— Мне очень жаль, — проговорила я и вытерла мокрые щёки.

— Проехали. Так вышло, — хрипло сказал он.

— Извини, я думала, ты меня бросил. Когда Бланко забрал меня.

— Забрал тебя? — переспросил он, сворачивая на дорогу в Глэдвин.

— Да, — ответила я и прислонилась лбом к спинке подголовника. — Мой отец продал меня ему. Бланко был тем человеком в черной машине, который наблюдал за мной.

— Он был там в ту ночь?

Я зажмурилась и вспомнила хриплый голос отца, то, что он говорил, как он отдал меня за свои тридцать сребреников.

— Да. У меня дома, ждал меня. Мне почти удалось сбежать. Я пыталась сбежать от них. Но Хорхе поймал меня. С тех пор я принадлежу Бланко.

— Вот почему ты не отвечала на звонки, — сказал он. Его голос стал еще более мрачным.

— Я не могла ни с кем связаться. Они держали меня взаперти в… — я не хотела говорить о подвале, о том, что они делали со мной там, чтобы заставить меня подчиниться. — Запертой, — поправила я. — Мне некуда было идти, не к кому обратиться, никто не мог мне помочь.

— Он сделал тебе больно? — спросил он. Лед в его голосе мог бы заморозить летний день.

— Я не хочу об этом говорить. Это уже не важно. Теперь ты здесь.

— Для меня это важно.

Я сильнее прижалась лбом к подголовнику и ответила:

— Он сломал меня. Это заняло много времени, но, в конце концов, я сломалась.

Мои собственные крики эхом вернулись ко мне из прошлого. То, как я умоляла. То, как я искала помощи и просила пощады, но не получила их.

— Сломаться — только так можно было остановить всё это. И как только я позволила этому случиться, сдалась, он позволил мне плыть по жизни, не участвуя в этом по-настоящему. Это то, что он хотел, бессловесная маленькая тень, которую он мог бы представлять своим гостям и в конечном итоге отдать замуж с выгодой для себя.

— Я видел, как он заставляет тебя одеваться, — сквозь зубы процедил он. — Так же, как он хотел, чтобы ты называла его папочкой.

От стыда мои щёки вспыхнули, румянец опалил кожу.

— Он никогда не прикасался ко мне... — я прикусила губу. — Нет, не в этом смысле. Он причинял мне боль, если я выходила за рамки дозволенного, если я одевалась не так, как он хотел, если я вообще пыталась проявить твердость, показать свой характер.

Дэвид не ответил, но все в нём напряглось, как будто он мог чувствовать мои воспоминания о пережитом ужасе вместе со мной.

Я стряхнула с себя холодок от воспоминаний о подвале Бланко и встретила взгляд Дэвида в зеркале.

— Я бы пришла повидаться с тобой в следственном изоляторе, в тюрьме — где бы ты ни был, я бы пришла, — я опустил глаза. — Если бы могла.

— Я знаю.

Придерживая руль левой, он протянул правую руку к моей. Его теплая ладонь накрыла мою, его прикосновение было именно тем, что мне нужно, чтобы ослабить накопившееся во мне напряжение и страх. Я начала подозревать, что он был тем, кто был необходим мне всё это время, катализатором, который спасет меня от плена Бланко раз и навсегда.

Он въехал в охраняемые ворота в фешенебельном районе Глэдвин. Вооруженный охранник кивнул нам.

— Чей это дом?

— Семьи Генуя.

— Ты ведь работаешь на них, верно?

Он кивнул и остановился перед особняком с блестящими окнами и величественным кирпичным фасадом.

— Ещё один день ты будешь в безопасности, — сказал он, повернувшись, и взглядом твердым, как кремень, уставился мимо меня в сторону багажника. — А он нет.

Глава 17

Дэвид

— Что, чёрт возьми, произошло? — спросил Серж. Он вышел из кабинета, откидывая седые волосы, которые растрепались на ветру от быстрой ходьбы. — Уже свадьба?

Он глянул на Эйнжел, которая всё ещё была в свадебном платье, хотя теперь его подол был весь забрызган кровью.

— Ходили на примерку. Но там вышла проблема. Засада. В нас стреляли, их было человек шесть, не меньше.

Серж провел рукой по лицу.

— Фак! — выругался он, затем обернулся и громко крикнул через плечо: — Опал!

Пробежав глазами по сторонам, он спросил:

— Ранили кого-то из наших или людей Гектора?

— Нет, — ответил я, не упомянув, что оставил Хорхе в полном одиночестве. Об этом мы поговорим чуть позже, когда я буду уверен, что об Эйнжел позаботились.

Она ухватилась за мою руку, её маленькие ручки, были похожи на крылья бабочки, севшей на льва.

— Как они узнали, что я буду там?

Серж принял сочувствующий вид и по-отечески заботливо произнес:

— Здесь ты в безопасности, Анжелика. Я позвоню твоему папочке и скажу, что ты у нас. Я уверен, что он сейчас же приедет.

Она вздрогнула. Её дрожь отозвалась в моём теле, и меня как будто током прошибло. Мне хотелось убить её «папочку», и в тот момент я уже решил, что будет так. Любой человек, кто когда-то обидел Эйнжел или сделал ей что-то плохое, должен ответить. Он получит сполна, почувствует на себе мою ярость, мой кулак, мой клинок и все насилие мира. Я сделаю с ним всё, что захочу и накажу любым способом, который придет мне в голову.

Из заднего коридора выбежала женщина в униформе горничной и обратилась к Сержу:

— Сэр?

— Да, Опал. Отведите мисс Бланко в комнату наверху и устройте её поудобнее.

— Да, сэр, — ответила она и, не сводя глаз с Эйнжел, поспешила к ней со словами: — О, милая девочка.

Я наклонился, губами почти касаясь макушки Эйнжел, и прошептал:

— Здесь ты можешь доверять людям. Они не причинят тебе вреда.

Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, её лицо оказалось слишком близко к моему, особенно учитывая, что Серж был этому свидетелем, но её, казалось, это не волновало.

— А я не могу остаться с тобой?

Я выпрямился и ответил:

— У меня ещё есть дела.

— Дела? — Винс подошел к Сержу сзади, его глаза расширились, когда он рассматривал красавицу в окровавленном свадебном платье рядом со мной.

Я не хотел, чтобы он смотрел на неё. Слишком много мужчин имели возможность свободно разглядывать её, они и так пялились слишком долго. Я шагнул ещё ближе к ней, чтобы загородить её от него и от всех посторонних взглядов.

— Я поймал одного из этих ублюдков. Он истекает кровью в моем багажнике. Если вы не возражаете, я хотел бы отвести его вниз.

Брови Сержа в удивлении поползли вверх, но он только буркнул «ага» и кивнул.

— Пожалуйста, — попросила Эйнжел, все еще не отпуская мою руку.

Я накрыл её руки своей ладонью и понизил голос, хотя чувствовал, что Серж и Винс следят за каждым моим движением, анализируя каждое слово.

— Мне надо сделать несколько плохих вещей плохому человеку. Ты не можешь пойти со мной. Иди наверх, и пусть Опал позаботится о тебе. Я скоро вернусь.

— Ты обещаешь, что вернешься за мной?

Боже, когда она смотрела на меня так — как будто я был её миром, её спасителем, единственным мужчиной, который мог оправдать её ожидания — что-то внутри меня сломалось. Я хотел поцеловать её, успокоить, и, в глубине души, у меня зародилось самое низменное желание — сорвать с неё это платье и показать ей, как много я мечтал о ней в течение этих пяти долгих лет в тюрьме.

— Я всегда буду приходить за тобой, — сказал я.

Она моргнула, словно принимая мое обещание и как будто вкладывая его в своё сердце. Ответила:

— Хорошо. Я буду ждать.

Отпустив мою руку, она выскользнула и направилась к Опал.

— Пойдем, я приготовлю тебе хорошую ванну, — проговорила та, обняла Эйнжел за талию и повела её наверх.

Когда они скрылись из виду, я снова повернулся к Сержу с вопросом:

— Кстати, вещи Руди всё еще там, в подвале?

Серж хладнокровно улыбнулся:

— Всё осталось так, как было при нём, тебе понравится. То помещение использовали, но я не разрешал посторонним менять там что-то, да и трогать его инструменты. Наверное, я надеялся, что он когда-нибудь вернется. Но теперь у меня есть ты.

— Я готов взяться за дело.