— А? Куда?

— В Монтану.

На секунду она зависла с мыслью, а затем рассмеялась и потянулась за апельсиновым соком.

— Ты же знаешь, что я уже наполовину спала, когда сказала это?

— Это что-то меняет? Ты перехотела хотеть поехать туда?

— Я хочу, но у меня так много дел. Офис...

— Я звонил туда.

Она подавилась апельсиновым соком, так что я забрал у нее стакан.

— Ты звонил мне на работу? Малакай, я хочу поехать, но я не могу просто так все бросить...

Я поднял самолетик-оригами, который сделал для нее, и поднес к ее лицу. Она взяла его и раскрыла.

«У нас всегда будут причины остаться, у нас всегда будут причины уехать, так что, любовь моя, закрой глаза и скажи мне, где ты на самом деле хочешь завтра оказаться?

— Малакай Лорд».

Она прочла и взглянула на меня.

— Тебе не кажется, что как-то пафосно использовать свои собственные цитаты?

— Я думал, будет романтично.

Она вдохнула, но после рассмеялась.

— Малакай, прошу у тебя...

— Чего?

— Пощады, — улыбнулась она. — Я только проснулась, а ты уже готов сбежать со мной?

— Эстер. — Она все еще не поняла. — Я не пытаюсь сбежать с тобой, я пытаюсь жить с тобой. Где ты хочешь жить?

Она посмотрела в сторону и взяла с тарелки французский тост.

— Когда вылет?

— Все это время ты готова была соглашаться, но сначала нужно было побороться, так? – засмеялся я, а она положила кусочек тоста мне в рот. Откусив, я прожевал, а потом сказал: — Я тоже тебя люблю.

— Как беспощадно. — Она покачала головой и снова вернулась к тосту.

ГЛАВА 22. СУДЬБА ВЕРНЫХ

ЭСТЕР

— Мы приземлимся очень скоро, мистер Лорд. Спасибо, что летаете с нами. — Принимая из рук Малакая чашку кофе, милая брюнетка стюардесса блеснула ему своей белоснежной улыбкой.

— Простите, — протянула я стакан, говоря самым любезным голосом, какой могла продемонстрировать, даже улыбаясь, — вы не против, если я попрошу еще тех маленьких печений? Если вы не слишком заняты.

— Конечно, — ответила она, взяла мой стакан и ушла. Наблюдая за ее уходом, я счастливо ухмылялась сама себе. Тогда Малакай покашлял, хотя в этом не было необходимости... как будто он пытался не засмеяться. Оторвав взгляд от его планшета, который был перед ним, я спросила:

— Малакай?

— М-м-м? — Он поднял глаза, когда подошла стюардесса с моими печеньями.

— Спасибо, — сказала я ей, открывая упаковку и снова глядя на него. — Ты несколько раз вот так покашлял с тех пор, как мы сели в самолет. Тебе смешно?

— Я кашлял?

— Ты.

— Хм-м-м. — Он кивнул сам себе, но на губах стала появляться усмешка, которая и выдала его. — Как насчет того, чтобы забыть об этом, а я забуду о тех кинжалах, которые летят у тебя из глаз всякий раз, как ты видишь стюардессу?

— Летят у меня?

— У тебя. — Кивнул он. — Хотя должен признать, мне нравится твоя ревность.

— Я? Ревную? Ха! — Я скрестила руки и ноги. — Зачем мне, женщине, которая втянута в любовную историю, растянутую на тысячи жизней, ревновать?

— Вот это я, мужчина, который в тысячи жизней западал только на тебя, и хочу знать.

Я покривила ртом, но в итоге просто отвисла челюсть, потому что ответить было нечего. Вместо этого я снова указала на планшет.

— Ну? Думаешь, мистеру и миссис Ямаучи понравится?

— Я не люблю прерванные истории. — Нахмурился он, перелистывая вправо, даже не дочитав страницу до конца. Я потянулась, чтобы забрать у него планшет и убрать в сумку.

— Иногда они необходимы.

— Да, если будет вторая книга, или если ты хочешь довести своих читателей до белого каления.

Довольная, я усмехнулась. Очевидно, как и в прошлый раз, ему хотелось больше вместо лишь оторванной части.

— Это бесит, потому что ты хочешь прочесть больше.

— Ты пишешь вторую часть?

— Не-а.

— То есть ты просто оставишь свою аудиторию в подвешенном состоянии?

— У тебя сильные руки, помнишь? Так что не обращай внимания на обрыв в истории, — сказала я, поднимая руки и свешиваясь с воображаемого обрыва, как делал мистер Ямаучи год назад. — Давай просто... повисим тут.

Я захихикала, когда он глубоко вдохнул и беспомощно простонал.

— Вау, — Покачал он головой. — Я так понимаю, что больше не считаюсь специалистом в английском письме?

— Считаешься, но теперь с тобой можно потягаться. — Мы начали снижаться, и он вцепился в ремень безопасности.

— Ты же не умрешь, если признаешь и оценишь мой великий литературный талант? — спросила я в тот момент, когда самолет попал в воздушную яму, так что у меня сердце ушло в пятки, и я на мгновение застыла.

— Сейчас вполне мог, — засмеялся он.

— Замолчи! — буркнула я, откидываясь в кресле и глубоко вздохнув, прежде чем выглянуть из иллюминатора. Вид на Либер Фоллс с неба был таким же магическим, каким я его запомнила. Но в отличие от прошлого года, весь город, начиная от гор и до замерзшего озера в отдалении, уже был покрыт снегом. — Я звонила кое-кому в городе... очевидно, мы пропустили первый снегопад, — сказала я, когда мы приземлились.

— Думаю, нам нужно просто подождать до снега следующего года? — ответил он, поднимаясь и подавая мне руку.

— Посмотрите, да это же мистер Оптимизм.

— Должен сказать, заразился от тебя, — подмигнул он.

Я заулыбалась, схватила свою сумку и его руку, и вместе мы направились к выходу частного самолета, который арендовал Малакай. Конечно же прямых рейсов в Либер Фоллс из Нью- Йорка не было, и вспоминая все трудности, через которые пришлось пройти, чтобы попасть сюда в прошлый раз, я не могла отрицать, что сейчас восприняла все с облегчением. Кивнув пилоту и стюардессе, мы вышли в ангар, и я поежилась от холодного воздуха, встретившего меня.

— Ты по этой причине сказал ничего с собой не брать? — спросила я, пока мы шли к ожидавшему нас мотоциклу. Я успела бросить в рюкзак только косметику, кошелек и зубную щетку, когда Малакай напомнил мне, сколько всего я там оставила. Я не могла вспомнить, что именно я оставила, но почему-то мне нравилась мысль просто взять и поехать, не беспокоясь о сборах, словно ты едешь домой.

— Это одна из причин, — сказал он робко, перекидывая ногу над сидением. Можно было догадаться, когда он попросил надеть кожаную куртку.

— Хорошо, но поведу я.

— Повтори?

Я поискала в сумке кошелек и с гордостью достала оттуда и показала Малакаю мои права на вождение мотоцикла. Он взял права в руки и слегка приоткрыл рот. Я никогда не видела его таким потрясенным, и, честно говоря, не знала, что его можно чем-то шокировать.

— В Нью-Йорке ты и правда можешь получить все. — Еще не веря, он покачал головой. — Они настоящие?

— Настоящие! — Я попыталась забрать их у него. — Если тебе не хватает мужества позволить девушке возить тебя, так и скажи, мистер Лорд.

Он прикусил губу и кивнул, прежде чем уступить мне место.

— Большое спасибо. — Я отдала ему сумку, надела тот шлем, что поменьше, и села на байк. Я почувствовала сзади Малакая, как его руки обвивали мою талию, как он прижался ко мне всем телом. В этот момент он завладел всеми моими чувствами. Я не могла пошевелиться и вскоре поняла, что вспоминаю вчерашнюю ночь — как он лежал на мне, как ощущала близость его кожи.

— Ты поедешь? — прошептал он мне прямо на ухо, доказывая тем самым, что каждому действию отдает отчет.

— Ты меня отвлекаешь, — пробормотала я, слезая с байка и забирая свою сумку. — Я покажу тебе в другой раз, когда ты будешь не на мне — то есть, не за мной. — Он фыркнул над моим промахом, сползая вперед и позволяя мне таким образом сесть сзади. — Мы поедем?

— Да, мадам, — кивнул он, застегивая до конца куртку. Я натянула перчатки, которые он мне дал, и обвила руками его за пояс. Прижалась крепко, положила голову ему на спину, и, когда завыл двигатель, он уже не испугал меня, как было однажды, но расположил к себе. Я держалась за Малакая, закрыв глаза, когда мы выехали из ангара на главную дорогу. Вскоре аэропорт пропал из виду, мы ехали в сторону города, когда мой разум снова начал куда-то перескакивать, как уже случалось в офисе. Я снова обнаружила себя в настоящем и прошлом. Я видела одетую в красно-желтую шелковую мантию низвергнутую принцессу, и одной оставшейся у нее рукой она держалась за бывшего мятежника. Всем телом она припала к его спине, она умирала, но улыбалась, пока они неслись к побережью настолько быстро, насколько могли. Ветер завладел ее черными волосами, отбрасывая их назад, и ее карие глаза встретились с моими, такими же карими, она словно бы тоже видела меня. Она не отводила взгляд, и мы смотрели друг на друга до самой развилки, где одна дорога увела ее влево, а меня — вправо, и дальше к уже очень знакомому деревянному дому с большими окнами. Подъездную дорожку недавно очистили от снега, гараж был открыт, что позволило Малакаю заехать сразу внутрь и остановиться у самой двери.