Из-за их спин вдруг донесся резкий скрип снега. Обернувшись на шум, Алехо громко вскрикнул, неловко вскочил, упал, затем вновь вскочил -- и бросился бежать, даже не попытавшись схватить своё лежавшее рядом копьё. Юли в ужасе оглянулся, не представляя, что могло так напугать его грозного отца. Но действительность оказалась ещё хуже его опасений.
Три огромных фагора подкрались незаметно, искусно скрываясь среди каспиарнов, и сейчас напали на них из засады. Двое бросились за позорно убегавшим Алехо. Один из них, помоложе, вырвался вперед и ударом дубинки по черепу свалил его в снег. Третий наотмашь ударил вскочившего Юли. Тот едва успел пригнуться и нацеленный в голову страшный удар пришелся по спине. Юноша, вопя от боли, упал и откатился в сторону.
Здесь, среди недружелюбно настроенных людей, они совершенно забыли о той опасности, которую представляли местные оседлые фагоры, и поэтому пренебрегли обычной осторожностью. К счастью, толстая одежда и крепкие ребра уберегли Юли от серьёзных травм. Опомнившись и тут же вскочив на ноги, он едва уклонился от вновь рассекшей воздух дубинки фагора и как мог быстро побежал прочь.
Неподалеку над подыхающими йелками спокойно трудились другие охотники, так же, как это только что делал он и его отец. Они были преисполнены такой решимости побыстрее закончить разделку, набрать мяса и личинок, связать сани и исчезнуть, -- никто не знал, что можно ждать от соседа этой голодной зимой, -- что не прерывали свою работу, а лишь изредка бросали взгляд на схватку. Всё было бы по-другому, если бы они приходились родичами Алехо и Юли. Но это были угрюмые жители Равнины, приземистые, недружелюбные к чужакам люди. Они не хотели вмешиваться. Юли напрасно звал их на помощь. Наконец, один из них загоготал и метко швырнул в юношу окровавленную кость, на этом его "помощь" и кончилась.
Получив предательский удар "подарка", Юли споткнулся и упал. К нему стремительно приближался фагор, чтобы добить так кстати свалившегося человека. Юли попытался встать, но понял, что уже не успеет. Совершенно инстинктивно он принял оборонительную позу, опираясь на колено. Когда фагор остановился над ним, занося дубинку, Юли яростным движением всадил ему кинжал в живот снизу вверх. Это был удар отчаяния, нанесенный испуганным мальчишкой. Но Юли недавно сравнялось семь лет и физически он был уже почти взрослый мужчина. Он с удивлением почувствовал, как костяное лезвие ножа пробило жесткую шкуру и глубоко ушло в плоть чудовища. Едва он рывком выдернул оружие, из раны тотчас же хлынул поток густой золотистой крови -- острие пробило аорту. Но обреченный фагор всё же сумел ударить его по спине и Юли снова покатился по снегу, на этот раз уже сознательно, стараясь убраться подальше от врага.
Его противник тоже упал, затем с трудом поднялся, прижав к расплывавшемуся золотому пятну свои огромные ороговевшие лапы. Пошатываясь, уже ничего не видя перед собой, он заорал: "Ооооо!", затем вновь рухнул на землю и больше не двигался. Укрывшись за спину мертвого йелка, Юли тяжело дыша взглянул на мир, который вдруг стал таким враждебным.
Поверженный Алехо лежал, скорчившись, на земле. Два фагора стояли над ним, что-то обсуждая. Они оглянулись на своего уже мертвого собрата, взглянули друг на друга и что-то прокричали Юли, очевидно, проклиная его. Алехо вдруг пошевелился -- смягченный меховой шапкой удар только оглушил его.
К удивлению и радости Юли фагоры не стали добивать его отца. Нагнувшись, они вдвоем подняли его. Один из них взвалил его на плечи и ещё раз взглянув на лежащего в снегу юношу, они двинулись прочь. Очевидно, они не сочли нужным тратить на него время, чтобы не упустить взрослого пленника.
Юли вспомнил, что местные фагоры были ленивыми существами и предпочитали, чтобы за них работали захваченные в рабство люди. У него не осталось сомнений, что фагоры появились здесь не случайно -- наверняка, жители Равнины рассказали им о появлении чужаков и о том, что не станут вмешиваться, если фагоры решат захватить их в рабство.
Юли поднялся. Ноги его в меховых штанах жалко подрагивали от пережитого страха. Оставшись без отца, он совсем не знал, что ему делать. Он отрешенно обошел тело фагора, которого убил. Теперь ему будет о чем похвастаться перед матерью и дядями, но это потом, а сейчас Юли бросился к месту схватки, откуда враги унесли его оглушенного отца. Он поднял своё копье и затем, после минутного колебания, забрал также копьё, которое не взял Алехо. После этого он пошел вслед за фагорами, сам не представляя, что собирается делать. Они медленно тащились впереди и было видно, как тяжело носильщику подниматься вверх по склону со своей ношей -- Алехо был крупным и грузным мужчиной. Вскоре, заметив бредущего за ними Юли, они несколько раз оглянулись, пытаясь отогнать его угрозами и криком. Каждый раз Юли хотел напасть на них, но не решался. С двумя готовыми к бою фагорами ему было не справиться, даже пусти он в ход своё копьё. Один из них был могуч даже по меркам своей расы. На каждой руке у него висело по кожаному ремню с увесистым камнем-кистенем. Юли знал, что таким оружием фагор мог отбить даже брошенное им копьё, а уж в рукопашной у него и вовсе оставалось мало шансов. Этот фагор весил, наверное, вдвое больше его самого и мог сражаться двумя руками одновременно, тогда как сам Юли держал ими копьё.
Когда к Алехо вернулось сознание, фагоры остановились, поставили его на ноги, и, подбадривая ударами в спину, погнали впереди себя, дальше на юг. Свистом Юли подал отцу знак, что он рядом, но каждый раз, когда Алехо пытался обернуться, он получал от фагоров такой удар в спину, что едва удерживался на ногах.
Вскоре фагоры встретились с компанией своих соплеменников. Это были самка и два самца. Один из самцов был стар и шагал, тяжело опираясь на палку. Он то и дело спотыкался об кучи навоза, оставленные йелками.
Сердце Юли окончательно упало. Испугавшись, он упустил верный шанс, а теперь нечего было и думать отбить у двурогих отца. Тем не менее, он всё равно тащился за ними, проклиная свою трусость и потому не решаясь отступить, что было бы крайне разумно. Присоединись к этой группе ещё фагоры -- и они могли бы передумать, устроив охоту и на него.
Наконец, земля расчистилась, туши животных перестали попадаться и тяжелый запах навоза исчез. Они шли по тропинке, ведущей вверх по склону, по которому не проходило стадо. За склоном соседнего холма ветер с Перевала утих и на склоне стали появляться нарядные хвойные деревца. Со всех сторон сюда карабкались другие фагоры, взбиравшиеся наверх. Многие из них сгибались под тяжестью цельных туш йелков. А за ними крался семилетка, едва ставший мужчиной, который не мог расстаться с отцом. Он старался не упустить из виду тех двоих, что подгоняли Алехо. Сердце его было полно страха.
Вечерний воздух стал тяжелым и густым, как будто был заколдован. Страх всё глубже проникал в замирающее сердце юноши. Шаг его стал медленным, хотя он сам даже не осознавал это...
