Так плелись день за днем, сменяя друг друга в пустой суете. Агентство требовало от Влады новых тем и сюжетов, а она не могла думать ни о чем, кроме него. Не могла выдавить из себя и пары скупых строк чисто информационного содержания, тупо скопированных из местных новостей и переведенных на русский. Девушка была почти уверена, что планы Васеля поменялись или что он банально над ней подшутил. Она горько усмехалась сама над собой. Если в первый день была готова послать его на все четыре стороны и отказаться от затеи с интервью, то сейчас ей хотелось его увидеть, даже если бы он сказал, что никакого «сотрудничества» не будет вовсе. Чем больше она обо всем этом думала, тем больше понимала, что готова на его условия. Готова на это даже не ради работы, ради себя. Хоть что – то в этой жизни хотелось сделать не потому, что говорит тетушка, учителя или работодатель. Не потому, что говорит обязанность или здравый смысл. Она хотела пойти на этот сумасшедший шаг, возможно, совершить ошибку, но сделать, а потом уже жалеть, чем вообще не делать…Вот так мы, видимо, и расставляем приоритеты в жизни. Вот так и определяем грани дозволенного… Через пять дней после их разговора в конном клубе Владе было почти все равно, чем он занимается по жизни, что произойдет с ней рядом с ним, что произойдет «после», главное – увидеть его снова, снова заговорить с ним…Снова посмотреть в его пронзительные голубые глаза, отдающие синевой…
***
Был вечер четверга. Шестой день их разлуки. Уже завтра наступит неделя с тех пор, как они виделись в последний раз. Влада задержалась в Министерстве печати у курировавшей иностранные СМИ сотрудницы. Она была милой девушкой, с которой на руку было поддерживать теплые, дружественные отношения, именно она продлевала разрешения на работу инкоров в стране. Дел особых не было, они заболтались о Москве, где дипломатом работал ее брат. Влада нарочно тянула беседу, просто для того, чтобы не оставаться один на один со своими мыслями. Около пяти после полудня – и ни крошки во рту с самого утра. Аппетит пропал уже как несколько дней.
Когда продолжать беседу было уже попросту неприлично, она попрощалась с коллегой, спустилась вниз, села в машину. Отчаянная, щемящая тоска накрыла ее. Это было глупо и слабо, не по кому еще было тосковать, она его почти не знала, но все равно тосковалось, все равно сосало под ложечкой. Все происходило на автомате, Влада не помнила, как доехала до дома и поднялась в свою квартиру. Не стала принимать душ, тупо переодевшись в свою пижаму. Ее ждали крепкий чай и какой – нибудь пустой фильм, желательно фэнтезийно – исторического содержания. Такие фильмы помогали ей отрываться от реальности, погружаясь на время в детство, не ее, чье – то чужое, идеальное. С ними словно все ее горести и проблемы сходили на нет, возвращая к простым вещам, таким обыденным для детей и таким желанным и недосягаемым для взрослых… Из гардеробной послышалась знакомая мелодия – звонил телефон из брошенной там наспех сумки…Помнит, как с отрешенным видом поплелась к нему, чтобы ответить, уверенная на 95 процентов, что это очередной коллега по работе, решивший уточнить что – нибудь. Но пять процентов все же оставляли сумрачную надежду, надежду, которую она боялась, но за которую при этом и цеплялась…
– Здравствуй, красавица, – раздался его бодрый уверенный голос, но с тем же бархатным, чуть уловимым акцентом.
Сердце упало в пятки.
– И тебе не хворать, – как можно невозмутимее парировала Влада, хотя внутри все клокотало.
– У тебя есть ровно 10 минут на сборы, – в своей привычной, самоуверенной манере продолжал он, – я соскучился.
– Неужели? А ты не думал спросить, соскучилась ли я по тебе? Что – то я не видела, чтобы кто – то поинтересовался, какие у меня планы. Дома ли я нахожусь, чтобы молниеносно выполнять твои команды! – она обрушила на него весь шквал своей злости, и вместе с тем ее отпустило, ох как отпустило.
– Ну, в первое мне хотелось бы очень верить, поэтому я это себе уже почти внушил и не хочу разочаровываться, если это не так…А второе – ну, тут возможны два варианта – либо ты дома, либо у тебя орудуют воры, потому что я стою у тебя под окнами и вижу горящий свет.
Влада опешила, глотая воздух и не находя, что ответить на такой безапелляционно дерзкий и беспардонный поворот. В очередной раз без спроса он вторгается в мое личное пространство, но в то же время, черт возьми, ей это безумно нравится! Какой безвольной становилась она в его присутствии, даже таком, вымышленном, на расстоянии…
– Пятнадцать минут – , не видя смысла дальше пререкаться по телефону, выпалила, наконец, девушка и повесила трубку.
Какой ужас! – сразу пронеслось в ее голове, хотя этот же возглас сопровождался биением готового вырваться из груди сердца, подогреваемого зашкаливающим эндорфином, что, наконец, Он появился! Он появился, стоит под ее домом. И почему – то совсем не хочется думать о том, что это не милый безобидный поклонник, зовущий ее на романтическое свидание, а опасный человек, предложивший ей циничную и унизительную связь.
Она побежала в гардеробную, соображая, что же можно надеть. Как жаль, что он заставил ее ждать так долго. Вначале недели она была готова ко встрече с ним почти круглые сутки – всегда красивая одежда, подчеркивающая достоинства, макияж, уложенные волосы…К пятому дню с момента из разлуки этот энтузиазм упал до нуля… Вид намалеванной физиономии раздражал ее еще больше на фоне того, что долбанный телефон молчал, а значит тот, для кого она старается, про нее и не вспоминает… Впрочем, все это не решало ее главной проблемы, поэтому она начала судорожно перебирать вешалки, подобно старинным счетам на кассах в советских магазинах… Ее выбор в итоге остановился на маленьком черном платье с кружевной вставкой на спине от фирменного дизайнера. Оно ей очень шло и выгодно подчеркивало фигуру, но в то же время, говорило о том, что она не собирается обескураживать его чрезмерной сексуальностью. Распущенные волосы, полное отсутствие украшений, кроме красивых массивных часов Диор из черной эмали. Их ей подарила тетка на восемнадцатилетие. Она делала ей дорогие подарки, говоря, что они «устанавливают планку» для хорошего вкуса. Высокие лакированные шпильки – босоножки и клатч из такого же материала. Она удовлетворенно оглядела себя в зеркало. Припудрила лицо и слегка подвела глаза черным карандашом… Влада уже опаздывала как минимум минут на пять, но совершенно не переживала по этому поводу. Не спеша она закрыла за собой дверь и стала спускаться вниз.
Выйдя, наконец, из дома, девушка увидела перед собой идеально чистый Порше Каррера. И вот, из машины выходит Он. Улыбающийся и манящий своим пронзительным взглядом, такой величественно прекрасный и в то же время непринужденный….
Он вплотную подошел к ней, молча улыбнулся, положил руку на плечо и поцеловал в щечку, потом галантно открыл дверь пассажирского сиденья подле себя и изящно запрыгнул в автомобиль сам.
Уже в машине Васель развернул к собеседнице свой торс и с лукавой улыбкой произнес:
– Ну привет, моя девочка. Ты специально оделась так, чтобы я попал в аварию. Шпильки…Черное платье…
Влада оставила без внимания его комплимент.
– Тебе следовало предупредить меня заранее… Прежде, чем планировать что – либо, связанное со мной, – она вложила в свою интонацию как можно больше недовольства, но ей все равно казалось, что фраза прозвучала слишком двусмысленно. И не зря – это подтвердил его ответ.
– Ты даже не представляешь, сколько всего связанного с тобой я планирую, детка. Не думаю, что стоит посвящать тебя во все эти мои планы, а то ты испугаешься и убежишь даже до того, как мы начнем исполнять нашу договоренность.
Влада смутилась и непроизвольно опустила взгляд. Ужас, как легко он сохранял спокойствие, как просто играл с ней, столь открыто и дерзко, без стеснения… Васель распознал в потоке отражавшихся на ее лице мыслей неловкость и стеснение. Его красиво очерченные губы растянулись в еще более широкую, снисходительно – умиленную улыбку. Он медленно протянул руку к ее лицу и взял за подбородок, приподняв его так, чтобы их взгляды пересеклись. Сперва Влада испуганно отпрянула, словно от удара тока, но он был настойчив и ей пришлось сдаться, дав ему зацепить ее овал лица в замок его трех пальцев.
