Я резко обернулась, посмотрев на Геба. Мужчина выглядел обескураженным и полным энтузиазма, готовым скандировать поздравления в каждое мгновение. Флора с тоской кусала губы, до хруста сжимая руками бокал, и ожидала новый повод, который будет обсуждать завтра с подругами. Конрад не мог опростоволоситься перед важными ему людьми. Я не лучший человек в этом мире, но не настолько бездушная дрянь.

– Гхм… – повернувшись к мужчине, я столкнулась с его прищуренным взглядом. И, зажмурившись, выпалила, как заведенный робот: – Да, конечно! Я согласна.

Конрад поднялся с места и, притянув меня к себе, впился в губы глубоким и совершенно неприличным поцелуем. Выливая в него все свои мучения за долгое ожидание. Я прогнулась в спине от его напора, а когда отстранилась, вдруг почувствовала странную тяжесть на пальце.

«Он надел тебе кольцо, а ты и не заметила», – истерически прошептал внутренний голос, а затем произошло еще нечто: Конрад сжал мою ягодицу крепко и властно, касаясь губами мочки уха.

– Сегодня вечером ты подпишешь контракт, – страшные вещи он шептал хриплым, барханным баритоном, и в нем я распознала сильное возбуждение. – Сейчас же, Эмми. Я больше не могу ждать. Это сводит меня с ума.

– Что? Нет! – ахнула я слишком явно, а затем так же близко прислонилась к Шульцу, чтобы меня услышал только он. – И речи быть не может. Забудь. Я не хотела отказывать при Гебе и Флоре. Позже можешь всем рассказать, что бросил меня.

Мужчина немного отодвинулся, и в глубинах его темно-серых глаз заплясали странные озорные огоньки, какие возникали лишь тогда, когда сложный план этого человека складывался наилучшим образом. Ужасная догадка упала на голову тяжелым шлакоблоком:

– Дьявол! Ты ведь специально сделал это здесь… При своем друге! Чтобы я не смогла отказать.

– Какая светлая голова, детка, – губы Конрада обрушились мне на лоб, а затем он крепко сжал мою ладонь с кольцом. Голос стал холодным и властным. Одержимым до колик в желудке. – Теперь ты его не снимешь.

– Хочешь проверить? – с вызовом отчеканила я, делая пасс в сторону. Конрад держал так крепко, словно я оказалась по уши в застывшем цементе. – Кроме того, раз ты играешь так нечестно, я просто беру свои слова назад. Нет – вот мой ответ. И плевать на уважение твоего друга.

Он поймал мои губы своими, затыкая, вставляя кляп. Грязно, развязно, с дикой похотью и жадность. Будто едва сдерживался от своих мыслей…

– Свой ответ я уже получил. Другого не будет, – каждое слово чеканило в ушах, как злой рок. Приговор. Он сжал мое лицо руками, заглядывая прямо в душу, в самое нутро: – Сейчас мы придем домой. Там нас будет ждать адвокат. И все будет кончено, понимаешь?

В тот момент я поняла две вещи: капкан захлопнулся, и это была чертовски грамотная ловушка. Он обескуражил меня, привел к правильной мысли и получит то согласие, что так сильно жаждали его уши. И, безусловно, завышенная самооценка.

– Я не буду ничего подписывать, Конрад Шульц, – поставила я его перед фактом, отключая свое сердце и чувства.

Геб в Флорой поздравляли нас, осыпали комплементами и пламенными речами о счастливом будущем, но Конрад точно слышал меня. Потому как стоял бок о бок. И рука его на моем теле дрогнула. Потому что в тот момент он наверняка понял: это обещание.

***

С трудом выбравшись от Габриеля и его тонны счастливых поздравлений, мы, наконец, покинули пентхаус семьи Файкер. Одна часть меня ликовала этому факту, дескать, не придется больше лживо благодарить, играя некую роль счастливой невесты, а с другой стороны… С другой стороны, я четко осознавала, что дома у Конрада нас будет ждать юрист, и Шульц сделает все, чтобы вечер закончится в угоду ему. Очередного морального противостояния мне категорически не хотелось, день и так выдался на редкость информативным и познавательным, отчего не на шутку утомил.

– Поедете следом, – створки лифта открылись, и, когда я вошла внутрь, Конрад перегородил дорогу охране, стрельнув в них требовательным взглядом, не терпящим возражения.

– Но, босс… – один из них, заметно побелев, замялся и отвел взгляд к полу. – Есть четкий протокол…

– Следом, – отчеканил Шульц по слогам, входя внутрь и блокируя дверь прямо перед носом своих людей.

Конрад надвигался на меня торопливо и целенаправленно, не глядя нажав нужный этаж. Я была слишком ошарашена тем, как вытянулся его почти звериный оскал в прямом свете приглушенной белой лампы.

– Что это было? – прошептала я, пока его шаги сокращали разделяющее нас расстояние. Мои пальцы неосознанно сжали массивные и широкие поручни, буквально вжимая мое же тело в стеклянную стену позади.

– Предложение, – хрипло шикнул он, судорожно вбирая носом кислород. Взгляд мужчины блуждал по мне так жадно, будто мы не виделись целую вечность. – Тебе никогда его не делали?

– Делали, – призналась я, вспоминая Рона Харингтона, но кроме него были и другие. Злорадства в голосе скрыть не удалось. – Много-много раз.

Конрад замер, склонив голову набок, цокнул языком.

– Вот как… Почему я не удивлен?

– Я просто искала кого получше, – нагло соврала я. Причина была лишь одна: либо мужчины не любили меня достаточно для брака, либо я не любила кандидатов в мужья. Харингтон первоначально обманчиво казался идеальным человеком во всех отношениях: вызывал сносные чувства, имел схожие жизненные ориентиры. Но ни одно предложение никогда не поражало меня настолько, как из уст Шульца. Об этом, естественно, он никогда не узнает.

Глухим рыком Конрад ворвался в мое маленькое личное пространство, поднимая за талию и усаживая на поручень. Теперь наши лица были на одном уровне, и ему ничего не стоило обрушиться на меня с поцелуем, таким же развратным и сумасшедшим, как и секс с этим мужчиной. Доводящим до исступления. Выбивающим из головы все лишнее и ненужное Ему.

– Сложно, – ударяясь мокрым горячим лбом о мой лоб, Конрад коснулся указательным пальцем моей нижней губы, изучая ее контуры. Когда он проник слишком глубоко в рот, я укусила его за фалангу, и босс зашипел сквозь стиснутые зубы. Голос его стал спутанный, тараторящий, на лбу выступили капли пота. – Мне сложно видеть, как на тебя смотрят другие мужчины. Ничего не могу с собой поделать. Хочется запереть тебя дома и никогда никому не показывать, знаешь? Эта идея настолько мне нравится, что приходится прилагать огромные усилия, чтобы ей не поддаться.

– Не может быть… Ты ревнуешь? – брови мои вопросительно поползли ко лбу, а затем понимание ситуации успокоило разбушевавшееся сердце: «Он просто не хочет делиться своей вещью – вот и все!» – Успокойся, никому я не нужна.

В насмешливом тоне пряталась самая настоящая досада, ведь так и было. Нет в мире человека, ожидающего моего звонка или беспокоящегося о здоровье. «Кроме человека напротив тебя, Эмми Браун!» – от этой догадки свело челюсть.

Кивнув каким-то своим мыслям, Конрад за долю секунды остановил лифт красной кнопкой, а затем втиснулся между моих ног, уверенно и грубо разводя их в стороны. На уровне верхней части бедер была хлипкая юбка с не очень плотными швами, которые не выдержали напора мужчины, делая на моем платье неприличный разрез по ноге, почти до самого пупка.

– Ах! – я задохнулась от того, каким горячим и плотным был его пах, вжимающийся мне во внутреннюю часть бедра. – Тут ведь камеры, Конрад…

– Они все удалят, – без капли сомнений заявил он, измученно дыша мне в шею, пока руки жадно сминали мое тело.

– Но ведь именно сейчас кто-то смотрит, – взмолилась я, просовывая ладони между нашими телами. Прийти к подобному умозаключению оказалось легко, а вот тело отказывалось действовать логично. – Конрад, очнись!

– Фа-а-ак, – рыкнул он, бессильно погладив языком пульсирующую жилку на моей шее. От нежного касания перед моими глазами возникла пелена, а когда острые зубы дотронулись к мягкой кожи, мне с трудом удалось сдержать писк. Я попыталась сдвинуть ноги, загасить сильный вибрирующий огонек между бедер, но Конрад не дал. Лишь качнулся вверх-вниз, дразня клитор через плотный слой моей и его одежды. – Как же сильно я хочу тебя, Эмми… Как же. Сильно. Я. Тебя. Хочу!