Только нужно много, много песо.
Лейтенант охраны в тюрьме Сан Педро был затянут в зеленоватого цвета шинель, на которой не хватало половины пуговиц. Засунув руки в карманы, он слушал рассказ Лукресии: блестящий журналист-иностранец, которого она сопровождала, прослышал о Сан Педро, образцовой тюрьме, и вознамерился побывать в ней. Разумеется, не теряя времени на официальные демарши...
- Сеньор - американец? - спросил лейтенант.
- Нет, француз, - ответила Лукресия.
В течение нескольких минут они поговорили о Париже, этом городе-светоче, о его красивых женщинах, о соборе Сакре-Кёр. Затем Лукресия вернулась к своей просьбе. Боливиец в ответ беспомощно развел руками:
- Исключено. Я не могу пропустить иностранца в Сан Педро. Впрочем, меня скоро сменит другой офицер, еще более строгий. Мне же нужно побывать в Санта-Крус, завтра годовщина со дня смерти матери.
- Господи, помяни за упокой ее душу, - набожно вставила Лукресия, которая смекнула, куда клонит лейтенант.
- Увы, - заметил тот, - мне не хватает восьмидесяти долларов на эту безотлагательную поездку. Мать моя скончалась от лишений, подорвавших ее здоровье.
- Двадцать долларов, и не больше, - уронила Лукресия.
- Благодарение Вашей Милости. Для вас я рискну преступить закон.
Он быстро спрятал протянутую Лукресией купюру и отдал приказ. Толстощекая охранница, ведавшая записью посетителей, встала, не удаляясь от своего кольта 45-го калибра, и бегло обыскала Лукресию. Бог весть почему, Малко избежал этой процедуры.
Затем лейтенант открыл огромный замок, запиравший первый тюремный двор, и жестом пригласил их войти. Он галантно взял Лукресию под ручку. Пустячок, а приятно. Решетка захлопнулась за ними. Осторожно, сказал себе Малко, ты играешь с огнем... Снаружи тюрьма Сан Педро производила впечатление квадратного кокетливого особняка, выходившего на площадь Сукр. Внутренние же ее помещения необъятных размеров поражали невероятной ветхостью. Тюрьма подразделялась на несколько отделений, занимавших каждое по этажу, с большими деревянными галереями с внешней стороны. Глинобитный пол. Местами были видны заключенные, которые, опершись на прогнившие перила, с любопытством разглядывали вошедших. Пронзительным свистом они приветствовали красивые ножки Лукресии.
Рядом прошла старуха, тащившая тяжелую корзину. Лейтенант наклонился к Малко:
- А вот эта убила своего мужа в Кочабамбе, разрезала его на куски, наделала сосисок и продала на рынке. Теперь она заведует у нас кухней. - Он разразился оглушительным хохотом. - Я никогда у нее ничего не покупаю.
- И часто у вас убегают? - спросил Малко.
Боливиец провел глазами по стенам высотой не более шести метров, начисто лишенным колючей проволоки.
- Часто, - вздохнул он. - Но некоторые остаются у нас после отсидки, потому что им хорошо тут. Так что с бухгалтерией у администрации все в порядке...
Он подошел к какой-то двери, постучал и отворил ее. В камере четыре на четыре метра, грязные стены которой были сплошь увешаны разными значками, сидел прямо на полу человек и паял какие-то железки. Рядом с ним расположилась целая куча игрушечных грузовичков. Человек улыбнулся лейтенанту и продолжал работать. За его спиной виднелись убогая кровать и кое-что из барахла.
- Вот у этого, - объяснил лейтенант, - срок как раз кончился два года назад, но он умоляет меня оставить его здесь. У себя в деревне он не может найти работу и спит под открытым небом. Здесь же у него кров над головой, он зарабатывает несколько песо и может время от времени заплатить за девчонку.
Они вышли наружу. Потрясающая тюрьма. Пройдя несколько поворотов, подошли к маленькому дворику с претензией на элегантность и цветочными клумбами. Все двери были заперты на огромные замки и раскрашены в яркие тона.
- А это отделение Линос, - гордо объявил лейтенант. - Самое наилучшее у нас. Здесь сидят богатые, а также опасные преступники.
- Это тут сидит Рауль из "маркесес"? - спросила Лукресия.
Боливиец с удивлением посмотрел на нее.
- Вы его знаете?
- Когда я была журналисткой, я занималась делом "тигров" и "маркесес". Было бы интересно повидаться с ним теперь.
Лейтенант сделал гримасу:
- Он не захочет с вами говорить. Он никого вообще не хочет видеть. Вот, кстати, его дверь. Голубая...
- Почему же он не хочет никого видеть?
- Понятия не имею. Боится, наверное. Думает, что его хотят убить.
Они остановились у означенной двери. Лейтенант забарабанил в нее:
- Рауль, тут сеньор иностранец желает с тобой поговорить.
Через створку двери донесся приглушенный, но вполне различимый ответ:
- Валите отсюда!
Лейтенант опечаленно покачал головой:
- Вот видите. Он даже не ходит в столовую и не смотрит телевизор. С тех пор как он здесь, Рауль ни разу не перешагнул еще порог камеры. Вообще-то это вредно для здоровья.
Малко пожирал глазами голубую дверь. За ней скрывалось, быть может, решение всей его задачи.
- У меня есть идея, - сказал он.
Достав из кармана стодолларовую бумажку, он разорвал ее пополам и на одной половинке написал по-испански:
"Откройте. Я спасу вас от майора Гомеса".
Потом, на глазах у изумленного лейтенанта, подсунул половинку под дверь.
В течение нескольких секунд было тихо. Затем раздался сухой щелчок, и дверь приоткрылась. Малко вошел первым.
Сотни пустых пачек из-под сигарет висели на стенах рядом с изображениями голых женщин, которым непристойная рука пририсовала фантастические дополнения. Огромная кровать с балдахином занимала почти все место.
Зрелище, прямо скажем, неожиданное.
Рауль стоял рядом с кроватью. Черные холодные глаза были глубоко посажены на его круглом невыразительном лице с низким лбом. Голубая нейлоновая куртка облегала мощный торс. Раздвинув ноги, Рауль держал в правом кулаке короткий кинжал, готовый нанести удар. И, не смотря на эту угрожающую позу, он был весь потный от страха.
- Чего вам надо?
- Поговорить с вами, - сказал Малко.
- Не подходите, потребовал Рауль.
- Я оставлю вас, - сказал лейтенант. - У меня дела.
И он незаметно скрылся. Малко рассматривал стоящего перед ним человека. Итак, вот кто по-изуверски расправился со старым Искиердо и его любовницей. В памяти Малко возник вдруг труп старика с перерезанным горлом.
