— С радостью, — выдохнул Ганнибал, поворачиваясь и целуя Уилла в губы.

Несколько секунд они сладко целовались, пока Лектер не прервал поцелуй и немного укоризненно не посмотрел на Уилла.

— Ласточка? Ласточка, Уилл? — недоумённо спросил Ганнибал. — Что за ласточка такая? Откуда это взялось?

— Ну, я всегда тебя так называю, — честно ответил Уилл, усаживаясь на колени к любимому. — Моя любимая ласточка.

— Мне не нравится, — недовольно покачал головой Ганнибал. — Никакая я тебе не ласточка. Если честно, мне всегда резало уши от таких нежностей. Все эти рыбки, зайки, пупсики, — это звучит просто убого. Я против. Не зови меня так.

— Поздно. Я зову тебя так с первого дня нашей совместной жизни, и ты уже не сможешь меня остановить. Сам подумай, как мне к тебе обращаться? Ганнибал? Мой язык не поворачивается перековеркать это в Ганни, или Ганечку, а когда меня переполняет любовь или нежность, я просто не могу говорить «Ганнибал».

— Но почему тогда ласточка? — возмутился доктор, надувая губы. — Разве я похож на эту птицу?

— Я уже не знаю точно откуда взялась ласточка, но, когда я начал с тобой жить, я хорошо помню, что от тебя и от твоего дома разило таким одиночеством, что ты напомнил мне ласточку из мультика про Дюймовочку. Я, вроде, тебя так назвал впервые, когда мы поругались и ты приехал за мной в мой старый дом. С тех пор так тебя и зову.

Ганнибал нахмурился и неприязненно уставился на Уилла.

— Так. Больше никаких ласточек. Мне не нравится. Уж если тебе необходимо как-то ласково меня называть, то придумай что-нибудь посолиднее, чем эта безмозглая птица.

— И что же ты предлагаешь?

— Ну, что-нибудь побрутальнее, — надменно ответил Ганнибал, рассматривая свои ногти. — Поближе к моему характеру.

Уилл слез с колен своей любимой ласточки, приволок свой стул, сел рядом и с любопытством посмотрел на доктора.

— Считаешь себя брутальным мачо?

— Ну не то чтобы мачо, — небрежно бросил Лектер, тоже наливая себе стакан воды, — но уж точно не ласточка.

— Медвежонок?

— Нет, конечно.

— Бегемотик?

— С ума сошёл? Какой ещё бегемотик?

— Зайчонок?

— Чего?

— Котёнок?

Ганнибал окончательно рассердился и грохнул стаканом по столу.

— Уилл, ты где рос, в Диснейленде что-ли? Какие ещё бегемотики и котята? Что за сказочный лес? Что-то брутальное — это тигр, лев или дракон, например, а не медвежонок и ласточка.

Уилл громко рассмеялся и поцеловал Ганнибала в клювик.

— Тигр, значит? Так тигр, или тигрёнок?

— Да пошёл ты, — беззлобно отмахнулся от него Лектер, вставая из-за стола, — тебе лишь бы поржать.

— Прости, милый, но можно ты останешься для меня ласточкой, но только не обычной, а брутальной. Такой накаченной, важной и серьёзной ласточкой? Пожалуйста.

Ганнибал ничего не ответил, и начал хмуро собирать грязные тарелки со стола. Уилл с обожанием смотрел на своего блистательного мачо и не мог перестать улыбаться.

Он ничего не мог с собой поделать. Ганнибал был крутым, действительно брутальным и очень мужественным, особенно обнажённым и вколачивающим Уилла в матрас, но стоило ему немного расслабиться и услышать слова любви, как он превращался в нежную и ранимую ласточку, и очаровательно хлопал янтарными глазами. От такого взгляда сердце Уилла плавилось, и ни о каких тиграх не могло быть и речи.

Ганнибал набрал целые руки посуды, направился в кухню, но у дверей замер и сурово посмотрел на Уилла.

— Знаешь, Уилли, вот я не придумываю тебе разных прозвищ, хотя не помешало бы иногда. Змеюка подколодная, трепло собачье или поросёнок, всё это отлично к тебе подходит, но…

И в следующую секунду Уилл оглох. Он даже не сразу понял, что произошло. Как в замедленной съёмке он увидел, как его брутальная ласточка вздрогнула, подлетела на месте, взмахнув крыльями и роняя тарелки на пол, с оглушающим визгом бросилась к столу и мгновенно вспорхнула на стул.

— Аааааааа, мышь! Аааааааа! Мышь, Уилл! Убей её! Мышь, вон она!

Уилл подорвался на ноги, пытаясь сориентироваться. Вот Ганнибал умничал у дверей, а вот через секунду с бешеным криком забрался на стул, бросив тарелки, и с вытаращенными глазами орал что-то про какую-то мышь. Уилл бросился вперёд и увидел маленькую мышку, которая нагло сидела у дверей и спокойно смотрела на орущего Лектера. Пока профайлер хлопал глазами, это наглая зараза схватила что-то недоеденное из разбитых тарелок, и ушмыгнула куда-то под шкаф.

Он медленно повернулся к Ганнибалу, который наконец-то заткнулся и ошарашено смотрел на Уилла. Мачо был весь белый, со стеклянным глазами, трясущимися руками и по-прежнему стоял на стуле.

Уилла разобрал смех, не просто смех, а что-то близкое к истерике, и он упал на пол, содрогаясь от беззвучного ржача. Лектер всё ещё не решался спуститься на пол, топтался на стуле, испуганно моргал и с ненавистью сверлил глазами любимого, корчившегося на полу.

— Аааа! Мышь! Смотрите, страшная хищная мышь! — не мог остановиться Уилл, почти катаясь по полу. — Бегите! Спасайтесь, кто может! Она нас всех сожрёт!

— Уилл…

— Боже, мышь! Мы все умрём!

— Уилл, прошу тебя, прекрати.

— Помогите, мышь!

— Уилли…

— Хорошо, хорошо, мой брутальный тигр, — всё ещё смеясь Уилл поднялся на ноги, подошёл к Ганнибалу и обнял его коленки. — Прости, но это было эпично. Спускайся, любовь моя, не бойся, она уже ушла.

Уилл помог Лектеру спуститься на пол и проводил его на диванчик.

— Посиди здесь, а я всё уберу, — ласково сказал Грэм, снимая с любимого тапочки и забрасывая его ноги на диван. — Ты что, боишься мышей?

— Что? — потерянно переспросил Ганнибал, всё ещё испуганно моргая. — А, да, я боюсь мышей. Откуда она взялась? Я так растерялся. Специально каждые два месяца вызываю службу травить этих ублюдков, мой подвал всегда обработан.

Лектер был так растерян, что Уилла пробрал стыд за своё поведение. Боязнь пауков, мышей, змей и прочего – это то, что чаще всего передаётся чуть ли не с молекулой ДНК, и уж точно не являлось причиной для смеха и издевательств. Если бы сейчас ему на руку упал паук, то он визжал бы громче Ганнибала.

— Откуда-то приползла, — сочувственно ответил Уилл, убегая в кладовку за веником, и крича уже оттуда. — Фобии — это страшно, прости, что смеялся над тобой, но твой полёт от дверей на стул я не забуду никогда. И после этого ты не ласточка?

Уилл быстро убрал с пола разбитую посуду, унёс на кухню всё, что не пало на поле битвы с мышью, и прибрал обеденный стол. Он начал греметь посудой и настраивать воду.

— Уилл! — позвал его Ганнибал, так и сидящей на диванчике. — Уилл! Не мой посуду, брось, потом уберём. Иди сюда.

— Хорошо, — сразу же отозвался профайлер, бросая это занятие и возвращаясь в гостиную. — Ничего страшного не случится. Утром наведём порядок.

Уилл забрался к любимому на диванчик и крепко его обнял.

— Не бойся, моя грозная ласточка, — прошептал Уилл, целуя и тиская своего растерянного доктора, — завтра я вызову специалистов, и пусть они изловят эту тварь. А до тех пор я буду всегда рядом.

— Спасибо, — тихо ответил Чесапикский потрошитель, прижимаясь к любимому, — спасибо, Уилл.

На следующий день мышку изловили, подвал обработали, но после грандиозного полёта суровый доктор Лектер перестал спорить и согласился быть ласточкой.

Комментарий к Мышь

А что мне нравится. Ласточка это же так мило…

Вообще следующая часть была про Чесапикского Потрошителя, такая мрачная немного, но в двух моих работах, Дворцовый Мост, и Лунный Убийца, сейчас прям кровавая жесть происходит, и я решила пока её отложить. Я даже не уверена что буду её сюда добавлять, пусть эта работа вызывает только улыбку.

Всем спасибо за обратную связь.

========== Предложение, от которого сложно отказаться. ==========

Ну и каково же жить с Ганнибалом Лектером? Неплохо, если ты его любишь и это взаимно. Как говорил Антон Павлович Чехов, если ты не видишь в человеке недостатков, значит ты в него влюблён, и всё их семейное счастье держалось именно на этом. Какой бы надменной сучкой не был Ганнибал, он всё равно начал меняться, хотел он этого, или нет. Во-первых, человек меняется всю свою жизнь, а во-вторых, любовь делает нас совсем другими людьми.