Чуть замешкавшись, я всё-таки открываю дверь и сажусь на пассажирское кресло, буркнув:
– Привет.
– Привет, – отвечает мне невероятно бархатистый голос.
У большинства моих сверстников и других знакомых парней голоса низкие, словно простуженные, или, наоборот, еще по-детски звонкие, или просто никакие – словом, не такие, как у него. А значит, в вопросе соответствия Никиты моему заочному представлению о нем 1:0 не в мою пользу.
Поднимая взгляд на обладателя этого мягкого и глубокого тембра, я едва сдерживаюсь, чтобы не показать своего разочарования – он оказывается намного красивее, чем я предполагала, то есть счет уже 2:0. Лишь пара секунд с начала знакомства, а я уже лечу всухую…
– Заречье? – спрашивает он с едва уловимой улыбкой.
Видимо, его представления обо мне – если они были, конечно, – не слишком расходятся с тем, что он видит перед собой. Если же нет, и он ждал кого-то похожего на Вику, то я точно не стану париться из-за чьих-то неоправданных надежд.
– Точный адрес назови для навигатора, – просит он, тыкая в дисплей на панели.
Я называю адрес, смотрю расчетное время прибытия – за пятнадцать минут до занятия – и отворачиваюсь к окну, следуя избранной тактике молчания. Хоть уже и не уверена, что не хочу разговаривать с ним. Но завести разговор первой я все равно не смогу – банально не знаю, что сказать, с чего начать. Вот если бы он сам заговорил со мной… Но он вряд ли станет распинаться перед какой-то девчонкой, которую ему навязали подвезти. Абсолютно точно не станет, если только я снова не ошибаюсь, на этот раз в моем понимании его поведения с девушками. Мне представлялось, что он не особо высокого мнения о девушках вообще и Викиных подругах, в частности. Слушая постоянные причины его отсутствия, когда натыкалась на подругу, тусующую одну или в компании кого угодно, кроме него, во время массовых гуляний в центре на День города или День молодежи, или на концертах на открытых площадках, я даже начала подозревать, что это лишь отговорки. Что он все их придумывал, сознательно уклоняясь от посещения подобных мероприятий и вообще появлений с Викой в любом месте, где мог встретить кого-то из ее подруг.
И едва я успеваю все это подумать, как он спрашивает:
– Не возражаешь, если я включу музыку?
– Нет, – отвечаю и снова отворачиваюсь к окну, считая, что политесы соблюдены и на этом наше общение закончено.
– А что ты слушаешь?
Его настойчивость меня удивляет. Я смотрю на него и вижу, что он спрашивает искренне и, кажется, совершенно не против продолжить знакомство. Мы стоим на светофоре, и, ожидая ответ, он не отводит от меня взгляда, в котором отчетливо читается любопытство.
3:0, удрученно констатирую я и пожимаю плечами.
– Все равно, хоть радио.
Он крутит ручку магнитолы и останавливается на станции, где проигрывают нежно любимую Speeding Cars.
– Годится?
Рок-музыку он, явно, предпочитает любой другой. Ну, это можно засчитать как 3:1. И я робко улыбаюсь.
– Я бы выбрала её же.
Теперь снова отвернуться было бы откровенной грубостью, и я лихорадочно соображаю, что бы такого сказать, чтобы не выглядеть нелепо и глупо. Некстати вспоминается реклама Ментос про крутые обои, однако в машине ею не воспользуешься. Не меньше минуты я сижу, повернувшись к Никите и даже, наверное, приоткрыв в рот, но ничего приличного ожидаемо не придумывается, и я все-таки трусливо возвращаюсь к созерцанию улиц и номеров машин – детская привычка выискивать в их цифрах счастливые числа или какие-то даты, а в буквах – аббревиатуры, существующие или выдуманные.
Он делает вид, что не замечает моей молчаливой пантомимы и последующего позорного поражения в борьбе с собой, по крайней мере, в лице его нет ни намека на насмешку. Хотя и я не то чтобы безошибочно читаю по лицам.
Незаметно вздохнув, я сосредотачиваюсь на номерах машин справа от нас:
В 988 ОР: Девятьсот восемьдесят восьмой – год крещения Руси, ВОР – наша школьная императрица Великая Ольга Ринатовна.
К 227 КТ: Двадцать второе июля – день рождения Алисы, ККД – Какая Кира Тупица…
Мне хочется развить мысль, до размеров "Какая же ты, Кира, непроходимая тупица" и еще дальше, а не ограничиваться тремя буквами, и я высматриваю номера с подходящими буквами, игнорируя цифры.
– Тебе понравилась татуха, которую сделала Вика?
Он, что, хочет продолжить разговор?! Даже после того, как я только что опозорилась?! Он или святой, или образцово воспитан, что, в принципе, в нашем веке понятия тождественные.
Прекратив мучить мозг расшифровкой последнего трио букв с номера Газели, которую мы только что обогнали, я поворачиваюсь к сидящему слева парню и вновь констатирую, что он офигенно красив. Забыв про его вопрос, я нахально его разглядываю. Пышная шевелюра каштаново-русых, чуть вьющихся, волос с падающей на глаза длинной челкой. Невероятные глаза – кристально-чистые, серо-голубые с темной окантовкой радужной оболочки. Легкая небритость, придающая какой-то небрежности и в то же время еще большего шарма его почти идеальному лицу. Что со вкусом у моей соседки по парте, если она динамит этого безупречного красавца и бегает за своим Владиком, который ни внешностью, ни манерами Никите и в подметки не годится?!
Вот если бы она познакомила меня с таким как он, я бы точно выпендриваться не стала. Но когда мне везло?..
Мысленно вздохнув, я, наконец, отвечаю:
– Я ее и не видела. Она советовалась по рисунку и вообще, но столько раз меняла мнение… В общем, даже не знаю, на чем она в итоге остановилась и что набила.
Он улыбается как-то чересчур радостно.
– Вроде, выбрала клубнику, на левом плече.
– Вроде? – удивляюсь я. – Ты тоже не видел?
– Окончательный эскиз она не показала, сказала, будет сюрприз. Увижу, когда заживет, – пожимает он плечами, проезжая по кольцу и сворачивая к моему району.
– Ты разве не присутствовал в салоне во время процесса?
– Ждал в машине.
Телефон в кармане моей куртки подает сигнал полученного сообщения в WhatsApp. Смущенно улыбнувшись, достаю смартфон и читаю на экране: "Кирюх, спасай! Кончились сигареты, купи, а?"
Контакт незнакомый, в памяти не записан, но по обращению я сразу понимаю, чей это номер – одной из наших соседок, Альбины, старшей сестры Лельки, которая бегает со мной по утрам. Она работает танцовщицей в ночном клубе и сейчас наверняка только проснулась. Кроме нее, никто не зовет меня Кирюхой. Есть еще несознательные особи, называющие Кирасинкой, но в основном, меня зовут по оригинальному имени.
Разблокировав экран, быстро набираю: "Привет, Аль. Я же несовершеннолетняя, мне не продадут".
Ответ приходит незамедлительно. "Засада…"
И следом: "Ну может, попробуешь? Сделай морду посолидней, может, в зимней одежде и не разберутся, что ты малолетка. Плиз-плиз-плиз, Кирюх. У меня никотиновое голодание. Нет, ЛОМКА!"
"Ну спасибо за малолетку", мысленно отвечаю я, но ничуть не обижаюсь. На Альку обижаться невозможно, да и не так уж она меня и старше – четвертый курс универа.
Покосившись на своего попутчика, вдруг решаю понаглеть еще чуть-чуть.
– Никита, ты не мог бы помочь мне купить сигареты?
– Ты куришь? – резко обернувшись и даже вильнув рулем, спрашивает он. Но снова возвращает взгляд на дорогу и выравнивает "Форд" на полосе.
– Нет. Это для соседки, – повернув смартфон экраном к нему, я демонстрирую переписку.
Вряд ли он успевает что-либо прочитать, но кивает, и напряженное выражение сходит с его лица.
Что это было? Какое ему дело до того, курю я или нет? У него у самого вон пачка Мальборо на консоли между сиденьями.
А я-то почему перед ним оправдываюсь?..
– Прости, я забыла, что ты торопишься.
– Ты вроде тоже торопилась, – напоминает он с ухмылкой.
– Пять минут погоды не сделают. Поесть я уже все равно не успеваю. А тут вопрос жизни и смерти, – я тоже улыбаюсь.
