— Финн, прекрати! — Разозлилась Милли, глядя на хмурого парня. — Мы уже давно всё это обсудили и возвращаться к этой теме не будем. — Серьёзно сказала русоволосая. — Определись уже зачем ты сюда пришёл. Парень облизал пересохшие губы и запустил пятерню в кудри, взъерошив волосы ещё сильнее.

Браун была права. Стоило ей решиться рассказать им о самом тяжёлом периоде своей жизни как вдруг у него зачесались кулаки и захотелось дать по шее собственному другу. Парень не переставал удивляться сам себе, ведь обычно ему удавалось держаться стойко, спокойно и серьёзно, а с началом съёмок кареглазый то и дело изводил себя какими-то переживаниями. То его душил гнев, то обида, то ревность сжимала горло. Но всё это неизменно оставалось связано с Милли Бобби Браун, которой никогда не составляло труда выводить его на эмоции.

— Прости… — Тихо извинился парень и отвернулся к окну.

— Миллс, как так получилось? — «Подтолкнул» девушку Гейтен. — Ты ведь Милли! — Но девушка лишь горько усмехнулась, осознавая, что никогда не была настолько сильной, какой казалась себе и окружающим.

— Я точно не знаю. Мне кажется, что всё это скапливалось во мне так давно, что стоило появиться маленькой трещине, как я вся рассыпалась. — Пожала плечами Милли.

И в тот момент Финн признался сам себе, что его сердце ужасно болит, когда Милли говорит это. Болит, когда она смотрит на всех таким потухшим взглядом. Он наконец осмелился признать, что готов отдать всё над чем так долго работал, лишь бы Браун больше никогда не плакала.

Приняв волевое решение больше не перебивать девушку, даже если она перечислит имена всех своих бывших, чтобы дослушать её и понять в какой же момент всё покатилось к чертям.

И он ужасно злился сам на себя, что он «такой хороший друг» не заметил явных изменений в её поведении. Да, она начала вести себя более сдержанно и серьёзно, но ему показалось, что она просто повзрослела. Тогда ему и в голову не приходило, что такой яркий и оптимистичный человек как Милли, напоминающий маленькое солнышко, никогда не повзрослеет так. Такой влюблённый в неё друг, не заметил как всё это время она страдала.

— Большим ударом для меня стала критика моей внешности. — Финн замер. — Я никогда не была красавицей… — Ему хотелось просто выкрикнуть громкое «неправда!» ей прямо в лицо. — Так ещё и мой стилист постоянно подбирал мне какие-то неудачные наряды, да и красили меня тоннами, а у меня просто не было сил выбирать что-то другое. Каждый раз под моими фотографиями сотнями появлялись типичные комментарии «выглядит на сорок» или «ей точно пятнадцать?» и всё в этом роде. Я уже привыкла видеть своё лицо в мемах по типу «мне где-то между четырнадцатью и тридцатью пяти». Признаюсь, это было неприятно, но точно не могло стать причиной срыва. — Милли поднялась со стула, на котором сидела всё это время, обошла стол и села на него, свесив ноги в серых носках вниз. — Сильнейшим ударом для меня стало осознание того, что я выросла. — Ребята удивлённо переглянулись не до конца понимая о чём говорит подруга. — Люди уже обсуждали мою внешность, когда мне было пятнадцать. Было сложно свыкнуться с тем, что на меня больше не смотрят как на ребёнка, а при любой возможности обсуждают мою фигуру. Осознание того, что парни и мужчины стали смотреть на меня как на девушку начало меня пугать. Со стороны это может показаться бредом, мальчики, ведь все девушки хотят быть красивыми и привлекать к себе внимание. Но мы не хотим такого внимания. — Печально подытожила Браун. — Меня пугало, что пресса начала акцентировать внимание на моём теле, они писали «Осторожно! Фигура Милли Бобби Браун может украсть ваше сердце!», «Одиннадцать уже не та! Девушка демонстрирует шикарные формы в открытом купальнике!», понимаете? Я начала замечать, что парни и мужчины разных возрастов, не стесняясь оставляют комментарии в моих социальных сетях. Оказалось, что быть желанной не так приятно, как могло бы показаться. О чём вообще может идти речь, если я выступала с речью от Юнисеф, а следующие недели три все просили уволить моих стилистов. Я говорила о мировых проблемах, с которыми в итоге сама столкнулась, а они лишь смогли очередной раз осудить выбранный мной наряд.

Финн слушал всё это с тупым чувством вины, ведь он сам нередко позволял себе грезить образами повзрослевшей Браун. Он не прекращал замечать, что девушка действительно расцвела, а её фигура казалась ему просто совершенной. Всё чаще и чаще он ловил себя на мысли, что постоянно залипает на видео и фотографии девушки, скользя по ней чёрными глазами, а в уме уже вырисовывалась картинка того во чтобы девушка могла бы быть одета в тот самый момент. А учитывая то, что он разглядывал фотографии подруги по ночам, одежды на ней должно было быть минимум. Он и не замечал как во время съёмок или обычных посиделок бесцеремонно пялился на её ярко выраженные ключицы, такую красивую шею или длинные смуглые ноги.

Через пару дней ему должно было исполниться восемнадцать и он уже не был мальчишкой. За год задержки съёмок сериала, Вулфард успел принять участие в съёмках боевика, в котором сыграл второстепенную роль, но даже ради неё ему пришлось хорошенько повысить свою физическую нагрузку и нарастить мышечную массу. Он больше не был таким худым и долговязым как раньше, из-за чего его фан-база выросла ещё сильнее. Девушки проявляли к нему неподдельный интерес и иногда он позволял себе этим пользовался. Он убеждался в том, что выбранная им девушка не станет разглашать всему миру их «секрет» и тогда у него складывалось особо удачное продолжение вечера.

Чувствовать потребность для него стало нормой. Он с удивлением наблюдал как меняются его отношение и взгляды по отношению его подруги. Раньше он хотел владеть её душой, а теперь был готов заключить сделку с дьяволом, что бы она целиком принадлежала ему.

Он однозначно понимал шумиху парней вокруг Браун и его это выводило из себя вдвойне. Хотелось просто запереть её в своём доме и не показывать никому в этом грязном мире, но в очередной раз, он не имел на это права.

И теперь его сердце упало куда-то в ноги, разлетаясь на маленькие осколки и впиваясь в собственные пятки. Девушка так страдала от этих хищных взглядов на неё, а его буквально распирало на части желание завладеть ею.

— У меня очень резко возросло количество панических атак и кошмаров, а тревога стала моим лучшим другом. — Тихо сказала Браун, махая ногами, которые не доставали до пола, словно ребёнок. Она выглядела такой уязвимой и по детски невинной, что хотелось просто подойти и заключить её в крепкие объятия. — Помню мне приснился сон, который так сильно запал в мою память, что я в него поверила. — Начала свой рассказ Милли. — Это было какое-то супер масштабное мероприятие. Я была на красной дорожке, а меня окружали сливки общества. Правда, смотришь на них и понимаешь, что они только за свой галстук отдали несколько тысяч долларов. Все были такие элегантные и вежливые, манеры действительно заставляли завидовать.

— Не звучит как кошмарный сон. — Еле выдавила из себя Сэди.

— Да. Вот только когда мне удалось прислушаться к тому что они говорят, мои уши свернулись трубочкой. Всё с теми же красивыми улыбками они грубили друг другу, обзывали и просто обливали грязью. И меня это не обошло стороной. Вместо фальшивых комплиментов они просто говорили правду, то что они действительно обо мне думают. Переоценена, без талантлива, глупа и далее по списку. — Печально подытожила Браун. — Первый раз в жизни мне захотелось сбежать куда-то, но как долго бы я не бежала через лес, мне так и не удалось отдалиться от этого котла ненависти и лжи.