"Носильщики" направились прямиком к таинственному проходу. А потом вдруг стало темно. А потом - светло... и снова темно. Хэн стал гадать, в чем же дело - либо он то терял сознание, то вновь приходил в себя, либо освещение в подземелье работало не везде. Он так и не сумел прийти к какому-то выводу. Раза два, правда, смог разглядеть источники света. Сила и мощь прогресса примитивные люминесцентные трубки, даже на Татуине, где в силу вынужденных обстоятельств обожают все допотопное (в прямом смысле слова), таких днем с огнем не сыщешь, а ночью - тем более. А тут, на тебе, во всей красе, изгибаются над головой разноцветные такие, веселенькие...
Тащили их долго, а может быть, и не очень. Ощущение времени растаяло совсем. Про ориентацию на местности Хэн вообще старался не вспоминать. Один раз он услышал какое-то пение: мужские низкие голоса слаженно выводили дикую, на вкус Хэна, мелодию. Потом тот же мотив принялся напевать неуверенный детский хор. Откуда-то доносился размеренный рокот; после очередного "затемнения" Хэн возомнил было, что они находятся на палубе имперского звездного крейсера. Это было абсолютно нелепо, но ничем иным странные звуки он не мог объяснить: где-то в толще скал вращались турбины, утробно мурлыкали двигатели, звонко щелкали переключатели, что-то лязгало и стучало.
Для пущего смятения в мыслях Хэн вдруг унюхал еду. Вкусные ароматы мешались с запахами человеческих тел, и слюнки как-то течь не собирались, хотя есть хотелось до умопомрачения.
Хэн постарался собраться: либо он сможет запомнить дорогу, либо придумает выход из создавшегося положения, либо проживет последние мгновения жизни по максимуму... Результат был удручающий; дремота все глубже затягивала его в ловушку.
Ура! Первый признак проходящего паралича, хотя Хэн предпочел бы, чтобы его швырнули на что-то помягче. Но выбора не было, и, приземлившись на холодный каменный пол, Хэн готов был заорать от боли. Он даже был готов обложить маскарадных уродов... если бы мог говорить. Приложился он крепко - спиной, крестцом и затылком.
Кто-то застонал; похоже, Бадуре. Хэн силился сесть. Ну хотя бы привстать и... ох, что глупо, то глупо, лучше бы он лежал. Как сказали бы в одном старом фильме: "ба-альшая ошибка". В голове полыхнула Сверхновая. Хэн опять лег. Зато теперь точно известно, почему Бадуре стонал. И можно с уверенностью сказать, что какое-то время старый Солдат будет тихо и мирно лежать, даже не помышляя еще об одной попытке пошевелиться. Он лично - даже думать не смел.
Но все-таки кореллианское упрямство взяло свое; Хэн сумел поднять руки и прижать ладони к раскаленным вискам. Крупная победа. Один-ноль в пользу Кореллии. Вот так он и лежал, периодически проверяя языком передние зубы. Почему-то он был убежден, что во рту у него в большом количестве вырос мох.
Потом он решил, что ему привиделся жуткий кошмар. Хотя... может быть, он сыграл в бесконечность и теперь пребывает в какой-нибудь из преисподних. Хэн напрягся, но ни в одной из известных ему религий ничего не говорилось о дружелюбной физиономии, сплошь покрытой рыжеватой шерстью, с синими встревоженными глазами и носом пуговкой. Пока Соло занимался культурологическими изысканиями, обладатель мохнатой физиономии сгреб его за воротник и осторожно усадил, прислонив спиной к каменной стене. Хэн схватился было за бластер - пальцы царапнули по пустой кобуре. Нельзя сказать, чтобы кореллианин с восторгом отнесся к исчезновению оружия, зато ему определенно и быстро полегчало.
Он снова подержался за ноющую голову, надеясь, что она не развалится тут же на две половинки.
- Знаешь, какое самое подходящее время для побега? - спросил он у вуки.
Чубакка жалобно заскулил. Он не знал.
- Чем раньше, тем подходящее... то есть подходимее... короче, вышибай дверь и делай лапы.
- Рф-ффуй уау уф-уф, - с отвращением сказал Чубакка и показал на дверь.
Хэн повернул голову и переждал звездопад. М-да. Погорячился. Прости, дружище. Сам понимаешь, мы птицы гордые и даже где-то в чем-то перелетные. Только в данный момент на голову очень крепко долбанутые.
Дверь едва можно было различить, она сливалась с каменной стеной. Зазор был - с волосок. С обеих сторон, правда, висели люминесцентные трубки, так что, по крайней мере, ее было видно. Хэн пошарил по карманам: ни оружия, ни инструментов, даже зубочистку отобрали.
Бадуре и Хасти лежали в углу общей кучей. Там же отдыхал все еще свернувшийся в клубок Скинкс. Боллукса видно не было. Кореллианин поднялся, опираясь на крепкую лапу Чубакки, выдрал из гнезда лампу (аккумулятора должно хватить на какое-то время) и пошел исследовать помещение. Чубакка тащился следом и готовился подхватить напарника, если тому снова вздумается полежать в обмороке.
- Ты только оцени размеры, - сипло выдохнул Хэн; на большее дыхания не хватало.
Вуки раздраженно забубнил. Не слушая, кореллианин пошел дальше. Над головой угадывался изгиб потолка. Очень скоро Хэн выдохся и присел отдохнуть на каменный монолит высотой примерно ему по пояс, шириной в две высоты. Монолит был не один - ряды его точных копий уходили во мрак.
- Где это мы? - спросил голос сзади.
Чуи вздрогнул, Хэн тоже хотел, но был слишком слаб. Он просто оглянулся. К ним шла Хасти, пошатывающаяся и бледная. Рыжие лохмы торчали во все стороны.
- Что это за штуки? Полки? Столы?
- Пресс-папье, - буркнул Хэн, морщась от боли в висках. - Разгонный трек для космического корабля... Откуда я знаю. Давай лучше осмотрим зал дальше.
По крайней мере, ходьба помогала преодолевать слабость. Остальным лучше дать полежать. Хорошо, что темно. Не видна его озабоченная физиономия. Хэн беспокоился за Бадуре.
Они обыскали огромное помещение, поспорили о размерах и сошлись на ангаре в космопорте Мос Айсли (при этом Хэн заподозрил, что Хасти согласилась просто так, потому что никогда не была на Татуине), но не нашли ни других дверей, ни вообще хоть чего-нибудь еще, кроме каменных одинаковых монолитов и голых стен.
- Наверное, вся гора внутри полая, - предположил Хэн, который уже мог говорить почти нормально, но предпочитал не повышать голоса. - Только я все равно не понимаю, как те стукнутые при посадке попрыгунчики ухитрились отгрохать себе такой особняк.
