Достиг места, где от коллектора вправо уходил рукав. Посветил вглубь – кирпичное горло кончалось черной пробкой. Подумал: «Никакой разницы», – продолжил движение прежним курсом.

Через несколько минут позади послышался шорох. Я остановился, прислушался. Так и есть, за мной кто-то шел, вернее, тащился. Множественные шаркающие шаги, глухое бормотание подталкивали к очевидному выводу: «Гребаные зомбы».

Создавалось впечатление, что долговцы специально собирали нежить по окрестностям и заселяли ею подвалы, устраивая таким образом ДОЛГОиграющие ловушки.

Ускоряя шаг, я двинулся прочь. С тревогой и надеждой вглядывался в темную бездну, надеясь различить проблески аварийных маяков или хоть какой-то свет.

И я увидел. Свет, причем дневной свет, он лился сверху. Не сразу поверил, что и на мою голову, наконец-то, свалилась удача. А когда поверил, побежал. Не сделал и пяти шагов, как запищало в левом кармашке на разгрузке. «Да что такое?», я вздрогнул и остановился. Подумал, сработал дозиметр, но он издает другой сигнал. «Газовый анализатор, – вспомнил я, – ну конечно». Кочан посоветовал: «Там в подвалах могут копиться газы. Ты это, у Мотыля купи или напрокат выклянчай анализатор. А то задо́хнешься. Гремучка не воняет совсем. Не заметишь, как того самое. А ты, халелик, мне живой нужон».

Я отлепил клапан на липучке, достал из кармашка небольшой приборчик с подсвеченным экраном. Концентрация метана превышала допустимые значения в четыре единицы. Наверное, газ из подвалов вытягивало на поверхность сквозняком. При этом, как и обещал Кочан, я его не ощущал.

По мере продвижения вперед анализатор пищал все громче. Плевать, скоро выберусь и тогда гори все огнем. Я остановился в круге света, задрал голову и, щурясь, посмотрел на колышущуюся по краям люка траву. Затем переместил взгляд на ржавые скобы, торчащие из кладки. Некоторые выпали вместе с кирпичом, некоторые держались на соплях, некоторые вызывали доверие. Елы-палы, до ближайшей скобы метра три. Я быстро огляделся – осколки кирпича, мелкий камень, веточки. Знать бы, что так дело встанет, прихватил что-нибудь. Столько хлама прошел. Ай.

Сзади все громче, отчетливее доносились бормотание и шарканье. Я закинул автомат за спину, отбежал шагов на десять вглубь коридора, развернулся и бросился к стене со скобами. С хода оттолкнулся, прыгнул. Недолет. Полметра не хватило. Стянул шмотник, положил под стену. Страх уже овладевал мною, заставлял суетиться и нервничать. Всем существом чувствовал, как тают секунды, как смерть удавом скользит по коллектору. Если скоро не выберусь – мне каюк.

Руки начали трястись, внутри закручивалась пружина трагической неизбежности. Кольца стягивались, терлись боками, сверкали темным холодным блеском и давили из горла подвывания.

Шорохи слышалось уже совсем близко. Казалось, еще немного, и первый зомбяк явится из темноты. Я резко вдохнул-выдохнул и побежал. Опорная нога ступила на шмотник… Кружка, фляга, что могло еще оказаться таким покатым и подвижным? Термос? Стопа подвернулась, я впечатался в стену и осел. «Блин, все не в масть», страшные мысли вихрем носились в голове, ужас раскручивал паническую центрифугу.

Зомбяки были уже тут. Многоголосый бубнеж слился в единый гул, шарканье и стук подошв затопили пространство. Я посветил вглубь коллектора и увидел первого мертвяка. Страшная бледная рожа плыла в полумраке. Перекошенный, словно марионетка с порванными нитками, зомбяк приближался.

Я судорожно завертел головой, сам не понимая, что хочу найти. Все осмотрено уже десять раз. Сдернул АК – просто так я сдаваться не собирался. Сжал рукоятку, крепко обхватил цевье, почувствовал под ладонью ремень. И тут меня тюкнуло. Трясущимися пальцами отстегнул от проушины карабин. Затем из ножен выдернул штык-нож, к кольцу-фиксатору пристегнул ремень. Руки тряслись, словно я умирал от холода. Получился такой несуразный кистень из калаша и штык-ножа. Затем размахнулся и, как когда-то закидывал поплавок в лунку, так же постарался ножом попасть в промежуток между скобой и стенкой. Я и не надеялся, что получится с первого раза. С металлическим лязгом нож ударился о железный прут и отскочил мне в голову – едва увернулся. Чрезмерно суетясь, поймал болтающийся нож, повторил попытку. Мое сердце лупило так, словно я был следующий на прыжок из самолета с бумажным парашютом.

Надо же, со второго раза. Судя по тому, как тряслись руки и разбегались мысли, без провидения здесь не обошлось. Штык-нож четко пролетел под скобой. Моля всех святых, потянул автомат вниз. Нож заякорился на сгибе ступени. Я дернул, проверяя надежность зацепления, затем полез. Упираясь ногами в стену, перехватываясь руками по автомату, а затем и по ремню, карабкался к скобе.

В горячке спасения не слышал надрывающегося анализатора. И черт бы с ним. Но едва ухватился за первую скобу, как ощутил легкое головокружение. Неприятная слабость растекалась по телу. Ритмичный писк, переросший в ровную ноту, вдруг выступил на первый план, перекрывая все прочие звуки.

Напуганный своим состоянием, я судорожно подтянулся, вцепился во вторую скобу, перехватился за третью, подтянул ноги, коленом встал на первую. Руки тряслись и гудели, словно полчаса махал молотом. Кружилась голова.

Посмотрел вниз. Кособокий зомбяк топтался у стены. Сверху я видел дыру размером с кулак в его темени, слипшиеся волосы, темное засохшее пятно на плечах и спине. Тем не менее оно двигалось. Следом за первым мертвяком подтянулись остальные. Скоро в бледном круге дневного света образовалась бормочущая толпа нежити. Они толкались, крутились, натыкались на стены. Своей бесцельностью, бессмыслицей напоминали микробов под микроскопом.

Сознавая, что метан смертельно опасен, я потянулся к противогазу, но тут вспомнил, что подсумок пристегнут к вещмешку. Плевать. Я поднял голову. По глазам резанул спасительный свет. «Боже ж ты мой, как близко».

За ремень подтянул автомат. Предательская слабость гуляла по телу, пальцы стали пластилиновыми, сознание плыло, словно махнул стакан «гамофоса» натощак. Не сразу удалось отстегнуть карабин от кольца, а когда получилось, штык-нож выскользнул из рук, словно сырая рыбешка, и полетел на головы зомбякам. «Твою дивизию, – выругался я сквозь зубы. – Ладно, хоть автомат при мне». Пристегнул ремень, повесил калаш за спину и начал восхождение.

Думал, на этом мои приключения в подземельях Агропрома закончились, как бы не так.

Щурясь от яркого света, я, наконец, выбрался из гребаного коллектора. Отполз метра на три и растянулся во весь рост. Анализатор едва попискивал. Свежий воздух живительным эликсиром заструился в легкие. Я блаженно растягивал губы и не мог раскрыть глаза. День был далеко не солнечный, но после подвального мрака казался ослепительным.

Мое внимание привлекло тявканье. Я встрепенулся, приподнялся на локтях. Мама дорогая, метрах в ста, ста двадцати от меня расположилась стая слепых псов. Двенадцать-пятнадцать голов. «Куда ни кинь, всюду клин». Страх обжег холодом, я быстро перевернулся на живот. Прижимаясь к земле, осмотрелся. Впереди холмистая пустошь с редким кустарником, позади коллектор, за ним метрах в шести заросли орешника, слева из-за корявого леса, словно из-за забора, выглядывало здание НИИ.

Я медленно развернулся на брюхе, притворяясь сонным тритоном, пополз мимо люка к орешнику. Оставалось метра три до зарослей, когда неожиданно из-за ветвей на меня выскочила белая тощая собака с черными пятнами. Она вдруг оказалась так близко, что я смог разглядеть ее гноящиеся щели вместо глаз.

Тварь с клокочущим рыком бросилась на меня. Я выставил перед собой автомат. В следующее мгновение ее зубы с лязгом сомкнулись на ствольной коробке. Я извернулся, пнул псину в бок. Она с визгом отскочила. Позади послышалось многоголосое гавканье. Я быстро обернулся. Крюк мне в жабры, в мою сторону мчалось пять-шесть псов, а из травы еще поднимались узкие настороженные морды. Таиться не было смысла.

Я перехватил калаш, выстрелил в бело-черную тварь. Собака взвизгнула, споткнулась и уже не поднималась. Я вскочил на ноги. Что делать? Бежать в кусты и искать спасение на дереве? А есть ли оно там? Остановиться и принять бой? Патронов не хватит.