Он и правда думал, что внешний мир не будет совать нос и руки? Вот только сейчас там были самые любящие его руки, которые не хотели вреда, а всё равно больно, всё равно обидно, всё равно они не помогли. И страшно представить, что может быть, когда кто-то посторонний захочет сунуться к нему. Почему всем так интересно, что он делает и чего хочет? Он же не лезет ко всем! Ну же, дайте ему быть собой.

Но как теперь выйти из этой ситуации, он совсем не знает – ни одной нормальной мысли.

Сделать вид, что ничего не случилось? Ага, конечно, так оно у него и получится!

Не включать телефон? Сколько? И что вообще от этого изменится?

Просто игнорировать, пока не отпустит? Должно же отпустить, так ведь? А потом устроит снова встречу? А зачем она теперь? Она уже не первая, как дважды. Или третий раз точно выйдет? Он посмеётся если нет, и точно решит, что он проклят!

Кенму слегка мутит, то ли от нервов, то ли от того, что он не ел, зато таблеток напился. Ещё и его поздний ужин теперь пропущен. Но он точно не пойдёт готовить, поэтому, выключив свет, он ложится на диван и, даже не раздевшись, засыпает от изнеможения, хоть за это организму он может сказать спасибо – сон забирает ненужные мысли, а ему сейчас просто необходимо не думать.

Просыпаясь рано утром, игнорируя все извинения Акааши, пишет ему, что неделю отлежится дома по болезни. Акааши соглашается, в очередной раз извиняясь и предлагая свою помощь, но получает отказ. Кенме не настолько плохо, но ему нужно время прийти в себя физически и морально, чтобы не усугублять положение. Сейчас он слишком сильно на всё реагирует, и лучше всего будет просто отсидеться дома и заиграться играми. Но если Акааши смирится с тем, что Кенма хочет уединения, и не будет обижаться на игнор, то на вопрос, как вести себя с Куроо, ответа он не знает.

Он всё же открывает их диалог. Там тоже много извинений и беспокойств по поводу его состояния. Кенме нечего на это ответить. Проходит полдня. А Куроо больше не пишет. Возможно, он занят – думает Кенма и ждёт вечера.

Зачем? Он не знает, наверно, ждёт, что Куроо напишет что-то смешное и у них всё наладится.

Наступает вечер, а смс нет, и звонка тоже.

Это что, типа всё?

Он не хочет иметь дело с таким Кенмой?

Он бы тоже не захотел, он понимает Куроо.

Но его отвлекает звонок в дверь. Он и забыл, что он у него есть, поэтому, вздрагивая, с опаской смотрит на дверь. Но всё же встаёт и идёт открыть. Но там никого нет, кроме его позднего ужина. И у Кенмы огромный груз с души падает – не всё, у них ещё не всё.

Он снова открывает диалог:

Вы (20:07):

Спасибо

Мой… (20:08):

Продолжаем?

Вы (20:09):

Ты всё ещё хочешь?

Мой… (20:11):

А что могло измениться?

Вы (20:11):

Ты видел меня вот таким.. и это ужасно, и моё поведение тоже

Мой… (20:13):

Люди болеют, Кенма, это не ужасно. Люди не могут быть идеальными, это и не нужно. Ты можешь быть тем, кто ты есть. Со мной точно можешь! Я понимаю, что наш поступок был неправильным, прости меня. Отчаяние вперемешку с эйфорией от возможной встречи затмило мой здравый смысл и все мои обещания. Я искренне сожалею, что не сдержался.

Вы (20:17):

Это я виноват, я довел вас до этого

Мой… (20:18):

Ничего подобного! Мы могли бы подождать

Вы (20:20):

Я правда хотел, но заболел, и, разумеется, передумал. Прости, что испортил день.

Мой… (20:21):

Я увидел тебя, это уже лучший день.

Мой… (20:22):

Так что? Раз ты уже решил, то мешает только простуда? Давай скорее вылечим тебя и увидимся?

Вы (20:22):

Не знаю. Мне стыдно

Мой… (20:23):

Чего?

Вы (20:23):

Стыдно мне

Мой… (20:25):

Почему?

Вы (20:27):

Ты.. ты такой, я даже слов подобрать не могу! Блин, Куроо! Зачем тебе я? Ты себя видел?

Мой… (20:31):

Я, кажется, в раю, я ща скрин сделаю быстренько, подожди, а то вдруг потеряю

Вы (20:32):

Опять? Перестань. Я серьёзно.

Мой… (20:44):

Хорошо, я тоже буду. Наверняка ты мог заметить, что я тебя не забывал. И знал, как ты выглядишь до нашего общения. Как только ты зашёл в клуб с хмурым видом, будто не тусить пришёл, а квартиру выбираешь, хочешь найти недочёты, не слушая тех, кто пытается её пропиарить.

Я понял – тебя без боя не получить.

Потом увидел твою улыбку, и тут я, конечно, совсем поплыл, но чувства были смешанные, улыбка у тебя очень искренняя и безумно тебе идёт, но ты улыбался другому парню, и я подумал, конечно он у тебя есть, ведь ты такой красивый. Я очень расстроился, но следил. Смотрел, как ты двигаешься, кстати очень пластично))) Смотрел, какие эмоции у тебя появляются, когда ты болтаешь с друзьями, смотрел на тех, кто смотрел на тебя. И тут ты идёшь за бар один, оставляя всех. Я не мог не воспользоваться моментом. У меня настолько билось сердце от страха и неуверенности в себе, что я думал родной язык забуду и буду мямлить как младенец, но слава богам, я не опозорился. Ты вроде как пошёл на контакт, и я так расслабился, что и забыл, что ты не мой, забыл, что не могу вот так вот открыто восхищаться тобой и завоёвывать тебя, но когда я спросил, ты сказал, что свободен, и я подумал, что наконец вознаграждён за все мои труды и хорошее поведение. Это может и странно звучит, но я был так счастлив, Кенма, я был готов на всё, лишь бы ты почувствовал это, чтобы дал мне шанс. А когда я узнал, что ты меня не вспомнишь, я чуть здравых мыслей не лишился. Но ты кое-что загадал, задувая свечи, и я пообещал что исполню. И не думай, что это просто цель, это тот глоток воздуха, который мне нужен был – твоё желание дать мне этот шанс. И каким бы я тебя не увидел, это ничего не изменит, сколько бы времени тебе не понадобилось, я буду стараться, хоть это и нелегко, я буду рядом, хоть и не буквально. Всегда, Кенма!

Вы (20:56):

Блять… я тебя не заслуживаю.

Я начинаю комплексовать с двойной силой

Ты для меня всё… а что я?!

Я только ною и мучаю тебя

Мой… (20:58):

Неправда, просто тебе нужно время

Вы (20:59):

И сколько у меня есть? Пока тебе крышу не снесёт?

Мой… (21:01):

Но ты сказал, что готов

Вы (21:06):

Был, да, когда не знал, на что иду, готов был к чему-то попроще, а ты словно мечта какая-то, словно составлен из всего лучшего, а я вот наоборот. Я не буду даже начинать все твои плюсы перечислять, ими можно укрыться, в два раза обернуться и жить, как в сказке. А у меня может парочку набирается, и этого мало, под ними будет холодно, всегда будет не хватать.

Мой… (21:09):

Кенма…. Может, я нудист))) и мне норм будет?! Мм?

Вы (21:11):

Ты сейчас смеёшься, потому что пока никто ничем друг другу не обязан, пока мы вообще ничего не почувствовали, но потом? Как потом быть?

Мой… (21:13):

Ты справишься, я в тебя верю и всегда буду помогать, всегда дам больше, это не проблема, понимаешь?

Вы (21:15):

Не понимаю

Мой… (21:18):

Я вижу тебя в разы лучше, чем ты себя, лучше, чем ты видишь меня. Ты можешь не восхищаться собой, но я буду, ты другой, и ты для меня очень важен. Не давай этим страхам ход, я позабочусь и защищу, я буду поддержкой и опорой.

Вы (21:21):

Всё ты… а что я?

Мой… (21:22):

Просто будь!

Кенма искренне не понимает, что так может быть, разве не должен каждый что-то отдавать? А Кенма что, нахлебником будет? Общение – Куроо, поступки – Куроо, бытовые моменты – Куроо. Боже, ещё же и физическая близость, тут он вообще полный ноль. Просто сплошное разочарование. Похоже, нужно взять тайм аут. Нужно что-то придумать, нужно дать что-то Куроо.

Прошла почти неделя, и хоть Куроо делал вид, что всё как раньше, но Кенма ходил чернее тучи. Он старался не выплëскивать своё недовольство на собеседника, но иногда выходило плохо. Злился он на себя, а получал всё это Куроо. Хоть и не общайся, чтобы не делать больно. Но Кенма слишком привык к этому вниманию каждый день, и теперь без него он не может, совсем не может. Он выздоровел окончательно ещё пару дней назад и остыл от той нелепой ситуации в выходные. И, сидя за очередным поздним ужином и слушая Куроо, как он рассказывал что-то из той их ночи, предаваясь воспоминаниям, от которых улыбался, Кенма был рад одновременно, потому что эти воспоминания всё же у него есть, и они связаны с ним, но, с другой стороны, понимать, что только это Кенма и дал, одна ночь чего-то настоящего для Куроо, и это не честно. Наедине с собой он успокоился, а вот мысли никак не складывались. Ему нужен Акааши, его рассуждения и здравый смысл, капелька его наставлений и немного уверенности о том, что он не безнадёжен. Он соскучился по их посиделкам, да и плохо его держать в напряжённом состоянии. Кенма решает съездить к Акааши, поболтать, развеяться, сменить обстановку.