Да, а у нас коммуналку по десять лет не платят, и ничего. Никто никого не выгоняет. А тут маленький мальчик живет один в огромном особняке. И нет у него никакой возможности ни купить поесть, ни попить.

Мы сидели на вынесенном диване, ожидая дядю. Вскоре к дому подъехала карета. Дверца открылась. Сапог тяжело опустился на землю, затем трость и вторая нога. Клейтон Дафф собственной персоной. Жаль, что единороги неожиданностей ему под ноги не справили. Кучер тут же подскочил к нему, но мужчина махнул рукой, и тот отошел. И вновь я ощутила на себе тот холодный взгляд, пронизывающий до костей, когда Клейтон глянул на меня. Только сейчас он даже застыл на месте, а затем двинулся к дому, опираясь на трость. И он явно испытывал дискомфорт.

Вот нисколько мне не жалко того, кто родную кровь на улицу выгоняет.

– Почему вы не в доме? – спросил, подойдя ближе.

– Да вот, попасть не можем, – ответила спокойно.

– Господин Дафф, – к нам подошла та блондинка.

– Лиза, почему ты не пустила ребенка в дом?

– Так вы сами дали распоряжение никого не пускать.

Он тяжело посмотрел на нее, а она опустила глаза.

– У него вещи там.

– Мы все собрали, – пробубнила она под нос.

Да, с Юстасом она была более боевая. Клейтон с шумом вдохнул и выдохнул.

– Так тут мама появилась. Сами понимаете, по закону, пока есть второй родитель, приют не примет ребенка, – вышел вперед Юстас и аж платочком протерся от взгляда Клейтона.

Да что они его так боятся? Вот я смотрю – и ничего. Ну, красивый мужик и… все, что я могу о нем сказать хорошего. В остальном, кроме матерных, никаких слов не находилось.

Клейтон просканировал меня взглядом холодных глаз.

– Я вызвала из приюта людей, они должны были прибыть. Вот ждем. То, что эта дама – мать ребенка, еще доказать надо, – Лиза надменно посмотрела на меня.

– Мать так мать, – процедил Клейтон. – Надо будет, проверим.

– Господин Дафф, – к нам подбежал запыхавшийся мужичок – маленький, жилистый, в клетчатой одежде, – мы закончили выносить вещи. Что прикажете делать?

– Мебель можно увозить.

– Слушаюсь.

– Прошу в дом, – Клейтон указал мне на дверь. – С моей стороны было бы некультурно обсуждать такие вещи на улице.

Я бы ему сказала, что некультурно родственников на улицу выбрасывать, но лучше промолчать. Мне же с ним договариваться. Тем более в какой-то степени мы от него зависели.

Дом казался еще больше, чем утром. И это понятно – почти все вынесли. Коля шел рядом со мной, поглядывая на спину дяди. В руках сжимал своего единорога, как единственное оружие против мира. Клейтон хорошо ориентировался в доме и завел нас в огромный зал, посреди которого стоял длинный стол, застеленный темно-синей скатертью.

– Николай, подожди нас в своей комнате, – сказал, посмотрев на малыша.

Тот перевел взгляд на меня, а я кивнула.

– Нет, я хочу с мамой, – сказал он, выйдя немного вперед.

– Николай, я все еще здесь, – положила руку на его плечо. – Мы просто поговорим с дядей.

Я не отводила взгляда от глаз Клейтона, видя, как в карих глазах вспыхнул едва заметный огонек.

– Нет, не уходи, – Коля вцепился в меня мертвой хваткой.

– Николай… – дядя позвал его. Они просто посмотрели друг другу в глаза, и ребенок отпустил меня. – Прошу, – Клейтон указал на стулья, когда ребенок вышел из зала.

Лучше б он остался. А то мне так и хочется сказать пару ласковых его дяде. А еще лучше взять какую-нибудь чугунную сковородку и заехать по морде.

Мы сели друг напротив друга, будто на собеседовании в трансконтинентальную компанию.

– Я знаю, что вы не Марина и не мать Николая, – мужчина сложил руки в замок.

Я приподняла бровь. Ну вот, хоть один признал это. Но, к сожалению, не в самый подходящий момент. Вот только моя ненависть к мужчинам сейчас настолько сильна, что я не дам и ему никаких поблажек.

– Мой сын пришел за мной…

– Прекратите врать. Я знал Марину, – продолжил он. – Я так понимаю, вас сюда по ошибке закинуло? – Мужчина говорил спокойно и участливо.

– Да, – я откинулась на стуле и скрестила руки.

– И вы не можете уйти домой. Где кристалл?

Я достала пустышку, что дал мне Коля, и положила на стол. Клейтон взял ее, и в один момент она заискрилась золотистым свечением. Мужчина медленно положил ее между нами.

– Можете возвращаться. – Он просто ее зарядил своими руками.

Я недоуменно уставилась на искрящуюся золотом колбу. Что? И все? То есть никакого месяца ждать не надо? Да я как-то не готова возвращаться. Там же Сережа со своими слезливыми историями и извинениями, а мое сердце может дрогнуть и простить. Я не готова к этому разговору. Не смогу разрубить этот узел привязанности к одному мужчине. Мне ужасно плохо от его измены. Что уж говорить про ребенка, которому обещала. Представить себе не могла, как он разочаруется, когда из зала выйдет только дядя.

– Что будет с Николаем? – мой голос дрогнул.

– Мальчик уйдет в приют, который я для него оплатил – лучший в городе. Если вам совсем интересно – ребенку будет лучше в закрытой школе с такими же, как он, чем рядом со мной.

Вот зря он мне это сказал. Мне пока все равно надо зализать раны от своей «удачной» личной жизни, так что я точно помогу ребенку.

– Это ваш родной племянник. У него умер отец.

– А у меня умер брат, – на миг в его глазах появилась резкая боль. – И я выплатил его долги. Но дело не в деньгах. Николаю лучше не быть рядом со мной ради его собственного блага.

– И чем мешает маленький мальчик? – Меня просто захлестнуло волной горечи из-за несправедливого отношения дяди к племяннику. – Женщины ведутся на мужчину, который заботится о ребенке. Вы сами себя лишаете шикарного шанса.

– Моя женщина не будет нуждаться ни в чем.

«Женись на мне», – сразу пронеслось в голове. Эй, мысли, вы куда? Да, красивый – с этими его длинными мужскими пальцами, с черными кустистыми бровями над карими глазами и острым взглядом.

– Ребенку никто и никогда не заменит семью лучше, чем его родственники, – вставила я. – И раз такое дело, я остаюсь.

– Вы не его мать.

– Но этого вы не докажете, – я победно улыбнулась. – Или вы просто боитесь брать на себя ответственность за маленького мальчика? Я понимаю, вы его не знаете, впервые в жизни видите. Но он же остался один.

Пожалуйста, холодильник. Разморозься.

Клейтон постучал пальцами по навершию своей трости.

– И я хочу помочь. Буду вашим психологом по работе с детьми.

Да, да. Именно этим я и хочу заниматься. И наконец на его лице, кроме холодной скорби, я увидела удивление.

– То есть мозгоправом? – спросил он, а я кивнула. – Вы поможете мне наладить контакт с ребенком и покинете дом?

– Да, – не колеблясь, ответила. – То есть я не брошу ребенка, пока не буду уверена, что он останется здесь, в доме, с любящим его родственником.

Что за чушь я несу? Но если это хоть как-то поможет…

– А опыт с детьми есть? Я даже не спрашиваю про опыт с детьми драконов.

Пора брать клиента, пока он тепленький.

– Ну, как бы есть.

Не скажу же я ему, что один раз в пятнадцать лет на руках подержала племянницу папиного троюродного брата.

Мужчина закатил глаза:

– Если вы и Николай останетесь, то как вы будете расплачиваться за пребывание здесь? Не поймите меня неправильно, но мой брат промотал за семь лет все наследство, что оставили нам родители. Оставил в одной рубашке ребенка. Я понимаю, что будь он жив, как-нибудь выкарабкался бы из долговой ямы. Но он Николаю не оставил ни копейки.

Да что ж у него все мысли о деньгах? Меркантильный холодильник.

– А что вам стоит держать мальчика дома? Дешевле обойдется, чем в приюте. Затраты на содержание он вам может возместить, когда вырастет. Не лишайте его дома, в котором он вырос, – понесло меня.

– Что вы имеете в виду? – он немного прищурил глаза.

– Ну, Николай вырастет когда-нибудь. И уже совершеннолетним будет зарабатывать деньги, и сможет часть денег отдавать вам. Он же выучится, обзаведется какой-то работой, вот и все. Или будет на вас работать.