-Ты знаешь,-доносился голос Льва из-за высокого полотна, что выглядел устойчивым на мольберте.-Бог и Дьявол спорили напрасно, не спешно женщин изучая. До чего Божественно-прекрасна! До чего Чертовски-хороша! Лиз, а ты когда-нибудь позировала?-спросил мен художник.-ты это, раздевайся пока.-он свернул ватман и прошел в гостиную.
-Раздеваться?-удивилась я.-откуда же мне такие привилегии?-начав расстегивать пуговицы рубашки спросила я.-никогда не позировала, но надеюсь, что у меня получится.
-«…А может быть ты – перелетная птица и холод зимы убивает тебя, и хочется верить, весной возвратится, все то, чем так горд и так счастлив был я».-напевал себе под нос тихо Лев вернувшись в зал. Расставляя по местам новый, чистый ватман, кисточки и карандаши, он раскрыл толстый блокнот и что-то прочитав не сдержал своей улыбки.-ну, ты готова?
-Готова.-уверенно ответила я убрав скрывающую с груди руку.-Лев, что именно ты будешь рисовать? Какой я должна быть? Какой образ тебе нужен?
-Мне нужен образ девочки, что шла к своему мужчине самой красивой, невинной девочкой с яркими, малинными губами и пушистыми ресничками. Девочки, которая постукивая своими каблучками торопилась к нему так быстро, что сердце ударялось и билось об ребра сбивало к чертовой матери всякое дыхание. И вот она…-Лев медленно ввел простой карандаш в классическую точилку и так же медленно прокрутил карандаш позволяя опилкам парировать на пол.-поправляет своими кудрявые волосы, а ладошки так и тянутся крутить сережку-гвоздик в мочке ушка с маленьким камушком в цвет его обсидиановых глаз. Кусает свою нежную щеку изнутри, чтобы скрыть волнение, ведь она…
-О-обсидановых?-шепотом повторила я.-ведь она торопилась «жить» в его руках, как взрослая девочка.
-Да, но ему нравилась в ней не блестящая обёртка в которую она так старательно себя упаковывает. Ему совершенно все равно на ее побрякушки, юбочки-гармошки и платья.-Лев облизнулся.-все к черту…
-Ведь его глаза прожигали ее тело сквозь кожу..-я сделала шаг навстречу, и мои ладони прикоснулись к его торсу. Чувствуя пульсацию сердца своими руками, мои виски сдавило настоящее волнение небывалого возбуждения.
-В ее нежном лице он видел все…-его тонкие пальцы нежно обхватили мой подбородок.-как из глубины оливковых глаз на него смотрели ее демоны, демоницы. Как они зазывали, пели для него, тянули к нему руки, утягивали в свой тихий омут.
-Только к чему легкие победы?-прикосновение губами к его пальцам сводило мне судорогой бедра.-он сможет накормить ее демонов.
-Сколь тебе нужно, девочка, чтобы был взрыв?-спросил улыбаясь Лев, но только в отражении его глаз я видела, что ответ он знал и так.
***
Пламя яркой свежи отражалось в круглом зеркале. Каждый вздох тревожил волнительный огонь, и только моя тень казалась мне поистине идеальной. Идеальной настолько, что желание задохнуться на секунду заставляло темнеть в глаза, бить по вискам своим напряжением. Медленные струйки плавящегося воска символично стекали по ажурному подсвечнику ударяясь об основание железного стержня, застывая в движении. Каждый робкий вздох тревожит идеально ровное пламя, и только тень…танцующая тень истинной, так долго дремлющей хищницы блудливо танцует в мерцании огненной дрожи. Стыд обжигает щеки своей плетью, но только ты не чувствует его своим нутром, позволяя земному желанию наконец-то сорвать с тебя маску лживой скромности, какой ты кормила все это время своих изголодавших демонов, что умоляли…шептали просьбы склоняя к стремлению стать собой и громко произнести «Сука» глядя на распутный взгляд, что все это время ты ловила в отражении зеркала. Взгляд той, что била по ту сторону зеркальной глади умоляя освободить ее, умоляя выпустить из этой удушающей темницы. Ведь скромность это не про тебя, как бы ты не старалась.
Лев дал мне время разглядеть всю мою истинную сущность через отражение. Будучи связанной, я потеряла способность к движению. Широко раздвинутые ноги упирались в вытянутые колени моего партнера. Он двигает ими медленно…постепенно разводя мои бедра все шире и шире позволяя лоно раскрыться во всех подробностях. Бутон. Еще закрытый, но бутон. Тугая сердцевина зрелого цветка с ароматом созревшей страсти, с ноткой пикантного вожделению, со шлейфом настоящей женственности. Введённый до самого основания кожаный меч Льва заставляя мои бедра дрожать, но только свести их он мне не позволял. Скованные тугими, кожаными наручниками мои запястья плотно прижимали за спиной ладони друг к другу словно заставляя меня молиться собственному Богу. Что испытывала я? Полную раскованность, полное удовлетворение. Отзываясь протяжным стоном на каждое движение его бедер, я разогревалась, словно собиралась сорваться с хилой цепи, что все это время держала мою цепь у горла заставляя задыхаться от собственного невежества.
«-Познай саму себя»…шепчет Лев своим хриплым голосом путь моего освобождения. В конце концов, невежество – первая причина внутреннего рабства каждой женщины, - прежде всего, незнание самой себя. Без знания себя, без понимания банальной работы своей телесной машины женщина не в состоянии управлять собой, не в состоянии быть свободной: а без этого она навсегда остается рабой и игрушкой в руках тех, кто только учиться играть. Ведь любой грамотный мужчина освободить твоих внутренних демонов наружу, ибо знает, что именно они твоя мощная сила, что способна сносить голову. Движения становились более грубыми. Толчки…каждый толчок отзывалась в ушах настоящим ритмом дикого баса, эхом шлепков тела о тело и этот пикантный «хлюп» разогретого до огненной стали бутона. Лев блуждал своими холодными пальцами по моим набухшим соскам стараясь их игриво задевать, но не сжимать, не прикасаться. Словно просаживая сквозь пальцы позволяя мне возбудиться сильнее, стать более голодной, более жадной до его ласки.
«-Ты моя!»…шепчет Лев срываясь на поцелуи в мою шейку заставляя все мое мироощущение меняться…меняется смысл. Меняется от этих слов весь мир. Добровольное клеймо, которое выбирает женщина, чтобы полностью Принадлежать. Принадлежать… «Ты Моя»…шепот становится более грубым. Это значит, что он никому тебя не отдаст. В его море ты сирена, что пленила своей песнью, что влюбила в нежнейшую кожу. Нежность веди синоним грубости, правда? «Ты МОЯ!»…Твоя? Готов только ли ты принять такую боль? Такой оргазм? Готов ли ты опьяняться моим адреналином? Да…я твоя, принадлежу тебе, но словами…словами «Ты моя!».
Лев сменил позу и уложил мое дрожащее от диких проникновений тело на спину. Бедра бились в сводящей с ума судороги, и раздвинуть их крайне сложно. Резким, наглым движением Лев крепко прижал мои ноги плотно друг к другу и задрал их вверх так, чтобы оттопырить мой набухший от хлестких движений бутон. Он взял кубик льда и резко ввел в самую сердцевину моей промежности. Я сорвалась на резкий, громкий крик. Капли ледяной воды вырывались из бутона тонкой струйкой сползая к попке заставляя ягодицы покрыться нервными мурашками. Снова срыв. Громкий стон. Мое наказание…резкий шлепок по промежности окропив его торс смешанной влагой сока и воды. Лев потянулся за ярко-красной свечой. Пламя играло в отражении его глаз. Не задувая его, он резко наклонил свечу пламенем вниз. Обжигающие капли воска ударялись о мой набухший клитор, и принимая форму медленно стекали к раскрытым губам. Со всей силы прикусив губу, я почувствовала вкус крови. Спазмы заставляли сжимать мышцы моего бутона с такой силой, что из меня вышел наполовину растаявший кусочек холодного льда. Его ладони нежно блуждали по коже моих бедер, но только нежность не помешала ему проникнуть в меня до самого упора своим каменным членом. Пытка возбуждает. Его точно. Собственные оргазмы напоминали мне пиньяту. Лев продолжал свои движения, и каждый раз доводил меня до самого настоящего опьяняющего ада, где мои черти выпускали горячие лавы для этой потерянной души. Проникновение кончается моим фонтаном сладкого сока, что он ловит губами стараясь испить всю меня до последней капли. И так раз за разом…Шлепок…еще толчок и грубые удары наконец-то разрывают мешочек с конфетами одаривая своего победителя самой сладкой.
