Нарциссу и Ветряным Мельницам посвящается.

К девяти часам вечера огромная зала фешенебельного Мексиканского ресторана в Бруклине была переполнена. Пестрая, шумная толпа хорошо одетых людей, все сливки нью-йоркского общества: банкиры, артисты, медийные личности, – собрались сегодня, чтобы отпраздновать успехи борьбы за права человека, равенство и защиту окружающей среды.

Джонатан Гарсиа, чертовски привлекательный глава медийной PR-компании "Пробуждение", в атласном сером костюме, с модной прической и белоснежными зубами, смотрелся органично среди всех этих людей, и, казалось, уже давно был неотъемлемым ингредиентом нью-йоркского бомонда. Его звонкий смех разливался по просторному фойе, залитому помпой и гламуром, и очарование его ума, а также загадочная улыбка обезоруживали каждого, кто имел удовольствие с ним общаться, оставляя после себя удивительно приятное послевкусие. Даже при беглом взгляде на этого денди становилось очевидным, что светские вечера были его стихией, чувствовал он себя среди важных персон как рыба в воде и умел находить общий язык с любым собеседником, излучая энтузиазм и уверенность в себе.

На тридцать втором году жизни, благодаря своим социальным навыкам, Джонатан с космической скоростью вскарабкался вверх по карьерной лестнице. У Гарсиа был природный талант делать комплименты людям, в особенности женщинам, независимо от их возраста и внешности, таким образом, чтобы они чувствовали себя особенными, выделяющимися из ряда прочих. Он умел быть и немного насмешливым, и милым, и в момент беседы с одной из дам мог продолжать посылать игривые взгляды всем остальным. Многие мужчины с нескрываемой завистью и молчаливым уважением рассматривали его с ног до головы, в то время как некоторые из присутствующих женщин бросали завистливые взгляды в сторону его невесты, хорошо известной модели и общественного деятеля Эмилии Ноулз.

На Эмилии в этот вечер было простое, но очень элегантное платье от топового дизайнера, подчеркивающее ее безупречную фигуру и демонстрировавшее ее длинные стройные ноги. Короткая стрижка открывала взорам ее грациозные плечи и шею. Эмилия принадлежала к той редкой категории женщин, которые не нуждались в изобилии украшений, ярких нарядов и тоннах макияжа, чтобы как магнит притягивать восхищенные взгляды и быть центром внимания, где бы она ни появлялась.

Женственные, правильные черты ее лица, открытая улыбка, царственная осанка и, что самое главное, какое-то удивительное мягкое сияние ее внутренней красоты, как будто ореолом окружающее ее естество, приводили в восторг одних и вызывали недоумение у других, теряющихся в догадках, как в современном мире осталось место для такой чистоты и детской наивности. Возможно, принадлежность к обеспеченной семье магната в сфере недвижимости Джеймса Ноулза и успешной женщины-адвоката Марии Дороти помогли Эмилии сохранить искреннюю и слегка наивную веру в добро и в возможность того, что при совместных усилиях, можно изменить этот мир к лучшему.

По крайней мере, на такой мысли себя ловила ее собеседница Джессика Киддер, руководитель благотворительной программы "Пульс", которая потратила уже приличное количество времени, обсуждая с Эмилией перспективы программы по уменьшению использования пластика. Ее воодушевление почему-то раздражало Джессику, в какой-то момент она даже мысленно отключилась и только делала вид, что увлечена разговором. То и дело мисс Киддер смотрела по сторонам в поисках причины вежливо удалиться. По всей видимости, эта красивая недавно разведенная женщина была больше заинтересована в том, чтобы найти себе второго мужа, чем спасти мир, но боялась рисковать своей репутацией гуманистки.

Спас положение, как всегда, подоспевший к женщинам Джонатан с двумя бокалами шампанского. Обняв Эмилию за талию, он передал бокал невесте, другой протянул Джессике, которая с благодарностью приняла его, но невольно избегала смотреть мужчине в глаза. Прикосновение его руки напомнило ей события вчерашнего вечера, когда эта самая ладонь игриво отшлепала ее, в то время как другая его рука утопала в ее длинных, шелковистых волосах. Неловкая улыбка заиграла на губах Джессики, но она быстро совладала с собой и напомнила себе, что мораль в чужих отношениях, собственно, не ее забота.

Лицо Джонатана, напротив, не отразило никакого дискомфорта или угрызений совести. Он не вспомнил бы все детали прошлой ночи, даже если бы очень захотел. Единственное, что занимало его ум сейчас – это награда, которую он получит сегодня вечером, об этом он узнал из конфиденциальных источников. Несмотря на то, что дети в Африке всегда будут в моде, в этом году ему несказанно повезло – раскол в стране подогрел интерес общественности к проблемам иммиграции, и та кампания, что развернул Гарсиа с целью разрушить стигму и стереотипы про латиноамериканцев, выстрелила.

Как раз в этот момент разговоры и шум вокруг стихли, организаторы мероприятия, внушительная женщина среднего возраста и мужчина в скучном костюме, член ООН, поднялись на сцену. Они поприветствовали всех присутствующих и поздравили их с тем, что те являются двигателями мирового прогресса и позитивных изменений в мире. Их вступительная речь и объявление номинантов на премию лучшей кампании по защите прав человека смутным облаком пронеслись в голове Джонатана. Он пришел в чувства лишь тогда, когда Эмилия вскрикнула от счастья, бросилась ему на шею, поцеловала и подтолкнула в сторону сцены. Глядя на Джонатана, всходящего по ступеням, можно было подумать, что он искренне удивлен. Он начал благодарственную речь с выражения своего почтения номинантам, не получившим премию в этом году.

– Я родился в Колумбии в маленьком курортном городке Баричара тридцать два года назад, – продолжил Джонатан. – Я не знал своего отца, в возрасте пяти лет моя мама, два брата и три сестры переехали в Соединенные Штаты. В моем классе было трое других Гарсиа, некоторые из них тоже не знали своих отцов, и над нами шутили, что, наверное, у нас у всех был один и тот же отец. Подобные глупые шуточки по поводу моего латиноамериканского происхождения мне приходилось слушать всю жизнь. Пришло время нашему обществу раз и навсегда вырасти из этих стереотипов и начать видеть в друг друге прежде всего человека. Большое спасибо и приятного всем вечера.

Джонатан окинул залу взглядом и увидел, как многие одобрительно закивали после его слов, по-видимому, им пришлись по вкусу простота, естественность и в то же время, почти интимная трогательность его благодарственного спича. Гарсиа сошел со сцены и снова попал в плен объятий Эмилии, множество незнакомых лиц окружили его, поздравляя, среди них, однако, он увидел брата Эмилии, Ричарда Ноулза, первоклассного адвоката. Мягко похлопывая Джонатана по плечу, Ричард пригласил Джонатана и Эмилию провести выходные в Апстейте Нью-Йорка, чтобы отметить успехи Джонатана в кругу семьи. Тот в свою очередь принял приглашение и начал было расточать комплименты по поводу изысканного костюма молодого адвоката, но вдруг резко замолчал, неожиданно для себя он почувствовал, что задыхается, как будто кто-то выкачал из его легких весь кислород. Он извинился перед собеседниками и направился на задний дворик, о существовании которого знали немногие из гостей. Но все же некоторые выходили туда либо покурить, либо подышать свежим воздухом. На улице Джонатан сразу же почувствовал себя лучше, удушье его отпустило, и он наслаждался одиночеством и тишиной. Легкий ночной ветерок ласкал его лицо, и он, закрыв глаза, в своем воображении перенесся на загадочный необитаемый остров, где его окружила нетронутая красота природы и бескрайнее море. В эту самую секунду в его мечты ворвался незнакомый ему женский голос.

– Успех оказался не таким, каким Вы его себе представляли? – произнесла женщина, вынырнув из темноты в луч от уличного фонаря, и приблизилась к Джонатану, которому понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что перед ним находится живой человек, а не призрак. И какой человек – прекрасная женщина с благородным бледным лицом и совершенной фигурой, чьи формы не могло скрыть даже длинное и чересчур закрытое платье из тонкого синего бархата.