К сожалению, ответа на этот вопрос нам уже не найти. Даже многоопытный генерал-лейтенант Павлов остановился перед ним в недоумении, так написав в своей книге:
«Роль Слуцкого до сих пор для автора остаётся неясной до конца. Он руководил разведкой с 1935 по 1938 год, то есть в период уничтожения наиболее способных разведывательных кадров. Какова была его роль в этом? Способствовал ли он озлобленным инициаторам репрессий или как-то пытался сопротивляться им? Скоропостижная смерть Слуцкого в 1938 году либо была ускорена руководством, либо предвосхитила и его превращение в очередную жертву»[114].
Утрата «высочайшего доверия» обернулась для советской внешней разведки настоящим погромом и нанесла ей огромнейший ущерб. За год «работы» нового наркома были уничтожены почти все нелегальные резидентуры, а в результате оказались утрачены связи с ценнейшими источниками, потеряны — и зачастую навсегда — очень перспективные агенты. Во многих «легальных» — то есть существовавших под прикрытием дипломатических, торговых и тому подобных представительств — резидентурах оставалось по одному-два сотрудника, чаще всего молодых, не имеющих опыта разведывательной работы. Именно с сентября 1936 года по декабрь 1938-го — этот период вошёл в историю под названием «ежовщины» — были арестованы все остававшиеся к тому времени в живых бывшие начальники ИНО.
«В это же время было подвергнуто репрессиям и большое число ведущих разведчиков. Среди них можно назвать: резидентов в Лондоне А. Чапского, Г. Графлена и Т. Малли; в Париже — С. Глинского и Г. Косенко; в Риме — М. Аксельрода; в Берлине — Б. Гордона; в Нью-Йорке — П. Гутцайта; выдающихся разведчиков-нелегалов Д. Быстролётова, Б. Базарова, Г. Сыроежкина и многих других.
Были арестованы и брошены в тюрьмы Я. Буйкис, И. Лебединский, Я. Серебрянский, И. Каминский, П. Зубов и сотни других разведчиков. Некоторым из них удалось всё же выйти из заключения и успешно работать в годы Великой Отечественной войны.
Как отмечает в своём исследовании историк советских органов госбезопасности Д. Прохоров, “в результате так называемых «чисток» в 1937—1938 годах из 450 сотрудников внешней разведки (включая загранаппарат) были репрессированы 275 человек, то есть более половины личного состава”. Этот разгром разведки привёл к печальным последствиям... В 1938 году в течение 127 дней кряду из центрального аппарата внешней разведки руководству страны не докладывалось вообще никакой информации. Случалось, что сообщения на имя Сталина некому было подписывать, и они отправлялись за подписью рядовых сотрудников аппарата разведки»[115].
А ведь Европа тогда уже стремительно приближалась к мировой войне, на Евразийском континенте всё сильнее и сильнее разгорались очаги напряжённости! Подробная и достоверная информация о происходящем была необходима Кремлю, как воздух, но... Мы уже говорили о том, что именно по вышеназванным причинам сотрудникам внешней разведки как раз тогда не удалось своевременно получить информацию о планировавшемся аншлюсе гитлеровцами Австрии; советские разведчики не знали также и о готовящемся Мюнхенском сговоре между Англией, Францией, Италией и Германией, в результате которого была расчленена Чехословакия. К нацистскому рейху тогда отошла Судетская область, а ряд чешских районов фюрер в виде подачки с барского стола отдал Польше и Венгрии. Поляки, однако, напрасно радовались внезапным территориальным приобретениям — трагическая судьба Польши уже была предопределена...
Что ж, «политические игры» нередко приводят к большим бедам и очень вредят как государству, так и отдельным его гражданам.
Но если бы всё было так однозначно, просто и ясно! Мол, как это утверждают некоторые историки, Сталин, стремясь удержать власть, уничтожал руками своих подручных — сначала Ягоды, потом Ежова, а после и Берии — всё и вся, потому как никому не доверял, и в том лишь единственная причина репрессий...
Между тем разведка — организация весьма специфическая. Её сотрудники находятся не то что на переднем крае, но в глубоком тылу противника, а потому и в постоянном с ним соприкосновении, воистину — в окружении. Если на передовой солдаты двух воюющих армий стараются друг друга убить, то разведчики имеют задачу — это мы говорим весьма схематично — друг друга перевербовать, чтобы затем получать секретные сведения и снабжать противника дезинформацией. Убитый или раненый солдат — потеря лишь одной боевой единицы; к каким громадным потерям может привести всего только один перевербованный разведчик, сказать невозможно.
В июле всё того же 1938 года ушёл на Запад резидент советской внешней разведки в Испании майор госбезопасности Александр Михайлович Орлов (он же — Лев Лазаревич Фельдбин), сотрудник ВЧК—ОГПУ с 1920 года, направленный на работу в ИНО в 1926 году. Уже с того времени он выезжал в заграничные командировки во Францию и в Германию, а в 1933—1936 годах работал с нелегальных позиций в Великобритании и Австрии. Есть версии (нет смысла их подтверждать или опровергать, а потому обойдёмся без уточнений), что он принимал участие в привлечении к сотрудничеству с советской разведкой целого ряда очень серьёзных и ценных агентов — отзыв о его работе генерала В. Г. Павлова мы поместили несколько выше... Переехав по своей воле в США, Орлов-Фельдбин написал письмо Иосифу Виссарионовичу, с которым был знаком лично, поставив условие: мол, вы не трогаете меня и мою семью, а я не раскрываю ваших агентов. Сталин согласился, и беглый разведчик, заодно прихвативший из кассы резидентуры $68 тысяч — очень большую по тем временам сумму, преспокойно жил в Соединённых Штатах, где и скончался в городе Кливленде в 1973 году, в возрасте семидесяти семи лет. Кажется, что и он выполнил свою часть договорённости, не выдав никого из советских разведчиков и их добровольных помощников.
Но была ли у руководства советской разведки стопроцентная гарантия, что беглец сдержит слово — например, тогда, когда у него закончатся ворованные деньги или наступят какие-то иные жизненные трудности? Могло ведь и так случиться, что контрразведка противника (не будем уточнять, какого именно) «выпотрошила» бы Орлова-Фельдбина, применив проверенные средневековые методы — в конце концов, чего с предателем-то церемониться? Кто его защищать будет, кому он теперь нужен? А ведь любому раскрытому в результате предательства советскому разведчику или агенту угрожала бы смертельная опасность — и в той же Испании, где шла гражданская война, и в той же Германии, где для инакомыслящих существовала прямая дорога в концлагерь... Да и в Англии раскрытый «большевистский шпион» вряд ли бы отделался одним лишь общественным порицанием.
По этой причине многие из сотрудников и агентов, которые были знакомы с Орловым-Фельдбиным, и даже те, о чьём существовании он просто знал некоторые подробности, были спешно выведены в СССР; другие — «законсервированы» до лучших времён, с кем-то просто была оборвана связь.
Естественно, что эти разведчики, оказавшиеся на советской территории, были подвергнуты всесторонней и тщательной проверке. Кто-то её прошёл и вновь приступил к исполнению служебных обязанностей, а кое-кто вызвал подозрение и от разведывательной деятельности был отстранён; к тому же, ряд сотрудников был уволен с жёсткой формулировкой: «из-за невозможности дальнейшего использования». А что же было делать с этими «засвеченными», разоблачёнными разведчиками? Ведь служба у них такая, не публичная... Так что начавшаяся вскоре Великая Отечественная война, уже в первые месяцы которой вспомнили о таких вот безвинно пострадавших чекистах и возвратили их в строй, для кого-то, как оказалось, пришла во спасение.
Можно сказать, что своим бегством Орлов-Фельдбин сильно навредил и Павлу Фитину, которому ещё только предстояло возглавить внешнюю разведку, о чём он тогда не знал ни сном ни духом.
«После бегства А. М. Орлова <в испанской резидентуре НКВД> сохранялась нервозность, тормозившая инициативу и завершение ранее начатых дел. Не удалось избежать и крупных издержек. В частности, было прекращено осуществление плана создания глубоко законспирированного агентурного резерва на перспективу в преддверии зримо надвигавшейся войны СССР с гитлеровской Германией. Этот проект получил кодовое название “Новый набор”. Его суть состояла в следующем: подобрать из бойцов интернациональных бригад около 70 человек, имевших опыт подпольной работы и доказавших свою надёжность и верность в боевой обстановке, обучить их надлежащим образом в специальной школе под Барселоной, а затем разослать в различные страны (главным образом европейские) в качестве нелегалов на оседание, как задел разведки на военное время. К лету 1938 года эта работа шла полным ходом, но в ноябре того же года ей был положен конец... Санкционировал закрытие “Нового набора” 23 ноября 1938 г. заместитель наркома внутренних дел СССР Л. П. Берия. А ведь в годы Великой Отечественной войны такой резерв советской внешней разведке, видимо, очень бы пригодился»[116].
