Юлия очень любила Новый год, трепетное семейное празднество, на которое собиралась вся семья, обмениваясь хорошим настроением и подарками. Традиционно приезжали родственники из Ярославля и Пскова, оставались веселой гурьбой на даче, соревнуясь в кто вкуснее и сытнее друг друга накормит своими зимними закрутками и соленьями. Семья укреплялась, разрасталась, осчастливливалась в эти чудесные дружные дни.

Но в этот год все было не по-новогоднему.

До Нового года три с половиной месяца. Еще в сентябре Юлия почувствовала, что ее одиннадцатилетнюю дочь Василису украл-таки страшный бабайка, которым пугали девочку в детстве, подменив на противного, хмурого, наглого подростка.

– Вася! Вася! Вася! Черт побери! Вася, ну ты идешь? – кричала с порога одетая мать, чувствая как пар и пот начинают затмевать французские духи. – Вася, я прибью тебя! Немедленно спускайся! Если мы опоздаем на музыкалку, потом не проси меня врать Валентине Анатольевне, что по моей вине ты опоздала!

Юлии все-таки пришлось поскидывать сапоги, чтоб взбежать на второй этаж, в предвкушении треснуть одному нахальному подростку по жопе, что бы тот наконец-таки спустился.

Василиса, словно пава, выплыла-вышла сама, как раз в тот момент, когда мать почти ворвалась в детствую, а точнее теперь подростковую, где хранился и содержался бардак, к которому нельзя было прикасаться под страхом смерти.

– Как будто мне это надо? – кричала мать, желая, но не рискуя покуситься на конских хвост дочери, чтоб расчехлить его до павлиньего за непослушание.

Василиса накрашенными ресницами повела в сторону своего зимнего пальто.

– Я это не одену, – просто сказала она, намекая еще давно, что детские одежды и детская жизнь в прошлом.

Юлия ей хотела повторить свой воспитательный монолог прошлого раза, что мол, не хочешь на музыкалку ходить, где ты выигрываешь все конккурсы и тебе светит великое будущее, – не ходи, расти бездарью и становись бухгалтером, как баба Люда. Не хочешь тепло одеваться, а таскать какое-то рванье из пластика – не одевайся, тебя будут ждать насморк, отит и ангина. Вспомни, как ты недавно болела, понравилось?!

На что ее дочь спокойно развернулась и пошла в свою комнату.

– Ты куда? – не поняла мать.

– Ну ты сама сказала… не хочешь – не ходи. Я не хочу, – непонимающе ответила Василиса.

– Щас!!! – взревела мать, представляя упрек в глазах взрослой Василисы, которая в будущем 100 процентов стала бы винить бы мать за проявленное малодушие перед подростковым протестом и не настояла, что б из дочери вышел музыкант или кто-то еще выдающийся.

На этот счет была подготовлена другая лекция про юность Баха или Бетховена, или Моцарта?! Юлия все время забывала подробности. Короче, кто-то из них категорически отказывался учиться музыки, но родители силком и розгами заставляли гения брести на уроки и он (или они) стали теми, кем стали. Гениями! Благодаря твердому духу матери и отца. И немножечко розгам.

– Ты про это уже рассказывала, – скучно напомнила Василиса, только услышав первые «Бе..».

– Ладно, последний раз одень это пальто, а потом уже тебе купим то, что ты хочешь. Поедем в магазин вместе…

– Я хочу с девочками поехать, а не с тобой, – мирным тоном произнесла Василиса, а у Юлии задергался глаз, уже представляя куда и на что будут потрачены деньги, которые так были нужны их семье прямо сейчас.

– Противная, – сквозь зубы прошипела Юлия. – Ты растешь противная! Даже не знаю в кого ты такая??

Василиса даже не повела бровью, то ли соглашаясь, то ли вовсе не слушая маму.

До Нового года 1 месяц и 1 неделя. Деньги закончились с майонезным директорством Вадима, которого сместила с должности директора новая команда родственников учредителей завода. Все бы ничего, но гордый Вадим уволился. Майонезный бизнес пострадал от его ухода. Учредители хватились ценного сотрудника, но пока у руля стояли «свои профаны», как выражался муж, о возвращении речи не шло.

– От полугода до года прибыли упадут, начнутся сбои в поставках. Выбивать из сетей оплаты – тут вообще мне равных нет. Тогда и позовут. Но я должен выдержать паузу, иначе с ними не сторговаться. Ничего найду что-то подходящее. На безрыбье и этим перебьемся, – говорил печальный Вадим, помыкавшись в поисках других мест, которые были заняты другими «профанами» и поняв, что родной завод, где он плавал как рыба в воде, точнее в майонезе, не сможет заменить никто и ничто. – Придется затянуть пояса потуже.

Юлия могла бы затянуть пояса, но образ жизни, а также разные родственники не понимали, что «затуженные пояса» распространяются и на них.

Недавно родной брат попросил взаймы на квартиру и очень обиделся, когда ему отказали.

Не сговариваясь с ним, ясрославские родственники запросили приюта их троюродному брату, который приехал из деревни с мешком чеснока в качестве благодарности. Подарок провонял на весь дом, но еще хуже, родственник вместо одного месяца, жил уже три, явно собираясь справлять Новый год вместе с Юлей и ее семьей.

Наконец, псковская родня объявила, что к сожалению, в этот раз на празднество приехать не сможет, но перешлет на Новый год с каким-то деверем Юлины любимые соленые грузди. И если можно деверь тоже останется на празднество, потому что отродясь не видал Москвы, Кремля, Арбата, цирка и зоопарка. Слезно просили устроить экскурсию.

Добила семейный уют недавно овдовевшая бездетная тетка Вадима, которая жалобно попросила Юлю о какой-либо занятости, например, уборке дома, уходу за Василисей, обучение девочки французскому.

– Я могу приезжать только на выходных! – при этом добавила несчастная вдова на обрадованную предложением помочь Юлию. Ведь затянуть пояса включало увольнение домработницы. А тут убивались три зайца: помощь приятной одинокой старушке, которая к старости лет решила быть поближе к единственным родственникам, о которых раньше не сильно-то вспоминала, ну это ладно; экономия на уборке; уроки французского Василисе. Благородный язык очень бы пригодился девочке в будущем. Ведь молодые таланты много гастролировали.

Но с первых же выходных соседство не заладилось. Прожившая много лет во Франции Лидия перенела от французов не только прекрасный акцент, но и европейские фамилярности, например, ходить по дому в уличной обуви, не принимать душ, но изрядно духариться так, что аромат перебивал чесночное амбрэ другого родственника. Наконец, комплименты. Последние доводили Юлию до белого коленья. Лидия ими сыпала в адрес благодетельницы, которую исключительно называла любовным «Мамочка».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.