– Эй, ты чего?! – вознегодовала Тога, вращая нож в ране. Я же скрежетал зубами, стараясь не показывать, насколько мне действительно больно. – Мы же так хорошо танцевали! – зар-раза, как же больно… Радует, что рана не смертельная и мне, как говорил Айзава-сенсей, все-таки пока еще не пиздец.
Эта сволочь перерезала не только мышцы груди, но и нервы задела, из-за чего мне всю руку будто тесаком отхватило! Было и нету! От неожиданности и сильнейшей боли, утробно рыча, я чуть не свалился, вовремя успев поймать себя, припав на одно колено… Напарываясь на перо, которое эта сволочь успела выдернуть из меня! И опять, опять блядь, под левое, сука, ребро!!! Да что тебе там, медом что-ли помазано, стерва!!!
Твою мать, как же больно… Нет, все, это нужно как-то кончать!
По парализованной руке будто током ударили, импульс боли волной прошелся от плеча до кончиков пальцев… Непередаваемое ощущение, будто по всей руке линейкой со всей дури ударили на всей ее протяженности.
Вырвав из меня нож, Тога замахнулась для новой атаки, понимая, что никуда я не денусь. Ага, СЧАЗ! Хера с два тебе, мр-разь!На пути летящего мне в глаз ножа выставляю левую руку, ладонь тут-же пробивается лезвием насквозь, принося вспышку сильнейшей боли… Господи, как же больно…
Сжав свой нож покрепче, уже хотел пырнуть эту сволочь, как в правое плечо вонзается игла и, будто случайно, перебивая нервы! Сволочь! Левую руку ножом пробила насквозь, правую парализовала иглой! Меня это уже начинает бесить, я медленно, но верно, выхожу из себя!
А этой сволочи хоть бы хны, стоит надо мной, смотрит сверху вниз эдак надменно, типа имеет надо мной полную власть, над моей жизнью, решая, казнить меня или нет. Хех, жестоко, но как поэтично… А Тога тем временем лишь стояла надо мной, смотрела в глаза, молчала и чавкала… Стоп, она чавкает?! Эй, але!!! А поделиться?! Слышь… Ах ты сука!!!
Нет, ты посмотри какая мразь! Жрет мою кровь и, сука, не краснеет! Это как вообще понимать, а?! Я, вообще-то, пить мою кровь разрешения не давал, мразь!! Э-э-э… Стоп, да она даже на меня не смотрит! Она смотрит куда угодно, но точно не на меня! Блин, да он вообще, походу, улетела в астрал… Кайфует, сучка!
Ай, блядь!!! По правой руке прошелся нервный импульс, заставивший болезненно поморщиться. Сжав несколько раз кулак, проверил его боеготовность, пошевелил всей рукой… Всё, все нервы подключились. Можно вырываться.
Хватаю руку Тоги, ту, что держит загнанный мне по рукоять балисонг, нажимаю на кисть, пережимая её, заставляя руку разжаться. От боли в руке кровавая, в прямом смысле, наркоманка, очнулась от кайфа, но даже сделать ничего не успела, когда я, подорвавшись с места, схватил ее за пояс, перекидывая через плечо, словно мешок с говном. Фух, теперь можно шприц выдрать.
– Э-э-эй!! Ты че делаешь?! Отпусти-и-и!!! – завизжала наркоманка, стуча ногами и руками, избивая кулачками мою спину. Ну-ну, давай-давай, посмотрим, как твои мягкие кулачки справятся со мной. Хех, как дите малое… Хм, кстати… А не является ли эта ее личина лишь маской? Пусть приросшей, но все-таки маской? Хм… Надо будет обдумать эту мысль. Потом. Как-нибудь.
Эх, ладно. Ну, пошли? Хех, ну да, будто она слышит мои мысли, хм… Ладно, пусть бесится, все равно к Про-героям отнесу. Кстати, чуть не забыл…
– Ну и где эти помогальники чертовы?.. – пробормотал я, оглядевшись по сторонам, старательно не замечая визгов этой ненормальной. – Блядь, да заткнись ты, всех детей распугала! – гаркнул я, встряхнув свою ношу. Наконец-то заткнулась. На нервы уже действует. Задолба… – Да что ты опять разоралась-то?!
– Буду орать, пока не отпустишь!
И тут земля под ногами вздрогнула, по лесу пронесся гул, где-то невдалеке послышался такой грохот, будто духи Ночные Ведьмы решили навестить нас в эту ночь… Это че было, я не понял!! И эта дуреха дергаться перестала… Неужели сигналы с марса прервали?
– Ой, мне пора, – мило сообщила эта… Эта… Даже слов нет, как обозвать эту гадину! Только орала как резаная, и на тебе, личико мне строит, наивное и честное-честное, будто и не она только что меня убить пыталась! – Ты не мог бы меня отпустить?
– Отпустить?! Многого вы, барышня, просите, – фыркнул я. На тебе, называется! На протяжении последних пяти минут убить меня пыталась, зарезать, но ножах со мной махалась беспощадно, крови из меня попила, буквально причем, а теперь «отпусти»?! – Хрен тебе, ты мне еще нужна.
– Кому? Зачем?! Э-э-э, нет! Мне к мальчикам нужно! Отпусти, говорю! – и тут мне со всей дури в спину сразу шесть игл вонзается, заставляя выпустить «ценный» груз. Я не понял, эт че за херня?!
Подорвавшись на ноги, рывком развернулся, находя глазами пытающуюся сбежать, попутно собирая шприцы, пленную. А вот это хер! Мы еще не закончили! Рванул к ней, почти догнал и уже было схватил, как эта сволочь извернулась как змея и полоснула ножом мне под коленом. Гнида, сухожилие перебила!
Рыкнув от боли, свалился на землю, хорошенько приложившись лбом об камень. Перед глазами все поплыло, Тога превратилась в белое, уплывающее от меня пятно, а потом… Потом я мало что помню. Помню адскую боль, помню, как пытался ползти, как загребал руками землю, забивающуюся под ногти. Помню гул в голове, перебивающий мои нечленораздельные, пересекающиеся с матерными, крики. Помню, как мне кто-то кричал в ответ… И голос такой… Мягкий, волнующийся… Из моих знакомых мало кто может так кричать, мало кто обладает таким голосом… Это Урарака. Хм, кажись, подмога прибыла… Поздновато вы ребята… Эм, стоп, а почему меня увозят вдаль от ее голоса? Ни хрена не понимаю… А потом пришла тьма.
В голове гудело, это я помню отчетливо… Но гудело не так, как на адреналине, а… По-другому в общем. Это был глубокий, мешающий сосредоточится, гул, а не тот, адреналиновый, раздражающий. Но не успел я понять, что вообще происходит, как по всему телу прокатился холод, горло сдавил комок, дышать стало решительно невозможно. Организм тут-же предпринял попытку избавится от того, что мешает дышать, заставляя меня закашляться. Ну, зато сознание тут-же в норму пришло…
– Проснись и пой, золотце! – выдал какой-то пидарас прямо надо мной. Ну все, с-сука тебе не жи… А? Хотел я было рвануться, чтобы начистить рожу твари, что посмела прервать мой сон, но что-то меня не пустило.
– Ты охерел, das Gesindel?! – рявкнул я во всю силу своих легких, рванувшись вверх еще раз. Но неудачно. Зато я понял, что меня держит – веревки, привязывающие меня к стулу, на котором я сижу. – Слышь, животное, я ведь щас злиться начну! И вряд ли ты это переживешь!
– У-тю-тю, какой грозный-грозный тевтонский мальчик… – заулюлюкал какой-то пидарас в гавайке, с причесоном, да и вообще стилем одежды, как у хиппи шестидесятых-восьмидесятых годов прошлого века.
– Слышь ты! – тут-же огрызнулся я. – Хлебальник завали, schmuck заднеприводный! Я те, scheiße, не мальчик!
– Да, так ее! Слышь, не смей так ее обзывать! – воскликнул клоун в бело-черном обтягивающем спандексе. На Дедпула похож, только тот покруче выглядел и костюм у того черно-красный, а не черно-белый. И, кажись, у него раздвоение личности. Эм, стоп… Я не ослышался? ЕЁ?!
– ЧЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е?! – охеревающе уставился я на этого гавайца… Которая, оказывается, баба! – Она – БАБА*?! – воскликнул было я и тут-же успокоился. – А, ну да, что-то среди вас одноглазых нет, вот и пригласили бабу, что на мужика похожа. А она поди и согласная. Слышь! Туша! – повысил я голос, обращаясь к бабе в гавайке. – Ты их трипаком еще не перезаражала?! Кстати, как оно, мужики, после кого-то? – обвел я взглядом этих клоунов. Странно, ни один взгляд не отвел… И никто письку не подергал… Стра-а-анно… – Кхм, мужики, вы чего… Того… Этого… Заднеприводные, что-ли? – как-то даже стушевался я под убийственными взглядами всех, особенно под взглядом стоящего передо мной горбатого подпездыша, другого слова просто нет. Я серьезно! Слипшиеся, бледно-голубые волосы, черным, замызганный спортивный костюм и главное – ладонь поперек всего еблета, из-под которой меня прожигает глаз этого… Подпездыша, вот серьезно, другого слова просто нет! У него спина настолько горбатая, что можно скоро будет узел завязывать!
