Уилл тихо зашёл в комнату и присел на край кровати, ласково беря Ганнибала за руку.

— Милый, время. Давай я посмотрю.

Ганнибал слабо дрогнул ресничками, и позволил Уиллу вытащить из подмышки градусник, который держал там уже десять минут. Уилл поднёс его под самую лампу и взглянул на ртутную шкалу.

37,5

— Что там? — слабым голосом спросил Ганнибал, медленно складывая руки на груди. — Говори, я выдержу. Всё хуже, чем я думал?

— Ты будешь жить, любимый, — «трагическим» тоном ответил Уилл, убирая градусник в тумбочку и придвигаясь к умирающему. — Я принесу тебе лекарство, чашку чая с лимоном и чего-нибудь поесть. Не возражай, сейчас я твой врач и ты должен меня слушаться.

— Ты мне не ответил, — безнадёжно поднимая брови, прошептал Лектер, — Что ты от меня скрываешь? Там больше сорока?

— Нет, милый, нет. 38 и 5. Это не смертельно. Ты просто простудился, и я знаю, как тебя вылечить. Доверишься моим заботливым рукам?

Смертельно больной доктор, обессилено приподнял руку и потянулся ей в сторону Уилла, который тут же перехватил её, и прижался к ней щекой.

— Кому мне ещё доверять, Уилл? — театрально прошептал Ганнибал, по-прежнему смотря в потолок. — Только ты у меня и остался. Вот так живёшь себе, бед не зная, и не подозреваешь, что любая минута может стать последней. Я никогда не боялся смерти, но теперь, когда у меня есть ты, я не хочу покидать…

Дальше Уилл его уже не слушал. Ганнибал «умирал» уже вторые сутки, и он уже наслушался разных теорий о судьбе-злодейке, забирающей его из рук любимого в самом расцвете сил, о старухе с косой, которая уже ждёт его у порога и много — много другой чуши о равновесии во вселенной. Уилл до сих пор не понял, что творится сейчас в беспокойной голове его доктора, но вчера он едва отбился от вызова нотариуса, который, должен был узаконить последнюю волю едва живого Ганнибала и переписать завещание.

— Милый, — ласково перебил очередной поток ереси Уилл, подползая ближе к больному, — Остановись, прошу тебя. Побудь один десять минут, и позволь принести тебе лекарство. Пожалуйста.

Это был не просто концерт с Ганнибалом в главной роли. Это была божья кара, обрушившаяся на бедного мужчину за все его грехи. Чем так сильно грешен доктор, Уилл пока не понял, но почувствовав головокружение, слабость и жар, этот «чёрный лебедь» лёг в кровать в позе покойника, отказывался есть и принимать лекарства, лишь иногда смачивал губки водичкой и снова обессилено падал на подушки.

Сначала Уилл думал, что он притворяется и просто его разыгрывает. Он помнил, как Ганнибалу досталось от Тобиаса Баджа, видел, как он залазит руками в подраненного человека, помнил, как однажды упал нож и воткнулся в ногу доктора и тот даже не дёрнулся, и вот, небольшая температура, кашель, сопли, озноб, и он лёг умирать и принимать свою судьбу.

— Странный кашель, — стонал Ганнибал, щупая своё горло, — Не похоже на обычную простуду. Возможно, какой-то отёк или опухоль. Уилл. Уилл. Не уходи, посиди со мной. Мне страшно.

— Я тут, рядом. Давай вызовем врача?

— Нет, милый. Ни за что. Я сам прекрасный врач и могу отличить ОРВИ от пневмонии. Просто посиди рядышком. Я попробую поспать.

Ганнибал оказался не просто маразматиком, а мнительным маразматиком на фазе отрицания голых фактов, готовым смириться с любым страшным диагнозом, кроме элементарной простуды.

Ещё Уилла потрясла его вера в Бога. Он знал и часто слышал его разговоры о Боге, его церквях и поступках, но казалось наоборот, Ганнибал презирает этого седовласого старика, сидящего на облачке и разрушающего миры, но вот, он стонет от температуры и озноба, и уповает на его наказание. Промелькнули слова о вызове священника, сразу же после нотариуса, и на второй день, Уилл понял, что дело плохо.

Сегодня утром он ворвался в спальню умирающего, Ганнибал вчера прогнал его спать в гостевую, не желая заразить вирусом «эболы», или «бубонной чумой», и собрался устроить ему головомойку, но поймав безжизненный взгляд любимого, смирился и промолчал. Этот упрямый баран точно собирался отчалить в царство Аида от самой страшной на свете болезни, и не был готов к такому простому диагнозу, как обычная «простуда».

Маленькая, несчастная ласточка, обиженная богом и людьми, лежала под смятым одеялом, беспокойно елозя по нему руками, смотрела на мир с тоской и болью, и сердце Уилла дрогнуло. Он молча залез к нему под одеяло, игнорируя слабые протесты больного, обнимал и тискал свою умирающую птичку, и начал покрывать его горячее тело жадными поцелуями и засосами, пытаясь вернуть Ганнибалу вкус к жизни. Он отбросил одеяло в сторону и начал его раздевать.

— Что ты делаешь, Уилл? — шептал доктор, чувствуя, что с него стягивают нижнее бельё. — Я не могу. Мне плохо. Укутай меня обратно, мне холодно.

— Ты такой хорошенький сейчас, Ганнибал, — бормотал Уилл, лаская и покусывая его твёрдые сосочки, — Такой желанный. Такой весь мой. Бедненький. Несчастненький. Один твой взгляд разрывает меня части.

— Нравится, когда я беспомощный? — слабо улыбнулся Ганнибал, совсем не слабо начиная толкать голову Уилла вниз к себе между ног.

— Да нравится. Я просто с ума схожу. — ответил Уилл, сползая вниз и зарываясь носом в слегка пропотевшие за ночь яйца любимого. — Я так люблю, когда ты живой. Сейчас ты весь в моей власти. Ты пахнешь, как человек. Ты волнуешься, как человек. Ты стонешь, как человек. Ты самый живой, когда становишься слабым. Я так тебя хочу.

— Уилл, я пока не готов…

— Не бойся, любовь моя. Я подожду, я никуда не тороплюсь, мы сделаем это, когда ты сам попросишь меня, а пока, помоги мне немного.

Уилл слазил за смазкой и презервативом в тумбочку, и забрался на своего умирающего сверху.

— Можно мне поцеловать тебя? — спросил Уилл, облокачиваясь на локти и задирая задницу вверх. — Пожалуйста.

— Не уверен, что можно, — пробормотал Ганнибал, смазывая пальцы и подготавливая к себе любимого. — Я могу заразить тебя.

— И пусть, — шептал Уилл, подаваясь навстречу ласке. — Будем болеть вместе. Лежать в одной кровати, кашлять друг на друга, целоваться и трахаться с утра до вечера.

— Звучит заманчиво, — ответил доктор, натягивая презерватив, смазывая себя и начиная потихоньку усаживать Уилла на свой член, — Заманчиво и соблазнительно. Ты такой соблазнительный, как я могу тебе отказать.

— Боже…

Уилл впервые был сверху и сам руководил своим наслаждением. Несколько пробных движений, поиск правильного угла проникновения, и вот он с силой вцепился в волосы на груди Ганнибала и начал слегка бешеную скачку. Может недельное воздержание, может близость «смерти» его любимой ласточки, или тёплая и настоящая близость их душ и тел, но Уилл даже не успел насладиться этой новой позой, как увидел, что Ганнибал запрокинул голову, впился ногтями ему в задницу, и сморщив нос и обнажив клычки, начал кончать, и сделав несколько резких движений, он последовал за ним, так и не успев коснуться своего члена.

Уилл безжизненно упал на любимого и умер на несколько минут. Ганнибал, так же неподвижно лежал под ним, лишь загнанно дыша и думая о вечности.

Потом, пока Уилл прибирал маленький бардак, наведённый ими в порыве страсти, «умирающий», неожиданно, вернулся к своей роли.

— Это было, конечно, восхитительно, — прошептал Ганнибал, не обращая внимания на старания Уилла, пытающегося натянуть на него трусы. — Но сейчас, мне стало намного хуже, чем было до этого.

— Приподними задницу, — недовольно попросил Уилл, не в состоянии самостоятельно пошевелить этой бесчувственной глыбой, — Спасибо.

— Вижу, что начинаю тебя раздражать, — печально сказал доктор, благосклонно позволяя себя укутать.

— Совсем нет. Я принесу градусник и приготовлю завтрак. Что бы ты хотел?

— Что-нибудь лёгкое. Я попробую встать и спуститься в столовую.

— Ну уж нет. Давай сначала померяем температуру.

И вот теперь, Уилл не стал расстраивать своего «умирающего» возлюбленного, сказав, что у него позорно низкая температура, при которой и таблетки то принимать не нужно, и решил дать ему всласть наиграться в свою печальную роль.