— О боже, — бормочет Сара.

Я смотрю на нее, и она указывает в сторону песчаной гряды метрах в семи от нас.

Через гряду идет Каденс.

— Я думала, она уехала, — говорю я.

— Я тоже так думала, — отвечает Сара.

У меня сводит живот, когда я смотрю, как девушка подходит к нам. Самсон сидит к ней спиной и не знает о ее приближении.

Подойдя к нему, Каденс обхватывает его руками и закрывает глаза ладонями. Он убирает ее руки и, запрокинув голову, смотрит на нее.

Но не успевает отреагировать, потому что девушка восклицает:

— Сюрприз! — а затем наклоняется и целует его в губы. — Мы вернулись еще на неделю.

Такое ощущение, что кровь в моем теле превратилась в лаву.

Когда она отодвигается, Самсон тотчас встречается со мной взглядом. На моем лице никак не отражается ревность, но я отчетливо ощущаю ее внутри.

Самсон встает и поворачивается к Каденс. Я не слышу, что он ей говорит, но, бросив на меня беглый взгляд, он опускает ладонь ей на поясницу и жестом указывает на берег. Они идут к воде, а я только и могу, что потупить взгляд на колени.

Надеюсь, он отводит ее подальше от нас, чтобы мягко поставить на место. Или не мягко. Мне все равно.

Он ничего мне не должен. Это я вчера прекратила поцелуй.

— С тобой все хорошо? — спрашивает Сара, заметив перемену в моем поведении.

Я выдыхаю, чтобы успокоиться.

— Что они делают?

— Кто? Каденс с Самсоном?

Я киваю.

— Идут, — отвечает она, а затем смотрит на меня с подозрительным прищуром. — Что у вас происходит?

— Ничего не происходит, — мотаю головой я.

Сара откидывается на спинку кресла.

— Бейя, я знаю, что ты по большей части скрытна. Я могу с этим смириться, но если Самсон поцелует тебя этим летом, пожалуйста, подай мне знак. Даже не нужно ничего говорить вслух. Просто дай пять или что-то, тому подобное.

Я отвечаю ей кивком и бросаю взгляд в сторону Самсона и Каденс. Они стоят, по меньшей мере, в метре друг от друга. Девушка плотно скрестила руки на груди. Вид у нее сердитый.

Я вновь смотрю на огонь костра, но пару секунд спустя раздается всеобщий вскрик.

— Ни хрена себе, — сквозь смех говорит Маркос. Я устремляю на него взгляд, но он смотрит на Самсона, который возвращается к костру. Он идет один и потирает щеку.

— Она отвесила ему пощечину, — шепотом говорит Сара, а когда Самсон подходит к нам, спрашивает: — Что ты ей сказал?

— То, что она не хотела слышать.

— Ты что, отшил ее? — спрашивает Бо. — Какого хера ты это сделал? Девчонка — огонь.

Самсон смотрит на Бо с каменным выражением лица и машет рукой в направлении, в котором только что демонстративно удалилась Каденс.

— Она легкая добыча, Бо. Дерзай.

— Неа, — мотает головой Бо. — Меня интересует только эта добыча, — говорит он, указывая на меня.

— Этому не бывать, Бо, — отвечаю я.

Он широко мне улыбается, а я недоумеваю, как мой прямой отказ подкинул ему мысль, будто я имею в виду что-то другое. Он встает и хватает меня за руку. Пытается поднять с шезлонга, но я не поддаюсь.

— Пойдем, поплаваем, — говорит он.

Я качаю головой.

— Я уже дважды тебе отказала.

Он пытается меня поднять, но я ударяю его в колено, и в этот миг Самсон вскакивает с места и идет к нам. Встает между нами лицом к Бо.

— Она сказала «нет».

Бо смотрит на Самсона, а потом мимо него на меня. Щелкает пальцами между нами.

— А. Понятно. Вы теперь парочка.

— Это не имеет ко мне никакого отношения, — возражает Самсон. — Я слышал, как она несколько раз просила тебя отстать. Улови уже намек.

Самсон злится. Не знаю, то ли от ревности, то ли потому, что Бо сам по себе козел.

Я ожидаю, что на этом все и закончится, но Бо, по всей видимости, не любит, когда на него орут. Он замахивается и бьет Самсона в лицо. Затем выставляет оба кулака, будто готовится к драке, но Самсон лишь касается ладонью своей челюсти и напряженно смотрит на Бо.

— Ты вообще в своем уме?

— Да, в своем, — отвечает Бо все в той же боевой стойке.

Теперь уже и Маркос вскакивает с места, готовый вступиться за друга, но тот, похоже, не собирается поступать в угоду Бо.

— Иди домой, Бо, — говорит Маркос, вставая между ним и Самсоном.

Парень переводит на него взгляд.

— Как будет «мудак» на мексиканском?

Больше засранцев я ненавижу только склонных к расизму засранцев.

— Не на мексиканском, а на испанском, — говорю я. — И сдается мне, что «мудак» переводится как «Бо».

Самсон издает тихий смешок в ответ на мои слова, и Бо приходит в бешенство.

— Да пошел ты, чертов богатенький придурок. Отправляйтесь в ад, все вы. — Лицо Бо покраснело от злости.

— Мы и так в аду каждый раз, когда ты приходишь, — монотонно парирует Сара.

Бо пальцем указывает на Сару.

— Пошла ты. — Затем на меня. — И ты тоже пошла.

Похоже, в этот момент Самсон проводит черту. Он не бьет Бо, но бросается к нему так быстро, что парень отпрыгивает назад. Бо резко отворачивается, собирает свои вещи с шезлонга и уходит.

Приятная картина.

Самсон плюхается в кресло и сжимает челюсть.

— С тех пор, как ты приехала, мне влепила пощечину девушка и дважды побили мужики.

— Тогда перестань вступаться за меня.

Самсон смотрит на меня с легкой улыбкой, будто молча сообщает, что этому не бывать.

— У тебя идет кровь. — Я беру лежащее под рукой полотенце и вытираю его челюсть. Кожа на его скуле слегка рассечена. Видимо, у Бо на пальце было кольцо. — Нужно заклеить пластырем.

Самсон пристально смотрит на меня переменившимся взглядом.

— У меня дома есть парочка. — Он встает с шезлонга и, обойдя костер, направляется к дому.

Он не ждет меня и не зовет с собой, но по выражению его лица я понимаю, что он хочет, чтобы я шла за ним. Я сжимаю шею ладонью, чувствуя, как кожа начинает пылать. Встаю с кресла и смотрю на Сару перед уходом.

— Не забудь, — шепотом говорит она. — Знак. Пятюню.

Я смеюсь и иду за Самсоном к его дому. Он опережает меня на несколько метров, но, зайдя в дом, оставляет входную дверь открытой, а значит, знает, что я иду следом.

Поднявшись по лестнице, я останавливаюсь на верхней ступеньке и выдыхаю, чтобы успокоиться. Не знаю, почему так волнуюсь. Мы поцеловались прошлой ночью, самое сложное позади.

Я захожу в дом и закрываю за собой дверь. Парень стоит возле раковины и смачивает полотенце. Прохожу на кухню и замечаю, что он не стал включать свет. Дом освещают только лампочки бытовых приборов и свет луны, струящийся сквозь окна.

Я облокачиваюсь на кухонный стол, чтобы осмотреть его порез. Самсон наклоняет голову, чтобы мне было лучше видно.

— Кровь еще идет? — спрашивает он.

— Немного. — Я отодвигаюсь и наблюдаю, как он вновь прижимает полотенце к щеке.

— У меня нет пластырей, — говорит он. — Я соврал.

— Я знаю, — киваю я. — У тебя ни черта в доме нет.

Его губы подрагивают в улыбке, но какой-то невидимый груз заставляет улыбку угаснуть. Что бы ни было причиной этого тяжелого чувства, на меня оно тоже давит.

Самсон убирает салфетку от лица и, бросив ее на стол, сжимает края столешницы руками, будто ему приходится себя сдерживать.

На этот раз он не сделает первый шаг, как бы сильно ему, казалось бы, ни хотелось. А я, как бы сильно ни нервничала, хочу ощутить полноценный поцелуй с ним от начала до конца.

Взгляд Самсона тянет словно магнитом, подталкивая меня к нему. Я нерешительно подхожу ближе. Несмотря на мой взволнованный вид, он не торопит. Просто ждет. Когда нам обоим становится ясно, что я вот-вот его поцелую, сердце начинает бешено колотиться в груди.

Ощущения на сей раз не такие, как вчера ночью. Весь минувший день мы думали об этом и явно пришли к тому, что оба хотим, чтобы поцелуй повторился, и от этого он кажется более значительным.

Не разрывая зрительного контакта, я привстаю на цыпочки и легонько касаюсь губами его губ. Самсон делает вдох, не размыкая контакта, будто пытается набраться терпения, которого в нем не осталось.