Теперь была моя очередь не слышать его.

— Я же написала тебе, что вернусь, — прошептала я, когда нечто прорвалась сквозь желудок, проникнув в тело, врываясь в мозг.

— Детка, никакой записки не было.

— Я же написала тебе, что вернусь, — повторила я таким тихим голосом, что почти не было слышно, потому что в этот момент все это поразило мое сознание.

То, что тогда произошло никак не укладывалось у меня в голове.

До этого момента.

Кейси.

И вся кислота, вытекающая из невидимый раны в желудке, пропитала организм, я больше не могла сдерживаться, поэтому повернулась и бросилась в ванную. Я больно ударилась о плитку, когда, поскользнувшись, упала на колени. Я едва успела поднять крышку унитаза, как меня вырвало.

Завтрака как не бывало.

От силы спазмов моя спина выгибалась и горбилась, но я могла блевать вечно и никогда не избавиться от всего этого.

Оно струилось по моим венам.

Оно было мной.

Рвота. Боль. Грязь.

Чертов Кейси.

Мой тупой, гребаный неудачник, придурок, паразит, мудак-братец.

— Айви, детка, Господи, ты пугаешь меня, — прошептал Грей совсем близко, поднимая мои волосы вверх. Я не могла вынести его прикосновения, поэтому отшатнулась.

Упав на задницу в угол, зажатая между стеной и ванной, я увидела, как Грей, присев у унитаза, начал придвигаться ко мне.

Я выбросила руку ладонью вперед и закричала:

— Не надо!

Он замер.

— Не надо, — захныкала я, опуская руку.

Осмотрев стену, я потянулась за полотенцем, стянула его с перил, прижала ко рту и телу, словно оно могло меня защитить.

Грей закрыл крышку унитаза, спустил воду, сел сверху и уперся локтями в колени, прежде чем взмолился:

— Куколка, поговори со мной.

— У него были деньги, — сказал я своим согнутым коленям, обхватив их одной рукой и прижимая ближе.

— Выбирайся из угла, милая, идем со мной. Поговорим в комнате.

Я не пошевелилась.

— У него были деньги. Много денег, — повторила я.

— Айви...

Мои глаза были прикованы к коленям.

— Я думала, он их украл. Теперь не знаю. Я не знаю, где он их взял.

Грей молчал.

— Он сказал, — продолжила я, — что за ним охотятся... за нами. Его сильно избили. Я видела. Но мы провели в бегах несколько месяцев. Он не суетился. Не просил денег. Не заставлял жульничать. Я порылась в его вещах и нашла деньги. Но решила, что он их украл.

— Детка, прошу, позволь мне подойти к тебе и поднять с пола.

Я проигнорировала его.

— Я никогда их не видела. Он сказал, что они следили за нами, но я умела распознавать «хвост». У меня это получалось лучше, чем у него. Он вел себя странно. Все время был со мной. Никогда не оставлял одну. Никогда. Не подпускал к телефону. Постоянно был каким-то дерганым. Боже, таким чертовски нервным. Это меня пугало.

— Ладно, Айви, я иду к тебе.

Я продолжала игнорировать его, даже когда мой зад внезапно оторвали от пола, его место занял зад Грея, а я оказалась у него на коленях.

Я прижала полотенце ко рту, посмотрела ему в глаза и продолжила шепотом:

— С ним что-то было не так.

— Да, — прошептал в ответ Грей, прижимая меня к себе, не сводя с меня глаз, его лицо выражало явную озабоченность, когда он пристально смотрел на меня.

— Я так и не поняла этого. В конце концов, я решила, что он разыграл меня только для того, чтобы вернуть, чтобы мы могли снова продолжить кидать людей в бильярд, потому что без меня он бы не справился. Но я не думаю, что дело было в этом. Не знаю, что это было, но все те деньги, Грей. Не думаю, что дело было в бильярде.

— Значит, ты его бросила и вернулась ко мне, — тихо сказал Грей.

Я неопределенно кивнула.

— В записке я тебе обещала, что, когда опасность минует, я вернусь. Но я не чувствовала опасности, Грей, и пока мы преодолевали мили, город за городом, штат за штатом, дни шли, превращаясь в недели, а я так ее и не почувствовала. За нами не следили. Кейси мне солгал. То, как он вел себя со мной, весь такой ласковый, но настороженный, нервный, — было неправильно. Я не могла ничего понять, а потом до меня дошло. Я украла его машину, сбежала от него и вернулась к тебе.

Грей закрыл глаза и откинул голову на кафельную стену.

Затем он открыл их и посмотрел на меня.

— И увидела меня с Чендлер.

Глаза наполнили слезы, и я кивнула.

— Бл*дь, детка, — прошептал он, уставившись на меня.

— Я решила, ты увидел мою записку и тебе все равно. Думала, ты меня бросил. Что тебе не нужны мои проблемы. Думала, тебе все равно, что за мной гонятся плохие люди. Я думала, — слеза скатилась по щеке, — я думала, тебе на меня плевать.

— Айви, я любил тебя и думал, что ты меня бросила.

— Я написала тебе записку. — На этих словах мой голос сорвался.

Он втянул в себя воздух, затем выдохнул.

— Твой гребаный брат, у него была возможность забрать эту записку?

Я подумала об этом и кивнула, но добавила:

— Хотя он не мог забрать мои вещи, Грей. А я оставила вещи. Не так много, но для меня они что-то значили. Я работала ради них, купила их на свою зарплату. Юбка, платье, туфли. Я бы не оставила все это. Я бы не оставила тебя.

— Бл*дь, как бы я хотел, чтобы ты, черт побери, пришла ко мне, — прорычал он.

— Кейси сказал, что у них оружие. Сказал, что они тебя пристрелят. Я не могла пойти к тебе.

— Ладно, тогда я хотел бы, чтобы ты, бл*дь, пришла ко мне, когда вернулась.

— Ты был с другой женщиной, — напомнила я.

— Она моя кузина, Айви, и ты знала меня лучше, я не из таких парней.

— С тобой был мой первый поцелуй, — выпалила я, он моргнул, и его руки судорожно сжались вокруг меня.

Затем он прошептал:

— Что?

— Ты был не просто моим первым любовником, Грей, ты был моим первым всем.

— Та боль, которую я видела раньше, резанула по его чертам, и его руки снова дернулись, но не перестали крепко обнимать меня.

— У меня не было достаточно опыта, — продолжила я. — Мне казалось, что я не... — Я покачала головой. — Я была девственницей, мошенницей, и меня впервые поцеловали в двадцать два года. И этот поцелуй подарил мне ты. Я знала, что ты был слишком хорош для меня и решила, что ты тоже это понял, поэтому перешел к кому-то лучше, чем я.

— Детка, бл*дь, — прошипел он почти рыча, его глаза сузились, а объятия стали очень крепкими. — Не было ничего лучше тебя.

И прямо тогда, да, я снова потеряла контроль.

Пять слов, в которых заключалась сила ядерного взрыва, разрушили годы кропотливого труда по возведению стены, защищающей мое сердце. Она исчезла, была уничтожена, превратилась в руины из-за... пяти... слов.

Не было ничего лучше тебя.

Но я не вышла из себя, не взбесилась и не выболтала секреты своего любимого друга.

Я потеряла контроль над эмоциями. Слезы катились из глаз, тело сотрясали рыдания, я упала лицом ему на плечо и просто плакала.

Грей осторожно выдернул полотенце из моих рук, вместе со мной поднялся с пола. Вывел нас из ванной. Потом мы легли на кровать. Согнув колени, Грей прислонился спиной к изголовью, я прижалась к нему, он крепко обнимал меня, окутывая собой.

Всем, что представлял собой Грей.

Мне хотелось утонуть в этом великолепии. Я хотела выжечь это в мозгу, чтобы сохранить навсегда. Но я этого не сделала. Единственное на что я была способна, — это плакать.

Черт. Как всегда.

Все эти годы, столько пролитых слез из-за Грейсона Коди, а я так и не научилась сдерживаться.

Все еще плача, я вдруг почувствовала, как его тело напряглось, и мы приподнялись. Он прижал меня к себе, обняв одной рукой за спину, но осторожно опустил руку мне под колени. Мои сандалии упали на пол, но он крепко стиснул меня в своих объятиях, все еще не избавившись от напряжения, и я поняла почему, когда услышала:

— Какого хрена?

Лэш.

Я повернула лицо от груди Грея и посмотрела на Лэша.