В раздумьях я не заметила, как силки, держащие меня, ослабли. Я помотала головой. Нек ругался сквозь зубы, пытаясь дотянуться зубами до стоящего в нескольких шагах «капюшона». Укусить он, что ли, его решил? Я осмотрелась.

Мы венчали площадку, дающую отход огромной широкой лестнице, протянувшейся в копошащуюся тьму. Копошащуюся? Я пригляделась. О, нет! «Капюшоны», тысячи, миллионы «капюшонов», теней, нежити, демонов и монстров. Сколько же их здесь?! Я присвистнула. Нек сдавленно пищал, закатывая глаза, он был бледен, зеленоват и пребывал в состоянии молчаливого шока. Наш смотритель снисходительно крякнул.

Ничего себе ритуал! Коронация… Они ждут чуда. Ждут прекрасного и мудрого владыки, дарующего им еще один шанс. Но Лео ни за что не согласится! Хотя, что я могу об этом знать…

Я вскинула голову — где-то высоко рассеяно чадили факелы, стыдливо освещая горбатый пещерный потолок, украшенный набрякшими сталактитами и причудливо выеденными арками живого мерцающего камня. Пещера… Где же мы, черт возьми?! Ничего не видно — мы слишком высоко. И я отдала бы все, что бы только не спускаться вниз! К сожалению, моим мечтам не дано было осуществиться…

— Жители Мрака! — Прокричал вдруг скотовод. Свет тот час же резанул глаза. Проповедник, раздвинув нас, вышел вперед. Миллионы голов, послав волны дрожи, вскинули красные глаза, приветствуя нас гробовой тишиной. Мы стояли в море тьмы, зажигающей красные огни. — Сей час знаменует начало новой эры! Как долго вы ждали этой минуты, этой секунды, этого дня! Как долго вы терпели! Ненависть — вот то, что терзало ваши сердца. Готовы ли вы отомстить?

Ответом ему был шквальный рев тысячи глоток. Красные огни вспыхивали и гасли, твари жаждали нашей крови. Нек застонал. Я вздохнула — мне вдруг стало все равно. Просто сухая заинтересованность — что же будет дальше? Проповедник, удовлетворившись, продолжил:

— Дети Ночи, празднуйте победу! Повелитель воссоединится со своим народом! Смертные загнали нас в норы, поработили наших детей, извели наш род, но пришел час расплаты! И мы выплатим сполна! Знайте же — то, к чему мы так давно стремились, сегодня осуществится! Города, миры, человечество — все погрязнут в собственной крови! Низшие твари преклонятся пред нами — своими Господами и Вершителями! Да будет так, Дети Ночи! Повелитель с нами!

Вой затопил зал. Нежить металась, вопила, стенала, рвала в слепом сумасшествии: триумф, победа, безумная радость… она бесновалась от счастья.

Нек, похоже, потерял сознание от страха, оратор откровенно наслаждался, а мне отчего-то подумалось, что все обойдется. Может, одной жертвы им с лихвой хватит, и обо мне все забудут? А может…

— Не выйдет!

Рев оборвался. Повисла неприличная тишина. Нет, не просто тишина, а тишина. Пока я ломала голову, кому мог принадлежать сей безрассудный вопль, «капюшоны» медленно поднимали головы, буравя красными светлячками балкончик. Куда это они смотрят?

— Как ты посмела нарушить порядок? — Я вздрогнула и подняла глаза. Смотритель трепетал от ярости. Неужели это сказала я?!

— Ммм… — Язык онемел от страха и оправляться не спешил. Меня гипнотизировали миллионы красных глаз. Может, упасть в обморок? Нет, еще не время! Хотя так хочется…

— Как ты посмела надорвать сей момент своим жалким свиным визгом?

— Простите… — Пролепетала я. Тиски вдруг немилосердно сдавили грудь, да так, что я застонала от боли, а в глазах потемнело от нехватки воздуха.

— Жалкая смертная! — Раздались крики из зала.

— Убить ее!

— Разорвать на части!

— Скормить Роватам!

— Бросить в яму!

— Господа, Господа, прошу вас! — Прикрикнул на разбушевавшихся поданных проповедник. Тиски ослабли так внезапно, что я задохнулась и задышала, что есть мочи. — Не стоит паники! Сегодня у нас праздник. Девчонка осквернила это место, но, думаю, я знаю, как поступить в таком случае.

— Сварить!

— Обескровить!

— Изнасиловать!

— Нет. — Покачал головой проповедник и повернулся ко мне. — Тебе, мерзкая смертная, греховный сосуд, противная жалкая тварь, выпала огромная честь! — Я похолодела. — Ибо ты приговариваешься… Чах! Кровь к пеплу! Прах к венам! Смерть в жертву-у! Первая жертва нашего Повелителя! Тащить ее! Брать живой!

— Нет! Отпустите меня! Не надо! Вы глупы! Лео никогда не поднимет на меня руку! Никогда! А-а-а-а! — Я извивалась, звала Нека, Лео, ругалась, крутилась и дралась… беззвучно и бездейственно. Меня скрутила магия, лишив движения и выжав жизнь. Я плакала, роняя слезы в пустоту. Под ногами проплывали плиты ступеней, я считала секунды, я молилась, хотя не верила в богов.

Зал рождал молчание. Я не смотрела на нежить, я плыла в собственном страхе, зная, что рискую лишиться рассудка. Хоть один взгляд… Я плыла на смерть. Где-то висел Нек, он, к счастью, спал. Я бы тоже хотела отключиться, но… Даже этого мне не позволили! Последние минуты моей жизни я тосковала о Лео — что с ним, как он? Может у него сейчас что-то болит? Я хотела с ним попрощаться, не понимая зачем. Ведь он — Повелитель! Я его жертва! Но я в это не верила.

«Капюшоны» расступались. Я летела, по прежнему не поднимая головы, чувствуя, как прожигают меня красные взгляды, как мысленно рвут на клочки. Страх ушел, оставив после себя какую-то чужую апатию. А, будь что будет! Глупость какая — в современном мире и ритуалы! Напоминает сюжет какого-то дешевого дамского романа. Фу!

Мы остановились. Я сжалась в комочек, попутно навевая себе счастливые мысли — это сон, и сейчас я проснусь, это сон… Когда-то же это помогало!

— Ай! — Неожиданно чары развеялись и я повалилась наземь, пребольно стукнувшись о ледяные половые плиты — не успела сгруппироваться. Чертыхаясь и костеря устроителей сего мероприятия во все корки, я села. Темно… Нек рядом свалился мешком, так и не проснувшись. Впрочем сейчас я была этому даже рада — не хватало ему еще видеть весь тот ужас, что будет здесь твориться через минуту. Кстати, а что здесь будет твориться?

— Эй, кто-нибудь! — Позвала я, испытывая непонятную радость. Проповедник (кажется это был он) злобно рыкнул в ответ. — Что за ритуал?

Ответа не последовало. Я завертела головой — темнота, незримый шелест «капюшонов» и море красных светлячков доказывает, что мы-таки спустились с лестницы и находимся в зале. И больше ничего. Я даже разозлилась:

— Ну вы, злодеи фиговы! Я требую, чтобы меня принесли в жертву и поскорее — мне холодно.

Тишина просто давила на уши! Я рассвирепела:

— Вот значит как, да? Избили, приволокли сюда, испугали до потери пульса, а теперь — в кусты?! Глупые вы! Несчастные детки! Вы и вправду решили, что Лео захочет вами командовать? Чушь! — я его хорошо знаю и поверьте мне — он ни-ког-да не возглавит вашу армию и не пойдет против людей, никогда! Утрите сопли и прыгайте вновь туда, откуда вылезли, прочь! Ха! — Я громко рассмеялась, но сжато и надломлено. Громкие речи, уверенные слова, но… Тишина. Верила ли я сама в то, о чем вещала?

— Ты так считаешь? — Раздался из темноты издевательский вопрос невидимого проповедника.

— Да. — Мой голос предательски дрогнул.

Он расхохотался — жутко, леденяще кровь, так, что я против воли всхлипнула. В зале светлело… И, постепенно, по мере осветления, я понимала, что меня ждет…

Я сидела, вытесненная рядами неприлично молчаливой нежити, на небольшой площадочке, лежащей в изголовье шикарного ложа, напоминающего гроб своим строением — золоченый пьедестал, витые подпорки и прозрачная крышка, прикрывающая внутренности. Прикрывающая…

— Лео! — Я рванулась вперед, но безуспешно — чары пришли не в момент. Проповедник где-то за спиной хмыкнул. — Лео…

Вампир спал. Нереально прекрасный, утонченный, израненный — он спокойно спал, разметавшись на кровавых простынях золоченого ложа, надежно сокрытый хрустальной крышкой и недостижимый как никогда.

— Лео, просыпайся, Лео, ну же! Вставай!

— Бесполезно. — Оборвал мои вопли проповедник, появляясь в поле зрения — подле ложа Владыки. — Он тебя не слышит. И, — Добавил он со смешком, — не услышит.