Второй Хокаге усмехнулся — теперь красноволосый клан действительно находится под покровительством «Бога Смерти», пусть и выдуманного ими же самими.

Благодаря этому, Сенджу удалось изобрести самую мощную в истории технику. Такую, которая разом бы поставила точку в этой войне. Невообразимую, почти незатратную, совершенно безопасную для владельца. Идеальную!

Такую, что теперь ему было страшно…

— Дядя! — вбежавшая в личную палатку Хокаге девушка тут же бросилась обнимать родственника.

Тобирама отбросил мысли о своем детище. Продумать все еще несколько сотен раз он успеет, а вот правильно поприветствовать дочку брата — едва ли.

Наоми выросла. Даже банально — прибавила в росте пару-тройку сантиметров, точеная девичья фигурка сохранилась и после родов, ничуть не уменьшив красоту «первой Сенджу на деревне», а красивое аристократическое личико все так же было мило и ухоженно, несмотря на тяжелое для страны и мира время.

Но не только внешне — молодая наследница клана повзрослела со времени своей свадьбы достаточно, чтобы можно было отделить «ту» и «эту» Наоми Сенджу. На первый взгляд незаметно — движения, приобретшие ту самую женскую грацию, коей владеют самые настоящие светские львицы, пусть изредка, но встречающиеся среди шиноби; одежда (если можно судить о «взрослости» по ней); осанка и сильно изменившийся взгляд, принадлежащей теперь не куноичи — выпускнице третьего класса, влюбленной в старосту, а женщине, матери и жене — одной из влиятельнейших лиц в стране.

— Совсем взрослая стала, — тепло улыбнулся Хокаге.

— Угу, — только сильнее обняла его Наоми.

Они постояли так еще несколько долгих, но приятных секунд.

— Да, взрослая… — вновь выдохнул Тобирама. — Но поведение все то же — сразу же войдя в кабинет командующего прыгать ему на шею. Вся в отца — тот тоже был изрядным ребенком.

— Ты меня хвалишь или осуждаешь? — отстранилась, наконец, девушка.

— Я завидую, — усмехнулся Сенджу, отпуская племянницу.

По правде говоря, он действительно был сильно рад видеть дочку брата, так похожую на него. Как бы Мито ни старалась, Наоми никогда не станет такой же как она, что еще больше нравилось Тобираме. И, даже изменившись, девушка все равно хранила в себе что-то такое… мягкое, доброе, как и ее отец.

— Кха! Бл… Кха!.. — раздалось со стороны входа.

Разом посуровевший Хокаге метнул уничижительный взор на вошедшего, однако Наоми успела его отвлечь быстрее, чем он рявкнул:

— Не надо, дядя, он со мной, — племянница тряхнула челкой. — Он — мой телохранитель.

Алые глаза Второго в полной мере выразили глубочайший скептицизм и неудовольствие глупой шуткой:

— Твоя мать должна была подрядить тебе в охранники сотни джонинов высшего уровня. Почему же я наблюдаю в своем кабинете хоть кого-то из них? Да еще и такого… больного.

Парень, зашедший в личную палатку Хокаге, действительно выглядел больным. Да не просто выглядел — судя по глазам, у него была тотальная бессонница; дыхание говорило о проблемах с легкими; легкая дрожь указывала на температуру и ломоту в костях, а исходя из того, как он стоял, сильно ссутулившись и косолапо расставив ноги, у него еще и с позвоночником были проблемы. При всем при этом, Тобирама с удивлением отметил огромные запасы его личной чакры и ее несомненную уникальность. Она не была похожа ни на один вид чакры, ранее встреченный Хокаге, но, вместе с тем, создавала ощущение знакомой.

Выглядел «телохранитель» дочери Первого Хокаге, не смотря ни на что, вполне себе презентабельно — длинный плащ, судя по тонким запястьям, скрывающий внутри себя болезненной худое слабое тело; длинные пальцы, с аккуратно отстриженными ногтями, длинные же темно-фиолетовые волосы, ухоженные так же хорошо, как и пальцы, и худое, изможденное болезнями лицо, тем не менее, бывшее довольно привлекательным и даже немного смазливым.

Несмотря на свои очевидные недостатки, этот юный шиноби выглядел как-то… необычно. Неожиданно. Даже немного чарующе.

Так, например, выглядел Сенсома, приготовившийся к схватке.

— Пха!.. Бу-у-уэ… Хэ. Наоми-сама, прошу вас — дайте мне, наконец, синий мешочек!

Все очарование юноши разом улетучилось, стоило ему только открыть рот и исторгнуть из себя прямо на пол целую лужу крови. При этом, он нисколько не стеснялся хозяина кабинета, незаинтересованно мазнув по нему взглядом. Вместо Хокаге, «телохранитель» смотрел на пояс Наоми, на котором Тобирама уже отметил несколько небольших мешочков разного цвета.

— Я же говорила тебе терпеть до вечера! — вздохнула племянница, извиняясь за парня одним взглядом. — И нет — мешочка ты не получишь! Я сама отмерю тебе порцию.

Юноша протяжно застонал, переведя взгляд на Хокаге:

— Второй-сама, сделайте уже что-нибудь! Прикажите ей дать мне лекарства, или я тут вообще все кровью захаркаю! Кха…

Сенджу почувствовал, что у него начинает дергаться левый глаз. Наглый больной пацан, ворвавшийся без спроса и испортивший один из ковров, смеет что-то требовать у него — Второго Хокаге и нынешнего главы клана!

— Тебе придется многое мне объяснить, щенок! — выдохнул он свирепо, выпуская наружу давление жаждой крови и чакрой.

Тобирама всегда любил этот трюк — он позволял легко и просто выяснить, кто есть кто, перед разговором. Если человек будет ошеломлен давлением, значит он не заслуживает уважения, потому что слабак. Если же он выстоит, значит сила в нем есть, и выслушать его стоит. Если же он даже сумеет ответить — его стоит начать уважать. Шиноби — убийцы, воины и агрессоры, и если в разговоре с другим шиноби ты не можешь доказать, что ты — такой же агрессор и воин, как и он, то ты не заслуживаешь этого разговора.

В этом альбинос всегда был согласен с Мадарой.

Болезный парень даже не шелохнулся, лишь придержал за плечи Наоми, тоже задетую давлением силы родича. Более того, когда Тобирама смутился от осознания того факта, что придавил и родственницу, ее «телохранитель» начал давить в ответ.

Мощные сенсоры могут различать чакру почти по цвету и вкусу, индивидуально, конечно. Для Тобирамы, давление чакры и жажды убийства Мадары были словно обжигающая кожу волна жара, темно-красного цвета. Сила старшего брата ощущалась как вихрь свежего лесного воздуха. Чакра Хирузена, например, больше напоминала Второму поток драгоценных камней, каждый из которых был идеально огранен. У Сенсомы же, к слову, никогда не было никакого давления — он просто максимально четко давал понять, что ударит первым, если ему кто-то не нравился.

Давление молодого нескладного шиноби обдало Хокаге волной холодной до костей силы. Сырой, будто небрежной, но просто невероятно могучей!

— Довольно, — приказал Сенджу, и чакра, беснующаяся в его кабинете, резко опала.

И его и этого пацана.

— Можете звать меня Озин, — слегка поклонился «телохранитель», вновь откашлявшись. — Я — единственный телохранитель Наоми-сама на время этой войны, нанятый Мито-сама. Если хотите узнать больше — спросите у Наоми-сама.

— Ты не из деревни. Почему бы мне не продолжить тебя допрашивать?

— Кхе! Вы правы — Коноха — не мой дом. Но мы с сестрой живем в Стране Огня уже очень давно, так что я согласен ее защищать. К тому же — я обязан Мито-сама.

— Ты не из клановых? — Сенджу нахмурился, пытаясь припомнить хоть один знакомый клан с такой странной чакрой. — Или самородок?

— Мой клан от меня отказался, — парень сделал намек на недобрую усмешку. — Но, как я и сказал, нам с сестрой нравится Огонь, да и долги нужно возвращать. И, кхе-кхе… как я, опять же, сказал, все остальное спросите у Наоми-сама.

— Можешь выйти, — кивнул успокоившийся Тобирама, глядя на то, как племянница передает сморщившемуся парню три таблетки из синего мешочка. — Здесь ей ничего не угрожает.

— Я буду сразу за дверью, Наоми-сама, — хрипло выдохнул Озин. — Хотя дверей-то тут нет…

И, чуть пошатываясь, на ходу опрокинув в себя таблетки, парень удалился, напоследок задев лбом край палатки, сделанный из уплотненной кожи. Аккурат вылетев из палатки спиной вниз, ногами вперед, юноша разразился руганью вперемешку с чудовищным кашлем.