Крушение государства и развал армии настолько потрясли Дроздовского, что он после большевистского переворота решил сложить с себя полномочия начальника 14-й дивизии Румынского фронта. Однако именно в это время тогдашний командующий фронтом генерал Дмитрий Щербачёв получил из Новочеркасска письмо от экс-главнокомандующего генерала Михаила Алексеева о формировании добровольческого соединения на Дону для спасения России. Союзники поддержали идею, но с уклоном её в формирование украинских национальных частей, которые, по их мнению, должны были образовать фронт против Германии. В очередной раз сказалась союзническая недальновидность, ибо именно украинские самостийники начали сепаратные переговоры о мире с немцами.

Русское же офицерство, которому претил раскол державы, проукраинскую позицию не собирались отстаивать, но планировали бороться в первую очередь с узурпаторами, а не с тевтонами. Щербачёв поколебался и дал разрешение Дроздовскому формировать добровольческие части по своему усмотрению.

Воспрянувшее духом офицерство наименее подверженного разложению Румынского фронта двинулось в Яссы, во фронтовой штаб, дабы сколотить отряд и пробиваться в Новочеркасск – к Алексееву и Корнилову. По пути отбирали оружие у дезертиров, устраивали засады на дорогах, внезапно налетали, разоружали опустившихся бродячих вооружённых погромщиков и бандитов в солдатских шинелях. Так приобрели винтовки, пулеметы, лёгкую батарею и батарею шестидюймовых мортир, броневик, обозы. Формировали сразу две бригады добровольцев – полковника Дроздовского в Яссах и генерал-лейтенанта Юлиана Белозора в Кишинёве. Однако впоследствии Белозор струхнул и не только отказался от похода, но и призвал своих офицеров «не доверять безумному плану Дроздовского».

Утром 16 декабря 1917 года в одной из палат лазарета Евгеньевской общины Красного Креста началась запись добровольцев в 1-ю бригаду. Поступающие давали подписку:

«Я, …, поступая добровольно в Национальный Корпус Русских Добровольцев, имеющий целью воссоздание порядка и организацию кадров по воссозданию российской армии, причём за всё время пребывания в Корпусе обязуюсь:

1) Интересы Родины ставить превыше всех других, как-то – семейных, родственных, имущественных и пр. Поэтому защищать с оружием в руках, не жалея своей жизни, родину, жителей ее без различия классов и партий – и их имущество от всякого на них посягательства.

2) Не допускать разгрома и расхищения каких бы то ни было складов.

3) Всюду стоять на страже порядка, действуя против нарушителей всеми способами до применения оружия включительно.

4) Быть внепартийным, не вносить и не допускать в свои ряды никакой партийной розни, политических страстей, агитации и т. д.

5) Признавать единую волю поставленных надо мною начальников и всецело повиноваться их приказаниям и распоряжениям, не подвергая их обсуждению.

6) Всюду строго соблюдать правила дисциплины, подавая собою пример окружающим.

7) Безропотно и честно исполнять все обязанности службы, как бы они тяжелы временами ни были.

8) Не роптать, если бы случайно оказался недостаток обуви, одежды, пищи или она оказалась бы не вполне доброкачественной.

9) Также не роптать, если бы оказались неудобства расквартирования, как то: теснота, холод, грязь и пр.

10) Не употреблять спиртных напитков и в карты не играть.

11) Без разрешения своих начальников от своих частей не отлучаться.

12) В случае неповиновения, дезертирства, восстания, агитации против дисциплины подлежу наказанию по всей строгости законов военного времени»[11].

Дроздовским были посланы офицеры-вербовщики в Одессу, Киев и другие крупные города. Бригада постепенно разрасталась. Союзники же, традиционно не разбираясь в российской конъюнктуре, делали ставку на генералов Щербачёва и его начальника штаба Анатолия Кельчевского. Из-за этого возникла невообразимая путаница в штабах, пошли трения с румынами и украинцами. Немцы всех и «помирили», начав наступление в Румынии. Отчаявшиеся генералы на фоне переговоров большевиков в Брест-Литовске отдали приказ о роспуске добровольцев. Однако Дроздовский подчиниться отказался. Румыны, готовясь к предсказуемому предательству большевистских властей и подписанию сепаратного мира с Центральными державами, запретили выдачу оружия русским и пропуск их в Россию, рассчитывая путём сдачи в плен целого фронта выторговать себе приемлемые условия капитуляции. 23 февраля 1918 г. румынские войска начали окружать местечко Соколы, где стояла бригада, намереваясь её разоружить.

Дроздовский прямо предупредил союзников, что «разоружение добровольцев не будет столь безболезненно, как это кажется правительству» и что «при первых враждебных действиях город Яссы и королевский дворец могут быть жестоко обстреляны артиллерийским огнём». При попытке румын окружить лагерь добровольцев те развернулись в боевые цепи и выкатили пушки на прямую наводку. Гордые потомки даков моментом испарились и дали отмашку – пусть эти русские катятся куда хотят. Отдали всё, что требовал Дроздовский: снаряды, бензин, деньги.

26 февраля 1918 года 1-я бригада добровольцев Дроздовского в составе 667 офицеров, 370 солдат, 14 врачей и 12 медсестёр выступила в поход на Дон. Всего 1063 человека.

5 марта в Дубоссарах бригада приняла окончательный вид:

штаб (начальник штаба – полковник Михаил Войналович, его помощник – подполковник Георгий Лесли);

сводно-стрелковый полк (генерал-майор Владимир Семёнов);

конный дивизион (102 сабли, штаб-ротмистр Борис Гаевский);

артиллерия (под общим командованием генерал-лейтенанта Николая Невадовского);

конно-горная батарея (капитан Борис Колзаков);

лёгкая батарея (полковник Михаил Ползиков);

мортирный взвод (полковник Александр Медведев);

команда связи (капитан Сосновский);

конная и автомобильная радиотелеграфные станции (подполковник Гран);

автоколонна (капитан Лисицкий);

броневой отряд – броневики «Верный» и «Доброволец» (капитан Ковалевский);

команда разведчиков особого назначения (поручик Гандлевский, 15 сабель);

полевой лазарет (старший врач Михаил Введенский);

интендантство (полковник Абрамов)[12].

Будущий командир Дроздовской дивизии Антон Туркул так описывал состояние умов добровольцев: «Белая идея есть само дело, действие, самая борьба с неминуемыми жертвами и подвигами. Белая идея есть преображение, выковка сильных людей в самой борьбе, утверждение России и её жизни в борьбе, в неутихаемом порыве воль, в непрекращаемом действии. Мы шли за Дроздовским, понимая тогда всё это совершенно одинаково»[13].

Полковники шли фельдфебелями, генерал-лейтенант Неводовский записался рядовым артиллеристом. Во главе отряда в солдатской шинели с вещмешком за плечами шёл сам командир. Другого имущества у него не было – только Идея. В своём дневнике, начатом во время похода, он писал: «Россия погибла, наступила эра ига. Неизвестно, насколько времени. Это иго горше татарского. Пока царствуют комиссары, нет и не может быть России. Сердце, молчи; воля, закаляйся. Ибо этими дикими, разнузданными хулиганами уважается лишь один закон – „око за око, зуб за зуб“. Но в ответ они получат „два ока за око, все зубы за зуб“! Такая это страшная вещь – гражданская война. Только так вдали видится слабое мерцание солнца. Пока же я – обрекающий и обреченный…»[14]

Пробиваться пришлось почти с ежедневными боями. Австрийцы, украинцы, большевики, бандиты. Население после анархии и грабежей встречало настороженно, но благосклонно. Год беспредела отбил иллюзию всяческих «революций», все хотели лишь одного – порядка. А в стройных шеренгах дроздовцев этот порядок вновь обретал чёткие очертания. Поэтому вязали и приводили собственных «большевиков», сиречь бандитов и налётчиков. С такими же разговор короткий – в расход.