Ингмар Бергман стоит особняком среди всех режиссёров кино. Не являясь каким-то особым новатором в области кино-формы, своим безжалостным проникновением в глубины человеческих душ и талантом выражения этого на экране, он добился признания лидера мирового кинематографа второй половины 20-го века. Есть художники, которые ведут к истине через прекрасное, через красоту и совершенство человека. Бергман же в своих лучших творениях ведёт нас к сокровенным знаниям через глубочайшие страдания и боль.

Когда смотришь многие кинокартины великого шведского художника, может создаться впечатление, что остальное кино – всего лишь забавная игрушка по сравнению с ними. Это впечатление во многом оправдано. Фильмы шведского режиссёра – это действительно другой, особый уровень. Другая категория. Полные погружения в психику человека, жесточайшая драматургия сосуществования людей, падения в бездны отчаяния и страха… и возрождающий, часто еле тлеющий, но всё же – огонёк в конце тоннеля жизни – такое сочетание на экране только у великого шведского режиссёра возможно увидеть и испытать.

Ингмар Бергман поставил более шестидесяти художественных и документальных фильмов для кино и телевидения, при этом был автором сценария к большинству из них. Также на его счету более ста семидесяти театральных постановок. Но прославился он, конечно, больше именно как кинорежиссёр. Понятно, как и любого художника, были у него и не очень удачные, и совсем неудачные работы, и вообще – пару фильмов, за которые даже ему самому, по его же признанию, было стыдно, но подавляющее большинство картин Бергмана стали безусловными шедеврами. Светилами искусства, затмевавшими произведения многих его современников. Сравнение со светилами не пустое – истинный, одухотворяющий, дарящий жизнь свет сквозь тьму обыденного человеческого существования – пожалуй, такова ключевая суть его лучших фильмов, хотя случалось у него и совсем беспросветное кино… Но не о нём, в основном, пойдёт речь – не стоит оно лишних слов. Вспомним же его ключевые фильмы, попытаемся выявить главное в них, чтобы понять, что хотел сказать нам гений своим искусством.

Глубина погружения в психику человека у Ингмара Бергмана – можно смело заявить – наибольшие в мировом кинематографе. И размышления о смыслах существования человека самые серьёзные. Уже в дебютном своём фильме – «Кризисе» (1946 год) – тонкая, сложная психология и неразрешимые вопросы бытия. Почему человек не видит жизненно достаточное перед своим носом, а несётся чёрт знает куда за призрачным счастьем? Искренни ли чувства и поступки человека даже перед лицом смерти? И даже тот, кто кончает жизнь самоубийством, правдив ли перед собой и другими или подобно артисту в театре играет роль, обманывается и обманывает (самоубийство перед вывеской "Театр")? Обречён ли человек на страдания? А свет и тепло солнца всегда будут сменять их хоть на время в душе (последний кадр фильма)? Фильмы Бергманы зачастую невольно заставляют перейти на стих:

Да, в нас заложен первородный грех,

Его не замечаем средь утех.

Но ощутив страданья глубину,

Мы обнаружим свет и тишину.

Второй свой фильм – «Дождь над нашей любовью» Бергман снял тоже в 1946 году. Это на редкость не тяжёлый и оптимистичный для Бергмана фильм. Конечно, в нём нет столько доброты, душевности и света, сколько будет лет через 15 в советских "жизненных" картинах (а жанр второго фильма шведского мэтра – реалистичная драма из жизни простых людей стал в 60-ые одним из главных жанров нашего кино), но зато здесь больше психологии, бОльшая правда существования человека в этом жестоком мире, более критичный взгляд на сущность обывателей.

И важная мысль – как наша судьба сильно зависит от внешних, не зависящих от нас факторов! И насколько всё-таки любовь главенствует над ничтожным по сравнению с ней остальным!

Все первые картины Бергмана – со счастливым концом для любовных пар. Думаю, что этим самым в тот период времени маэстро выказывал свою веру во всепобеждающую силу любви, не иначе. Силу, сметающую всё на своём пути. Любовь ярко выделяется у него в этих фильмах. Она в них – как луч света в тёмном царстве. Или – как музыка во тьме.

А главное препятствие для любви в картине ещё молодого тогда режиссёра «Музыка во тьме» (1948 г.) – слепота главного героя. Но – что такому чувству непокорно?

Первый многозначительный, многосмысловой, многослойный, полный символов, по-настоящему интеллектуальный фильм Бергмана – «Тюрьма» (1949 г.). Само название глубоко метафорично – ни о какой реальной тюрьме здесь даже речи не идёт. А речь идёт об аде. Об аде на земле. Что для человека жизнь? Лишь "тяжёлый путь искушений от рождения до смерти", как утверждается отдельными персонажами в начале и в конце картины? Ведь кроме ада, казалось, что тут, на этом свете, мы можем получить? Но и здесь режиссёрско-Божий объектив указывает пальцем на любовь. Она – фонарь – потерянных выводит с подземелья. Она – лекарство, возрождающее жизнь. Она и смерть несёт заблудшим в искушеньях…

Режиссёр-персонаж "Тюрьмы" отказывается снимать фильм, где дьявол правит на земле, а Бог, наверно, умер. (За пятнадцать лет до знаменитой картины Феллини "8 1/2" Бергман поставил фильм о том, как не удалось поставить фильм). Впрочем, эта картина Ингмара создаёт впечатление, что Бог – не больше чем полицейский для этой жизни, как говорил русский философ Николай Бердяев.

«Вечер шутов» (1953 г.) – новое глубоководное погружение и, кажется, безысходное запутывание в водорослях людских отношений и человеческой психики. В отличие от «Тюрьмы», в этой ленте ещё более уверенное хождение в лабиринтах психологии и нечто новое – твёрдые выводы об обречённости человека.

За год до знаменитой "Дороги" Феллини, Бергман снимает фильм про бродячий цирк. И, надо признать – цирковая дорога шведа шире, извилистей и длиннее. Короче говоря, сложнее. И, идя по этой дороге, много вопросов возникает. Вопросы, которые режиссёр задавал себе всегда, вопросы, которые звучат во многих его фильмах. Живет ли человек по-настоящему или играет свою роль в жизни? Или всё вместе? И где тогда у него заканчивается игра и начинается искренность? Где в жизни цирк, а где театр (надменно-противоборствующий противник цирка в фильме)? Не все ли мы, вообще-то, шуты на этом свете? "Как люди живут в этом жутко грязном мире?" – спросим себя также словами главного героя. Можно ли пережить нескончаемую череду унижений и несчастий и как освободиться из железной цепи страданий?

А не женщины ли с их резко-переменчивыми словами и поступками, непредсказуемостью и нелогичностью, мимолётной продажностью и постоянным своенравием больше всего и делают нас шутами и являются главной причиной наших страданий? Правда, и Радость, и Утешение (с больших букв) не только ли они и дарят нам? И не точен ли один из шутов, рассказывая сон о своей опозорившей его ранее жене: "Мне приснилось, будто Альма сказала мне – "бедный муж, ты такой усталый и грустный, не хочешь ли отдохнуть?" "Да", ответил я. "Я сделаю тебя крохотным, как зародыш и ты спокойно уснёшь в моём чреве". И вот я забрался внутрь и крепко заснул, будто меня укачивали в колыбели. Я становился всё меньше и меньше, пока не превратился в семечко и не исчез совсем".

Сон шута – истинная правда. Тем и живём, тем и спасаемся. Поэтому и любим их. А они за это одаряют нас несущей надежду "улыбкой Кабирии". И эту жизнеутверждающую улыбку мы видим в самом конце фильма, за несколько лет до той, знаменитой феллиниевской – Джульетты Мазины.

Случались у Ингмара Бергмана и не совсем удачные картины. Например, «Лето с Моникой» (1953 г.) На редкость плоское для Бергмана (даже раннего) кино. И на редкость для него пейзажное – много долгих видов серого порта, замкнутых заливов, страшных мостов, скупой северной природы. Природа здесь не просто скупая, а суровая, мрачная. Настойчивым показом её режиссёр как бы готовит нас к печальному исходу довольно прозаичной картины.