Когда она потянулась за вторым тостом, я схватил ее за руку.

— Если нам одинаково плохо, почему я должен уступать еду?

Она надула губы, я сделал то же, передразнивая ее, и она засмеялась.

— Ну и ладно, оставь себе. Завтра сделаю двойную порцию.

— Завтра? — Посмотрел я на нее.

Она села ровно и кивнула.

— Ты уже написал книгу?

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты... — остановился я.

— Ох... — она усмехнулась и показала на меня. — Хотел сказать, что я надоедливая, но вспомнил мою историю и притормозил, да? Ах! У тебя все же есть сердце!

Поднявшись, я снял свои спортивные штаны.

— Останешься и будешь смотреть?

Она отмахнулась.

— Иду, иду. Да и не то чтобы ты меня впечатлил.

— Простите?

— Мне нравятся мужчины более... адекватные... и которые не втянуты в бесконечную грандиозную любовную историю с тайной девушкой.

— Она не тайная. Вы работаете вместе, — сказал я, закрывая за собой дверь в ванной.

— Да иди ты! Кто это, Малакай?

— Прости, я тебя не слышу, властная женщина приказала мне поесть, побриться и сходить в душ.

— Еще не забудь прогуляться.

— Иди отсюда, Эстер! — прокричал я у двери, закатывая глаза, хотя она все равно меня не видела.

— Ты меня не знаешь, не думай, что я все так и оставлю! — крикнула она в ответ.

Я ее не знал. Но ее личность напомнила мне Альфреда.

— Твори, продолжай творить, посвяти себя, даже если не должен, — бормотал я себе, рассматривая новую бритву и зубную щетку, которые она купила и положила поверх нового комплекта темно-зеленых полотенец.

Они оба... в моей записной книжке только два человека. Только два человека знали мой секрет... наш секрет.

ЭСТЕР

— Афина? Пайпер? Мей-Линг?

— Повторяю последний раз — не скажу! — возмущался он на прогулке.

Не обращая на него внимания, я пыталась вспомнить всех девушек с работы... щелкая пальцами, я снова обратилась к нему:

— Чеума, из отдела продаж.

Он вздохнул.

— Да. Чеума, из отдела продаж. Это она. Моя давняя потерянная любовь.

— Больше не интересно, когда ты сдался. — Нахмурилась я, засунув руки в карманы жилетки и вдохнув прохладного свежего воздуха.

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты еще ребенок?

— Ага. — Я помедлила и повернулась к нему. — Я старалась стать взрослой, но никто не предупредил, как это ужасно, поэтому, когда мне исполнилось двадцать три, я решила больше не взрослеть.

Я засмеялась и перепрыгнула поваленное, покрытое мхом дерево, и отряхнула руки. Он тоже его перепрыгнул, но как-то легче, чем я, и с достоинством, что это даже раздражало. То есть вчера его скручивало от боли, а сейчас он скачет выше меня.

— И как именно ты планируешь это сделать? — спросил он, нагнувшись завязать мне шнурки, и я застыла на месте. — Меня это бесило последние десять минут.

— Спасибо...

— То есть твой план — оставаться в возрасте чуть за двадцать?

Я растянула ухмылку и показала на него.

— Что?

— Ты жил девятьсот девяносто девять раз, так? Какова вероятность, что ты достиг зрелости хоть в одной из жизней?

Он слушал с искренним интересом, пока я не сказала это вслух, и затем отвернулся от меня и пошел дальше.

— Ты сошла с ума.

— Я сошла с ума? — Он должно быть шутит. — Здесь только ты заявляешь, что прожил…

— Заявляю? А я-то думал, ты поверила! Только языком чешете, мисс Ноэль.

Я хотела пнуть его сзади по колену, но вместо этого посмотрела в затылок и кое-что поняла.

— Ты даже не знаешь, куда мы идем, почему ты впереди? — Я ускорилась, чтобы нагнать его, но он так внезапно остановился, что я почти налетела на него.

Он слегка обернулся, сужая на мне взгляд.

— Я думал, мы просто гуляем, чтобы ты могла прожужжать мне все уши.

— Не-а, мы срежем. Пойдем.

Я сошла с тропинки и стала осторожно раздвигать ветки влево и вправо, пока мистер Великан пытался с ними совладать.

— Ты только сюда приехала, откуда ты знаешь, где срезать... — Его голос замер, когда он остановился у края лесной поляны, где под покровом величественных зеленых деревьев простиралось озеро ярко-малиновых цветов, росших плотно, без единого просвета, и таких высоких, что они доставали мне до колен. Несмотря на сезон или даже на погоду, эти малиновые цветы, покрывавшие всю землю, росли высоко, ярко и благородно.

— Эстер?

Услышав свое имя, я улыбнулась пожилой паре, стоявшей на другой стороне цветочной глади.

— Миссис Ямаучи! — Я помахала ей, наблюдая, как она повернулась и, толкая инвалидную коляску своего мужа, направилась сквозь единственную тропу среди цветов, ею же созданную, чтобы можно было проехать вместе с мужем. Повернувшись к Малакаю, в смущении смотревшему на них, я схватила его за руку и потащила за собой.

— Пойдем, я вас познакомлю.

Не говоря ни слова, он позволил себя увести. Я молилась, чтобы он снова не свалился в обморок. Прошу... ему это нужно было больше, чем кому-либо. Тропа, которую проложила миссис Ямаучи, вела от края к середине цветочного поля, а это значило, что мне и Малакаю нужно, к сожалению, по колено пройти сквозь цветы, поломать и помять это поле, что мы и сделали. Мистер Ямаучи сидел молча, пока она толкала его вперед. Их лица в равной степени покрыты морщинами, но на его руках, покоящихся на коленях, и на лице было намного больше пигментных пятен, чем на ее. Поверх серебряной седины он носил коричневую гольф-кепи в тонкую полоску. Такая же кепи была и на темных с проседью собранных в пучок волосах миссис Ямаучи.

Отпустив руку Малакая, я сложила ладони и поклонилась в приветствии.

— Ohayō!

— Ohayō! — Обходя коляску мужа, миссис Ямаучи, смеясь, пошла мне навстречу, чтобы обнять. Через несколько секунд она отстранилась, чтобы взглянуть на Малакая. — И тебе привет, красавчик.

Я запаниковала, что он как обычно нагрубит, но к моему удивлению он тоже сложил ладони и поклонился.

— Ohayōgozaimasu.

Он знает японский? Большинство встреченных мной людей, кто не знал языка, или повторяли мои слова, или говорили «Konnichiwa», несмотря на то, что это больше подходило для вечернего приветствия. Ohayō или Ohayōgozaimasu используют для приветствия утром. Она ответила ему с приветливой улыбкой, подвозя мужа поближе к нам.

— Малакай Лорд, познакомься с Кикуко и Косуке Ямаучи, будущими легендами и самой старой парой в Либер Фоллс.

— Кого ты назвала старыми? Oshaberi.

Малакай подавил смешок, и я обернулась взглянуть на предателя, который притворялся, будто оценил сказанное.

— Oshaberi? Трещотка? Подходит.

— Тебя никто не спрашивал.

— Прости, Oshaberi, — он усмехнулся и посмотрел на пару. — Для меня честь познакомиться с будущими легендами и самой приятной парой в Либер Фоллс.

— А ты мне нравишься. — Она подошла и обняла его, отчего Малакай застыл, как бревно.

Я присела на корточки рядом с мистером Ямаучи, нежно положила свои темные ладони поверх его морщинистых рук и сказала по-английски:

— Мне нужно прикрытие. Они сговорятся против меня, если вы не поможете.

Он повернул ко мне темные пропасти своих черных глаз. Я могла смотреть в них, но не могла в них проникнуть.

— Мы знакомы? — заговорил он впервые с момента встречи. Но когда он взглянул на Кикуко и Малакая, снова спросил: — С вами мы тоже знакомы?

Кикуко сжала его за плечо и сказала:

— Да. Я знаю тебя. И ты меня знаешь. Просто подожди, ты вспомнишь.

Он перевел взгляд на цветы, и Кикуко, на которую это нисколько не повлияло, вытащила теплое темное одеяло из рюкзака, висевшего на кресле.

— Давайте я…

Малакай взял у нее одеяло.

— Где мне лучше расстелить?

— Вот здесь будет хорошо, спасибо.

Кивнув, он бережно разложил его, убедившись, чтобы не было ни одной складки... по всей видимости, он мог думать о других. И, кажется, только я одна ничего не замечала.