— Кажется, вот этот мужчина может предложить мне больше всех, я выбираю его, — сказала я группе людей, после чего отвернулась от них и взглянула на мужчину, который выглядел добрее остальных.
— Мне нравится сумочка вот этой дамы, — сказала я, кивнув в сторону женщины, которая шла в противоположном от меня направлении.
Когда я была один на один с гостем, отказать было сложнее, но когда целая толпа людей жаждала внимания, это было сделать довольно легко. Чем более жеманно я себя вела, тем легче мне было сказать «нет». Я испытывала удовольствие каждый раз, когда отказывала, каждый раз, когда могла сделать свой собственный выбор. В предыдущие годы я предлагала гостям всё, что они хотели, если они платили за это. Именно этого от нас и ожидали. И впервые за всё время я стала решать, как пройдёт этот вечер: сколько они должны заплатить, как долго они могут трогать, и можно ли меня поцеловать. Они радостно слушали меня, потому что, как я поняла, им нравилось меня добиваться. А я была взбудоражена своей властью.
Огромные чаши стояли на сцене рядом со стулом моего отца. Пока что они были пусты, а сам отец уже смешался с толпой. Стражники разрешили мне подойти к сцене и высыпать мои монеты. Они со звоном упали на металлическое дно чаши. Остальные сёстры проделали то же самое. За ночь чаши должны были наполниться.
Я повернулась к толпе и оглядела зал со сцены. Солнце, которое теперь клонилось за горизонт, бросало свой ослепительный свет в открытый шатер. Те места, которых не коснулось его сияние, казались черными.
И вдруг мое внимание привлекло лицо человека на периферии. Я встретилась с ним взглядом. Раб, держащий в руках кубки с напитками, посмотрел на меня. Мы глядели друг на друга какое-то время, пока раб не отвернулся и не продолжил своё занятие. Его глаза не сияли, и я не увидела на нём никаких атрибутов джинна, но, тем не менее, я надеялась. Моё сердцебиение ускорилось, когда я спустилась со сцены и последовала за рабом, игнорируя свои обязательства перед гостями. Я отчаянно боялась потерять его из виду, пробираясь сквозь танцующие, смеющиеся и хватающие меня пьяные тела. Где он? Я встала посреди толпы, и начала крутить головой, встав на цыпочки.
— Напиток для принцессы?
Это были почти те самые слова.
С дикими глазами я развернулась и посмотрела на мужчину рядом со мной.
— Прошу прощения. Я не хотел напугать, — пробормотал он.
Он опустил взгляд на звенящие цепочки, опоясывающие мою талию. Я взяла кубок с вином и быстро осмотрела его, наклоняя голову в разные стороны. В нём не было ничего знакомого. Ни тепла, ни запаха, ни золотых браслетов на запястьях.
Я вздохнула. Что я делала? Что я могла вообще сказать Саалиму в окружении всех этих людей?
Толпа кружилась вокруг меня, музыка громко гремела в ушах, стук барабанов резонировал у меня в груди. Я поднесла вино к губам и выпила его залпом.
— Помедленнее, Эмель, — произнес знакомый голос.
По моей спине пробежал холодок. Я развернулась и увидела Омара. Я тихонько ругнулась. Я уже забыла, что хотя он и не мог свататься ещё целый год, он был приглашён на летний и зимний фестивали. Я не видела его со времен последней ночи, проведённой вместе. Знал ли он, что произошло? Я нервно уставилась на него, но всё, что я видела перед собой — это пьяного мужчину.
— Принц, — я кивнула. — Как приятно видеть тебя снова.
— Мы так весело проводим сегодня время!
Его слова прозвучали нечётко, и я испытала облегчение. Даже если он и понял, что что-то было не так, он не подал виду.
Он наклонился ко мне.
— Хотя я считаю, что в тот раз с тобой я провёл время гораздо лучше. Здесь всё как-то… впопыхах. Как считаешь? — он ухмыльнулся и приблизился.
Неожиданно шатёр показался мне похожим на сеть. Я отклонилась и сделала шаг назад.
— Ох, Эмель. Ты меня ранила, — сказал он, притворившись уязвленным, и нахмурился. — Я понимаю, что должно быть разбил тебе сердце, так как не сделал тебя своей невестой, но, знаешь ли, я не мог бы взять в жены кого-то вроде тебя. Только если в качестве развлечения… хотя я не могу отрицать, что с тобой было весело. Может, чуть позже откроют шатры для уединения, и я найду тебя. А пока, — он вытащил две большие золотые монеты. — Мне хватит и поцелуя.
— Вообще-то, я как раз шла обслужить другого гостя. Ты прервал меня, — сказала я, попытавшись проскользнуть мимо него.
Он поднял руку, словно собирался ударить меня, но вместо этого схватил меня за плечо и притянул к себе. Я вся сжалась, а он покосился на меня, словно желая понять. Он грубо прижал свои губы к моим, а затем поцеловал меня в шею, впившись в кожу зубами.
Наконец его хватка ослабла. Я развернулась и, не оглядываясь, исчезла в толпе.
— А ты всё такая же вкусная, — рассмеялся он у меня за спиной.
Спустилась ночь, и Король опять попросил внимания публики. Звуки стихли, включая музыку, и теперь было слышно только шуршание одежд и тихий шепот гостей.
Мой отец как будто забыл, что только что попросил внимания толпы, и громко закричал одному из слуг.
— Подойди! Сегодня ночью должны веселиться все. Включая тебя!
Король указал на слугу и хлопнул в ладоши. По толпе прокатился смех.
Слуга бросился к Королю и низко опустил голову.
Король взял два бокала с вином с подноса и предложил один из них слуге.
— Выпей со мной!
Сначала слуга отказался, покачав опущенной головой.
— Ой, я уязвлен, — он повернулся к гостям. — Разве кто-то может отказаться выпить с Королем?
Слуга неохотно взял стакан.
— Вот так! А теперь…
Король чокнулся своим бокалом с бокалом слуги и, засмеявшись ужасным смехом, залпом выпил свой напиток.
Слуга сначала колебался, а потом собрался сделать то же самое. Но Король выглядел теперь оскорблённым, он схватил бокал из рук слуги и плеснул красной жидкостью в лицо бедного мужчины, капли вина упали на поднос и залили его белые одежды. Я постаралась не смотреть слишком пристально. Было неважно, знаю я его или нет. Но, несмотря на то, что я запретила себе это делать, я опустила глаза на его запястья.
— Ни один король не будет пить с рабом, — зашипел на него Король.
Из-под рукавов раба сверкнуло что-то золотое. Саалим. Сердце защемило у меня в груди, когда толпа начала смеяться над тем, как унизили раба. Я сжала челюсть, я была в ярости.
А Король громко продолжал:
— Не будем опускаться до недостойных. Эйкаб благословил нас, даровав нам богатство, не стоит тратить его понапрасну.
Люди одобрительно закричали.
Оттолкнув ногой слугу от сцены, Король снова повернулся к гостям, широко раскинув руки. Мужчина споткнулся и упал на колени, его поднос и пустые кубки рассыпались по коврам. Гости засмеялись ещё сильнее, и начали отчаянно хлопать, получив удовольствие от этого представления. Я в ярости отвернулась — я не могла ничего видеть вокруг, ослепленная злостью. Я крепко прижала руки к груди, чтобы не натворить чего-нибудь. Мне хотелось подойти к Саалиму и рассказать толпе, каким слабым был мой отец, и что его могущество было основано на магии. Я хотела подбежать к нему и обнять, защитить его от этих глупцов, которые не знали, чего он стоит.
Но мой отец, как я поняла, прекрасно знал цену Саалиму. И он точно знал, что он делал и по отношению к кому. Конечно же, он демонстрировал свою силу над тем единственным существом, которое было сильнее его. И которое не могло ответить ему. Мои ногти врезались мне в кожу.
Когда смех стих, Король объявил гостям, что он и его гарем собираются провести остаток вечера в соседнем шатре. И что все гости приглашены. Полосы ткани, которые крепились к обоим шатрам и до этого были откинуты, опустили вниз, чтобы скрыть тех гостей, кто собирался понаблюдать за оргией Короля и поучаствовать в своей собственной. Стражники тут же последовали за Королем и его гаремом в это закрытое пространство. Я не стала смотреть. Я не видела свою мать всю ночь и не хотела видеть её среди других жен, которые должны были лечь в постель с Королем и продемонстрировать его власть самым омерзительным способом. Именно в этот момент я была благодарна тому, что я его дочь, а не сын. Нам не обязательно было смотреть на то, как он оскверняет наших матерей, в отличие от стражников, которые его охраняли.
