Но ночные шалости это одно, а жизнь продолжалась и Уилл, который вылизывал ему пятки по ночам, днём мог превратиться в настоящую фурию, которая, прищурив глаза, вынюхивала от доктора запах сигарет или запросто, могла выкинуть ужин в мусорное ведро и уйти спать голодной, если Лектер снова начинал свои песни, про новый гардероб или пытался подарить новый телефон. Священник был многогранный, как бриллиант, но доктору это нравилось. Как-то вечером, Уилл принёс изумлённому Ганнибалу охапку роз и счастливый упорхнул в ванную, а Лектер так и остался стоять с цветами в прихожей, не зная, как реагировать, на этот беспредел. Жестокий и беспощадный убийца, пожирающий души людей, а иногда и их тела следом, впервые в жизни получил цветы и смотрел на них с такой радостью, как будто священник принёс ему не букет, а труп человека, которого убил собственными руками. Он подрезал все стебли, украсил этим подарком столовую, и втихушку любовался цветами, размышляя над своим сравнением. Он начал сомневаться, хочется ли ему, чтобы Грэм стал убийцей, если такой простой презент, смог так шокировать и обрадовать его, и хочет ли он, чтобы священник выпустил наружу своих демонов, ведь потом он станет совсем другим и возможно, не захочет принять даже самого себя. Уилл вылез из ванной, достал бутылку вина и велел быть сегодня всем счастливыми, потому что у него сегодня день рождения.

— День рождения? — воскликнул Лектер, — Почему не сказал?

— Вот, сказал, — пропел Грэм и обнял доктора, — С днём рождения меня. Я никогда его не праздновал, а в этом году решил что можно, — Уилл поцеловал совсем растерянного возлюбленного в губы, — Я люблю тебя, Ганнибал, ты делаешь меня совсем счастливым. Я принёс тебе цветы и подарок.

Уилл попытался вырваться из объятий, но нахмуренный Ганнибал его не отпустил.

— Мне подарок? — совсем сбитый с толку сказал Лектер, — Почему мне, садовая твоя башка, я то здесь причём?

— Только рядом с тобой я начал жить, любимый, — улыбнулся Грэм и смог вырваться от Ганнибала, сбегал в комнату и вернулся со свёртком, — Я сделал его сам, для тебя и думая о тебе.

Уилл даже немного приплясывал от нетерпения, смотря как доктор дрожащими руками разорвал бумагу и достал оттуда вязанный шарф, разноцветный и смешной, с бахромой по концам и такой длинный, что его концы упали на пол. Священник, довольный, как стадо слонов, с улыбкой повязал его несколько раз вокруг шеи Лектера и сделал несколько шагов назад, чтобы полюбоваться.

— Тебе нравится? — с надеждой спросил Грэм.

— Да, очень, — пробормотал Ганнибал, осматривая себя и часто моргая, от того, что неожиданно защипало глаза, — Уилл, у меня кажется нет слов, чтобы передать тебе мои…

— Вот и здорово, — перебил его счастливый священник и потянул на кухню, — Сегодня ночью я сам свяжу тебя этим шарфом. О, получился каламбур. Я сам связал шарф для тебя, и сам свяжу им тебя, для себя. Ты не против?

— Меня? — дёрнулся доктор, отгоняя от себя ужасающую догадку, — Ты хочешь меня связать? Для чего?

— Увидишь, — загадочно прошептал Грэм и зловеще оскалился, — Мой праздник! Что хочу, то и делаю. Что на ужин? Есть хочу, аж живот крутит, корми меня скорее.

Ганнибал кинулся греть ужин и открывать вино, а Уилл включил музыку и уселся за стол, не отрывая горящего взгляда от смешного доктора, в дорогом костюме, который он никогда не снимал не поужинав, и в полосатом шарфе, как у Гарри Поттера. Он знал, что шарф нелепый и что сейчас подумал Лектер, и наслаждался его растерянностью и неуверенностью, ну ничего удивительного, у него был хороший учитель, по части наслаждения чужими эмоциями и страхами. Немного загнанный раскаянием Ганнибал, готовый сейчас ради него на всё, очень возбуждал священника, заставляя его трепетать от мысли, что он может запугать, такого огромного и сильного тираннозавра, одними только намёками, не имея реальной физической силы для своей просьбы. Уилл специально не сказал доктору о своём дне рождения, чтобы хотя бы ненадолго сбить спесь с его надменной головы и покомандовать им немного в своё удовольствие. Лектер не часто был виноват перед Грэмом, и вечерние чаепития под классическую музыку, иногда утомляли священника, проспавшего в эмоциональной коме, всю свою жизнь. Они уселись за накрытый стол и ужинали в тишине, пожирая друг друга глазами и устроив зрительный поединок. Конечно, Уилл не собирался связывать доктора и ставить его в нижнюю позицию, его вполне устраивала их жизнь, но то, что Ганнибал всегда покупался на любые слова священника, делало его счастливым и злорадостным. Ошеломлённый цветами, подарками и намёками, Лектер ел и пил, не замечая вкуса и не сводя глаз с Грэма, который из мурлыкающего котёнка, как по взмаху волшебной палочки, на его глазах превратился в хищного мангуста, с острыми клыками и недобрыми глазами. Они прихлёбывали вино в полумраке столовой и кривенько улыбались, каждый своим мыслям. Уилл облизывал губы, хищно скалился и прожигал предвкушающим и многообещающим взглядом своего доктора, который скромно опускал глазки, поджимал губки, часто моргал и от шока тыкал вилкой в скатерть, не понимая, как священник, может так легко и просто поражать его своей непредсказуемостью.

— С меня подарок, Уилл, — сказал Лектер, расстроенный тем, что упустил возможность, хоть что-то дать Грэму, — И не отпирайся, имею право.

— Я уже придумал себе подарок, милый, — улыбнулся священник.

— И какой? — подозрительно заинтересовался доктор.

— Ты. Ты будешь моим подарком, — похлопал невинными глазками Уилл, — И не отпирайся, сам сказал, имею право, — Грэм встал из-за стола, — Беги в душ и жди меня в спальне, любовь моя, а я тут всё уберу и прибегу к тебе. И да, не забудь шарфик. И давай поживее.

Ганнибал неуверенно поднялся и недобро нахмурился, собираясь устроить разборку, не понимая это всё серьёзно, или священник так опять выпрашивает наказание, за свою наглость, но Уилл кинулся к нему на шею и повис, как маленькая обезьянка, забираясь на него целиком и обхватив талию ногами, и доктор был вынужден подхватить его и прижать к себе.

— Давай скорее, любимый, — заёрзал от нетерпения Грэм, прикусывая доктора за ухо, — У меня тут дел на десять минут и я не хочу тебя ждать.

— Ты ставишь меня в тупик, — свирепо сказал Лектер, пересаживая Уилла на стол и упираясь с ним лоб в лоб, недобро прищурился, — Чего ты хочешь от меня?

— Только тебя, — нервно улыбнулся священник, чувствуя, что Ганнибал пришёл в себя и снова стал прежним, — Эй, меня нельзя сегодня ругать, я именинник, — Уилл почесал свой нос о едва заметную щетину доктора и перешёл на просительный тон, — И правда, иди давай, встретимся в кровати, я буду голым, ты меня узнаешь.

Лектер довольно кивнул и смотался в душ, а Грэм занялся кухней. Дальше гнуть свою линию, было уже опасно для жизни и Уилл убравшись на столе, побежал к доктору, который больше не позволил ему командовать и угрожать ему или его заднице, а просто швырнул его на кровать и молча накинулся с поцелуями. Одурманенный вином священник, отдавался ему, как в последний раз, вцепившись в концы шарфа, перекинутого через спинку кровати и шепча нежности, от которых Ганнибал ускорялся и совсем терял контроль.

«Я твой, Ганнибал. Твой. Я так люблю быть твоим» — стонал Грэм, кусая губы и закатывая глаза. — «Только твоим, любимый»

«Конечно мой. Мой. Моё. Всё моё» — рычал в ответ Лектер, до синяков сжимая бёдра Уилла, теряя голову от возбуждения и толкаясь в него быстрее. — ” Мой. Только мой. Никому не отдам»

«Бери меня сильнее, Ганнибал» — начал кричать священник. — «Сильнее, любимый. Ещё сильнее!»

Уилл отпустил шарф и притянул к себе доктора, желая пустить его в себя, как можно глубже и пытаясь слиться с ним в одно целое, а обезумевший Лектер трахал его, теряя все мысли и рассудок, от впавшего в экстаз любимого. Кончая, Ганнибал не удержавшись, вцепился зубами в плечо Грэма, прокусывая его до крови, который закричал от неожиданной боли и со стонами кончил следом за ним, и они вместе замерли в любимых руках, подрагивая от пережитого оргазма и наслаждения. В этот раз Уилл очнулся первым, боль привела его в чувство и он пополз в ванную, столкнув с себя Лектера, который непонимающе хлопал глазами и вытирал ладонью со своих губ чужую кровь, с удивлением её рассматривая. Ганнибал, конечно, пришёл в себя и побежал за аптечкой, чтобы помочь обработать рану и исключить возможность заражения, и промыв и перебинтовав укус, ополоснул Грэма из душа и вернул его в кровать.