На секунду в его горле пересохло от ощущения полной власти и могущества, которым обладает человек, родивший себе такого кроху. А власть всегда была его слабостью. Он её любил. Его дорогие костюмы, крутая машина, богатый дом и даже его профессия — это всё признаки власти, которыми он наслаждался. И это если не вспоминать его любимое хобби. Убивать, потрошить и преображать людей, больше похожих на свиней, во что-то прекрасное — разве это не почти божественная власть?

Он так и замер на месте с ребёнком в руках, как кощей бессмертный со своей иголкой, и ему прям таки не хватало торжественной и зловещей музыки на заднем плане. Правы были китайцы, этот безумно мудрый народ, считающий человека бессмертным, если у него есть потомство. Этого малыша никто не лепил и не создавал. Он сделан своими родителями и состоит только из них, и, когда они состарятся и умрут, их маленькая частичка продолжит существовать в этом сумасшедшем мире, делая их реально бессмертными, и так дальше, к внукам и правнукам, превращая этот процесс в бесконечность. Можно потратить свою жизнь на что угодно. Писать хорошие книги, рисовать картины, устраивать восстания, создавать музыкальные шедевры, лепить скульптуры – в большинстве случаев лишь искусство пробивается сквозь века, но всё равно это сотрётся в пыль и прах, как любой, даже очень хороший фильм, который очень быстро затмит новый, более эффектный и потрясающий. И можно даже лучше всех потрошить и развешивать трупы, но, как бы ты не старался, всегда появится новый психопат, истребляющий целые семьи, и весь твой труд уничтожит эта странная субстанция под названием Время. Но родить себе ребёнка — вот настоящий след в истории человечества.

Страх покинул Ганнибала, когда он снова взглянул на счастливую мордашку карапузика, яростно грызущего собственный кулачок, и быстро чмокнув его в лобик, он посадил его на дно ванны и ухватился одной рукой за воротник его рубашечки. Он хирург и потрошитель. С каких это пор его могут напугать какашки? Второй рукой он вытащил памперс, просто перебросив его в раковину, быстро умылся и начал стягивать с крохи уже полностью сырую одежду. Все мы когда-то видели многое. Фильмы, рекламы, книги, жизненные ситуации, и что и как делать пришло ему в голову само собой, он лишь пожалел, что так и не снял жилет и не закатал рукава, которые сейчас были частично залиты водой.

Малыша он забросил на руку лицом вниз, тщательно промыл его попку и ножки под струёй воды, достал из шкафчика пушистое полотенце, в которое завернул этого сырого котёнка, и вышел из ванной, возвращаясь обратно в гостиную. Ганнибал уложил этот свёрток на стол, развернул полотенце и начал аккуратно вытирать довольную пиявку, которая вновь напоминала ему ангелочка, а не бушующего дьявола. Он осмотрелся в поисках своего подленького и трусливого муженька, но тот, видимо, скрылся на кухне, опасаясь за собственную жизнь.

— Ну что, так лучше, малыш? — нежно спросил кроху Лектер, вытирая ему каждый пальчик. — Всегда приятнее быть чистеньким. Понятно, почему ты так орал. Если бы я навалил в штаны и вынужден был в этом лежать, я бы тоже драл глотку, пока бы меня не поняли.

Карапуз ему что-то отвечал на детском, и Ганнибал без стеснения продолжал его рассматривать, откровенно любуясь этим крохотным созданием. Сам не понимая зачем, он ухватился за маленькую ножку и несколько раз поцеловал крошечную розовую пяточку.

— Так, сейчас мы тебя переоденем, — веско сказал Лектер, отходя к дивану и начиная рыться в сумке. — Тебе нужен подгузник и сухая одежда.

Краем уха он услышал шорох за спиной, какое-то кряхтение, как будто малыш делал там что-то тяжёлое и трудное, и быстро обернувшись, он на долю секунды оторопел. Как в замедленной съёмке, Лектер увидел как карапуз — уже почему-то лежащий на животе — резко оттолкнулся от поверхности стола вверх, как его крохотная ладошка соскользнула с края столешницы, и на его охреневших глазах малёк ещё раз быстро перевернулся, заваливаясь в сторону, и целеустремлённо полетел вниз головой.

У мгновенно вспотевшего Ганнибала сработали все его звериные инстинкты — от хищных, до внезапно проснувшихся отцовских, — и он как грациозный гепард в один прыжок подлетел к столу, успел схватить мелкого за ноги и резко дёрнуть его вверх. Тонкие волосики малыша коснулись пола, ручки нелепо разлетелись в разные стороны, – ещё пару секунд они оба пытались понять, что произошло – и вот, спасённый карапуз сообразил, что он жив и здоров, а значит, можно теперь ещё немного поорать.

Дикий крик оглушил испуганного Лектера, так и застывшего на месте. Дверь кухни как по волшебству распахнулась, и в комнате нарисовался Уилл, причём с таким недовольным видом, как будто это не он двадцать минут назад свинтил из ванной, бросив там Ганнибала одного с ребёнком и кучей дерьма в подгузнике. Чувствительный подлец вытаращил глаза, смотря на мужа, всё ещё держащего малыша вниз головой, несколько раз моргнул, как будто не веря своим глазам, и бросился вперёд, вырывая мальца из скрюченных пальцев Ганнибала.

— Совсем рехнулся? — зашипел Уилл, хватая ребёнка, успокаивая и держа его перед собой. — Детей не носят за ноги, Ганнибал, это тебе не… , чёрт, да никого не носят за ноги. Ты чего творишь?

— Я чего творю? — сузил глаза Лектер. — Он со стола чуть не свалился, я его еле поймал, а вот что ты выкинул – вот это вопрос на миллион долларов.

— А что я такого сделал? — невинно заморгал Уилл, немного краснея.

— Ты бросил меня одного с ребёнком, — тоном обиженной на весь свет разведёнки сказал Ганнибал, задирая подборок, — и ты нам за это ответишь!

— Вам? — нагло усмехнулся Уилл. — Кому это вам?

— Нам – это мне и малышу, — гордо сказал Лектер, нежно потрепав кроху за ушко. — Я ещё не придумал тебе наказание, некогда было, но мы точно тебя покараем за твоё предательство.

— Как страшно, — открыто рассмеялся профайлер, тряхнув в руках голого карапуза, — уже бегу заказывать билеты, чтобы покинуть страну. Вы такая грозная команда…

Ганнибал презрительно пожевал губами, смотря на совсем охамевшего мужа, который прекрасно знал, что никто ему ничего не сделает, и обескураженно развёл руками, демонстрируя сырую рубашку и испорченный жилет.

— Мог бы хотя бы извиниться. Смотри, из-за тебя я весь сырой и грязный.

— Ну, милый, прости, конечно, но я не виноват, что дети такие вонючие, — развязано сказал Уилл, закатывая глаза. — Меня просто реально чуть не вывернуло наизнанку от этого зрелища. Я не знал, что они по-взрослому это делают, а то я бы сразу Фиби пригнал.

— Неважно, — покачал головой Лектер, начиная снимать сырой жилет. — Я тоже не знал, но я же не сбежал. Так не делается, Уилли, и, я тебе обещаю, ты мне за это заплатишь.

— Да, да, конечно, я готов к твоему наказанию, — игриво улыбнулся Уилл, но в эту секунду он замолк и испуганно опустил глаза, услышав странный журчащий звук.

Малышу видимо надоело их слушать и он решил взять наказание в свои руки. Ну, точнее не в руки, и не взять, но под ошарашенными взглядами двух спорщиков, он абсолютно спокойно пописал Уиллу прямо на живот, довольно подёргал ножками в воздухе, и повернув голову к Ганнибалу, радостно ему улыбнулся. Мужья переглянулись, и по лицу вежливого и интеллигентного доктора психиатрии, медленно расползлась мстительная улыбка.

— Ах ты моя умничка, — бросился к карапузу Лектер, забирая и прижимая его к себе, — до чего же умная умничка. Правильно, так его, совсем уже обнаглел.

— Ганнибал, — охренело прошептал Уилл, осмотрев свою мокрую рубашку и поднимая на мужа огромные глаза. — Ганнибал, он только что на меня пописал.

— И правильно сделал, — злорадно хмыкнул Лектер, влюблённо тиская малыша. Он взял с дивана сумку и вернулся с ней к столу, укладывая на него маленького мстителя. — Жаль, я не догадался, надо было и мне так сделать. Ну что, малёк, давай одеваться?

Малыш что-то пропузырил в ответ, и Ганнибал начал ловко надевать на него памперс, продолжая хвалить за милый золотой дождик, окропивший наглого собачника.