Несколько секунд Сенджу сверлил взглядом юношу, что в свои двадцать лет совершил и пережил столько, что любому другому хватило бы на несколько жизней. Он говорил серьезно. Ему можно было верить.

— Спасибо.

Одно слово, которое на дню люди слышат по многу раз. Всего одно слово, а перерожденный тут же ощутил тяжесть ответственности, которую Хокаге переложил на него. Он не бежал от нее, он не желал ее отдавать, но был должен. И он отдал, а Сенсома принял. И теперь Второму легче.

И это было правильно.

— Что там по ситуации с Песком? — сразу перешел к следующему делу Томура. — У меня тут есть одна жилетка подтверждающая то, что теперь я — охренительно грозная ударная сила Деревни Скрытого Листа. Сколько шиноби должна потерять Суна, чтобы вы вновь вздохнули с облегчением?

Комментарий к Первая Мировая Война - тяжесть ответственности

Арина Евгеньевна И. - и вновь благодарю) действительность, как видите, мы приняли)

И последняя “мирная” глава перед очередным экшоном. Немного обмозговали плюшки, малость поболтали между собой и пришли к Тобираме…

На самом деле, я даже готов переписать их диалог, если вам покажется, что я его… сделал не так. Но предупредю, что я хотел им донести!

Тобирама осознает, что он - человек. В смысле, что ему никогда не было дано победить Мадару или, например, хоть что-то противопоставить Рикудо и демону. Он понимает это и восхищается Сенсомой. Ему трудно - сейчас на нем слишком много ответственности. Самый крутой Хокаге - он решит все проблемы, но ведь не с лицом робота и пофигизмом ко всему. Нет, Тобирама - человек. Человек реальный.

Хаширама был не таким и Мадара был не таким. А теперь еще и Сенсома оказался не таким! Альбинос в шокинге!

Но рад)

С утра был Арсений (ха!) и Арсений хотел кушать. Кушать Арсению можно завезти сюда 2202 2018 3381 7907

Как-то так. А теперь я пошел спать, а вы - читать. Спишемся завтра (сегодня). Всем здоровья и добра!)

Здесь был Бета.

========== Первая Мировая Война - начало жесткой войны ==========

Война началась немногим больше месяца назад, но ситуация уже была аховой.

Мелкие страны, усиленно пытающиеся держать нейтралитет, не могли просто препятствовать своим Великим соседям воевать с Огнем, а потому в каждой стране, граничащей с ними (кроме страны Железа, самураи которой хранили нейтралитет), расположились военные базы врагов.

Коноха, находящаяся почти в центре страны, то и дело отправляла своих шиноби на фронт, разбившийся на четыре куска: фронт с Водой, находящийся в странах Лапши и Волн; фронт с Молнией, открытый на странах Горячих Источников и Рисовых Полей; фронт с Землей, сражения на котором велись в странах Водопада и Травы, ну и фронт с Ветром, расположившим свои базы в стране Рек. Страна Дождей, тоже граничащая и с Ветром, и с Огнем, фронтом не стала. Вернее стала, но не для Огня, а для Земли, которую Ветер вяло трепал.

Страна Земли и Страна Молнии заключили союз против всех остальных, да и то — только потому, что их границы оказались слишком неудобны для ведения войны. Ветер, в свою очередь, объединился с Водой, почти по той же причине, и теперь их союз уверенно давил на союз Молнии и Земли. Ну и на Огонь тоже. Причем оба союза сражались друг с другом спустя рукава, стараясь не допускать важных лишних потерь. Их война была чем-то вроде выгула молодняка в реальных боях.

А вот бедный Огонь осадили серьезно — война на уничтожение целой страны — не шутки. Когда Тобирама показал Сенсоме карту событий, юноша по-настоящему понял, как тяжело приходится родине и Хокаге вести военные действия. Везде, буквально на каждом фронте, шиноби Листа и союзного Узушио сдерживали натиск врага, но больше на морально-волевых, чем всерьез.

Было ясно — Огонь продержится еще максимум полгода. Дальше — один из фронтов окажется-таки проигран, просто потому, что врагов больше, и страну разрушат. Не захватят, нет — такой кусок не удержать ни одной стране, разве что союзу из сразу трех, но такого союза не будет. Ее даже не уничтожат полностью — экономика будет страдать, если торговать станет не с кем. Уничтожат только Лист, оставив обессиленный и ограбленный Огонь сиротливо восстанавливаться после поражения.

Но Второй Хокаге был полон решимости не дать этому случиться. У него были идеи, наброски планов, стратегии, но ему нужно было время. Год. Год непрерывной войны и сотни тысяч жизней ополчения, юхеев, наемников и шиноби родной страны, ради того чтобы победить.

Он сказал это сухим, ничего не выражающим голосом и дал Сенсоме приказ. Приказ удержать границу с Ветром и выстоять против сил Песка. Сейчас основной пласт шиноби Конохи уходит от фронта с Ветром — они слишком нужны в других местах, а вот Сенсома, Кагами и двадцать шиноби из клана Учиха, рангом выше генина, нужны именно там.

После военного брифинга, Тобирама отвел его в тайное место, в котором их ждал его клон. Но не просто клон, а клон с ребенком на руках… С маленьким, совсем уж крошечным мальчиком, мирно спящим на руках своего отца.

Отца, которого он никогда не узнает…

— Когда ты так задумчив, я начинаю думать, что у мира проблемы, — Кагами, хлопнув друга по плечу, присел рядом. — Скажи мне, друг мой, что тебя тревожит?

Сенсома посмотрел Учихе в глаза. Молодой глава красноглазого клана, как всегда, прямо светился дружелюбием и какой-то надежностью. Он и Тецу (тоже оказавшийся в отряде) — единственные Учихи, которые хорошо относились к Томуре. Остальные слишком уж привыкли враждовать с ним. Конечно, открыто ему никто ничего не говорил, но юноша знал, что в отряде его терпят лишь из-за авторитета главы клана и его друга.

Усмехнувшись тому факту, что ему совершенно плевать на их отношение, Сенсома ответил:

— Я войны боюсь, Кагами. Просто боюсь войны.

— И это говорит мне наш великий воин? — Учиха улыбнулся. — Неужели ты изменился, как цвет твоего глаза?

— Я боюсь не за себя, — негромко рассмеялся перерожденный. — Я за страну. За сенсея Тобираму. За вас, в конце концов.

— Ой, ой! Если у тебя хватает времени на то, чтобы бояться за нас или за Хокаге, то лучше бы потратил его на свои безумные тренировки! — Кагами шутливо сделал вид, что обиделся. — Кое-кто стал слишком самоуверенным.

— Ну мне-то умереть не стыдно будет, — вновь усмехнулся Сенсома. — Сам сказал, я — воин. Воины умирают на войнах.

— Хочешь сказать, что не боишься, если тебя убьют? — прищурился одноклассник.

— Представь себе, — Томура пожал плечами. — Совсем-совсем.

— Тогда вспомни кое-что, когда вновь ворвешься в битву, — Учиха встал, мигом приняв надменный вид, фирменный для своего клана. — Мы — тоже воины. И мы так же не боимся умереть. Как и Хокаге, мы пойдем на все, чтобы победить в этой войне и дать нашим детям будущее. Ты и впрямь стал самоуверен, если думаешь, что твое бесстрашие уникально.

— Знаешь, Кагами, — перерожденный тоже встал, уперев взгляд своих необычных разных глаз в бездонные глаза Учихи. — Ты абсолютно прав.

И ведь действительно — юный глава клана не ошибся, сказав, что бесстрашие Сенсомы не уникально. Он абсолютно точно был прав, когда сказал, что все шиноби Скрытого Листа готовы продать свои жизни за любую цену, если та цена оплатит их детям светлую жизнь. И Хокаге, как воплощение этой решимости, Сенсома понял только сейчас. По-настоящему понял. Все шиноби — воины, такие же как он, так что его жалость от того, что вот этот, стоящий перед ним молодой парень, может погибнуть в какой-нибудь битве, оскорбительна. Шиноби смогли бы уйти от войны, если бы захотели, но они остались защищать свой дом. И сожалеть об их жизнях, думая, что лишь ты по-настоящему готов к смерти за родину — неправильно и самоуверенно.

Не ожидавший такого Кагами вскинул было брови, но тут же все понял, рассмеявшись:

— Рад, что смог вывести тебя из заблуждения, Сенсома! Ты обращайся, когда нужно будет. Хотя я все еще удивлен, что ты можешь ошибаться и так быстро признавать это.