- А почему мне должно быть стыдно за тебя? Ты замечательно выглядишь. Худой ты выглядела какой-то грустной, - улыбнулся Евгений.

   - Ну, спасибо. Значит, теперь я толстая?

   - Нет, ты прекрасная. И ты мне очень нравишься именно такой. Не люблю "вешалок". Колются.

   - Отлично, значит, я зря переживала.

   - Абсолютно зря. Поэтому поешь, нам сегодня предстоит дальняя дорога. Поедем к моему деду в Рязань.

   - В Рязань? Так далеко?

   - Мне кажется, или твоя историческая родина ещё дальше от Москвы?

   - Да, но...

   - Никаких "но". Я хочу познакомить тебя с моим дедом. Он замечательный. Таких больше нет. Поэтому ешь, и поехали.

   ...Дорога заняла часа два, больше времени потеряли, выезжая из Москвы. Дед Евгения жил в пригороде Рязани. У него был отличный рубленый дом. Жил не один, а со своим младшим сыном, дядей Евгения. Дом окружал сад, наверняка прекрасный в пору цветения. И сейчас кое-где цвели запоздалые флоксы, а вечнозеленая туя, высаженная в качестве живой изгороди, также не навевала ещё грустных мыслей о приближавшейся зиме. Всё это Ирина смогла рассмотреть в замочную скважину калитки, пока Евгений с шофёром ходили в ближайший магазин за продуктами. Единственное, что она не смогла рассмотреть, так это огромную овчарку, сторожившую владения. Которая проявила себя басистым лаем, едва Евгений нажал на кнопку звонка рядом с калиткой.

   Дядя оказался плечистым и высоким, но Евгений всё же превосходил его и по росту, и по ширине плеч.

   - Женька у нас самый крупный в помёте, - засмеялся Николай, когда Ирина стала невольно сравнивать родственников: "У меня-то девки выше сто восьмидесяти не выросли, и слава Богу. Женщинам рост только мешает, потому что высокая женщина не выглядит слабой, а женщина должна быть слабой, или выглядеть ею, иначе тяжко ей придётся. На лошадях пашут".

   Ирина притихла, ей, с её ста восьмидесятью тремя сантиметрами не на что было и рассчитывать. Слабой она не выглядела. Наверное, именно поэтому, учась в институте, таскала в авоськах тяжеленные фолианты, и никто не предлагал помощи. Вот она разгадка: несмотря на худобу, Ирина ну просто физически не могла выглядеть миниатюрной. Наверное, и Евгений считает её рабочей лошадкой, которая вынесет все удары судьбы. А Наталья, невеста Евгения, наверняка среднего роста, белокурая, светлоглазая, вряд ли похожа на Барби, скорее домовитого склада. Евгений далеко не глуп, он не выбрал бы в жёны модель, скорее, банковскую служащую или дизайнершу.

   Участок оказался довольно длинным, и у Ирины было много времени для того, чтобы представить себе будущую жену Евгения, их страстные поцелуи и, наконец, первую брачную ночь где-нибудь в Венеции или Париже. На душе скребли кошки, когда Ирина вслед за Евгением и его дядей Николаем входила в дом.

   Несмотря на внешний вид дома, стилизованного под русскую избу, пусть и 21 века, внутри дом оказался очень удобным. В нём всё было сделано и расставлено очень практично, поскольку в доме помимо Николая и его жены, жил инвалид Великой Отечественной войны, отец Николая и дед Евгений, Глеб Евгеньевич. "Значит, Евгения назвали в честь прадеда", - подумала Ирина, когда Евгений шепнул ей на ухо, как обращаться к деду.

   Между тем, Николай исчез за дверью одной из комнат, послышался лёгкий скрип, и в гостиную вошёл дед Евгения. Именно вошёл, а не вкатился, потому что при виде Глеба Евгеньевича, не хотелось отводить глаз, его не было жаль, он не пробуждал жалости к себе, к своей немощи или к своему возрасту, а старику исполнилось девяносто три года. Даже стариком его назвать можно было только с натяжкой: лицо почти без морщин, волосы чуть с проседью. Удивительно, с каким уважением время отнеслось к этому человеку. Оно его не изуродовало, а наоборот, сделало лицо ещё более мужественным. И даже тот факт, что у деда не было обеих ног, и глаза были почти неподвижны из-за слепоты, не менял главного - дед определённо вызывал симпатию и уважение. "Как странно", - подумалось Ирине: "Я его совсем не знаю. Слышала о нём очень мало. Но я его почти уже люблю, словно родного человека". Евгений также успел шепнуть Ирине, что дед не разговаривает - сказались последствия инсульта.

   - Добрый день, Глеб Евгеньевич, - улыбнулась Ирина. Дед повернул голову в её сторону, вслушиваясь в интонации голоса, помолчал немного и кивнул головой, очевидно в знак того, что день действительно добрый.

   - Дедуль, привет, - и Евгений подошёл к деду, встал перед инвалидным креслом на колени и опустил голову на дедушкины руки. Дед попытался улыбнуться и обнять своего внука дрожащими руками. Ирина отвернулась в сторону, чтобы не разрушать магию встречи внука и деда неуместным любопытством.

   - Я слышал, ты стал плохо есть, дедуль, - повысил голос Евгений, видимо, дед ещё и не дослышивал: "Я привёз тебе твои любимые макароны, сейчас пожарю мяса, и мы все поедим. Сегодня можно нарушить предписания врача. Дедуль, как я рад тебя видеть". И Ирина увидела, как на глазах дедушки заблестели слёзы. Видимо, в последнее время внук всё реже навещал своего любимого деда.

   Евгений отправился на кухню, а Николай, его жена Алёна, Ирина и Глеб Евгеньевич остались в комнате. Дед жестом указал, где бы ему хотелось находиться. Он выбрал место спиной к окну, остальные присутствующие расселись на двух небольших, но удобных дивана.

   Ирина оказалась одна, и была этому рада. Дед повернул голову в её сторону, нельзя было сказать, что он вглядывался в неё, дед уже давно ничего не видел, но от его взгляда Ирину бросало то в жар, то в холод. Ей казалось, что она на экзамене, и экзаменует её сама жизнь, и от того, понравится она Глебу Евгеньевичу или нет, зависит многое, а возможно, и её судьба. "Нет, конечно, это глупости", - внушала себе Ирина, но ничего не могла с собой поделать, и снова её глаза встречались с глазами слепого дедушки Евгения.

   - Ирина, а чем вы занимаетесь? - нарушил тишину Николай. Ирине показалось, что дед был недоволен вопросом сына.

   - Я пишу. Я журналистка.

   - Понятно. Сейчас пишете о племяннике, видимо?

   - Нет, о нём я уже написала. Давно.