наденьки?

- А ведь мне уже 65. – Покачала головой женщина. – Силы уже не те, да и здоровье хромает. Вот, на швабру опираюсь. – Она шутливо развела руками.

- Мне бы так, как вы, бегать в мои 65… – Дмитрий уже смеялся.

- Вот видите, уже у вас настроение получше стало. – Она открыла дверь, но прежде чем выйти, внимательно посмотрела на Дмитрия: – Оттолкнуть всегда проще, чем любить. Помните это.

Когда за старушкой закрылась дверь, Дмитрий уронил голову на руки. Она права, чертовски права! Но как принять это, и главное – простить?.. На этот вопрос у Дмитрия ответа не было.

*

- Олег Борисович, не заняты? – Тарас Юрьевич заглянул в ординаторскую.

- Нет, как раз дежурство сдавать готовлюсь. – Хирург жестом предложил гинекологу присесть.

- Хотел с вами поговорить. – Тарас покрутил в руках папку с бумагами.

- Я тоже. Меня настораживает ситуация с пациенткой Домбровской.

- Вот и я о ней. Мне нужно выписку подготовить. Нужен осмотр хирурга. Вы не могли бы...

- Не мог бы. – Немного резко ответил Олег. – Я категорически против выписки.

- Но учитывая личную ситуацию...

- Я не успел настолько близко познакомиться с Натальей Андреевной и потому для меня она прежде всего пациентка. Выписывать её через 6 дней после подобной травмы я считаю неразумным и опасным. И мне странно, что приходится говорить об этом вам. – Олег пристально посмотрел на Тараса.

- Но даже Максим Кириллович согласился. Тем более, Домбровская собирается переводиться в областную. Мы можем предупредить коллег, там за ней присмотрят.

- Я готов противостоять коллективу, если нужно будет. Это риск здоровьем пациента. Мы не можем идти на поводу у каждого. Потому я буду настаивать на том, чтобы Наталья Андреевна оставалась в больнице до хотя бы минимального восстановления.

- Это вы ей сами скажите. – Нервно хохотнул гинеколог.

- И скажу. Не понимаю, почему вы все так боитесь её. – Пожал плечами Олег.

- Вот именно – не понимаете. Доброе утро, Маргарита Сергеевна. – Тарас Юрьевич кивнул Рите, которая, судя по всему, его даже не заметила. Она молча прошла к столу и, сдвинув бумаги, рассеянно бросила сумку на стол.

- Маргарита Сергеевна? – окликнул её Олег.

- Да? – Рита вздрогнула. Мысленно она всё ещё была в ресторане. Им с Сашей не удалось поговорить. Его тут же оттащил в сторону его агент. Но они успели обменяться гораздо большим – взглядами, в которых, словно в кино, проскользнули все те тёплые минуты, когда они были... Кем они были? Друзьями? Влюблёнными? Рита и сама не знала.

- Вот, кстати, ещё одна ваша пациентка, Тарас Юрьевич, которая не думает ни о себе, ни о своём ребёнке. – Олег хмуро повернулся к гинекологу. – Непростительная вседозволенность.

- Хотите об этом поговорить? – Тараса начала раздражать самоуверенность хирурга.

- Обязательно. – Олег встал. – Не здесь.

Рита проводила коллег задумчивым взглядом. Она пропустила мимо ушей их разговор и где-то на краю её сознания мелькнула мысль о том, насколько оба врача похожи на сердитых воробьёв, но мысли женщины снова занял Саша.