(https://youtu.be/Ld3LhC2z4yY?t=7)
2:0. Уходим на перерыв.
Трэнэр, вместо захромавшего в конце тайма Фёдорова, выпускает Оботова. Молодой свежий Джеджелава задёргал рывками своего опекуна и в конце концов убежал по левому флангу. С угла поля, не глядя, навесил в центр штрафной, но наш центрфорвард Шувалов не успевает на передачу и просто по-волчьи рычит из-за штрафной. Защитник гостей, принимавший мяч спиной к полю, услышав грозный рык, решает отбить навес слёта и вонзает срезавшийся с ноги мяч в девятку своих ворот. 3:0.
Нефтяники бросаются в атаку в надежде размочить счёт, но вновь пропускают пас Джеджелавы на Шувалова. Я топчусь неприкрытый метрах в тридцати от центра ворот. Моментально оцениваю ситуацию и по-бобровски ору, принимающему мяч в окружении защитников, Витьку: «Дай!». Наш центровой левой убирает мяч от соперников под себя, а правой даёт пас пяткой в моём направлении. Бью на точность. Круглый пролетает сквозь частокол игроков, мимо перчаток упавшего вратаря и гулко врезается в левую штангу. Хочет отскочить в поле, но врезается в спину лежащего голкипера и ползёт к правой штанге. Лениво целует её, и заползает в ворота. 4:0.
(https://youtu.be/wmjBiaFKabU?t=281)
Потом забил Ильин, добивая отскок от вратарского сейва после васечкиного штрафного. А в концовке Шувалов из центрального круга скинул мне на фланг на выход. Защитник гостей, замученный моими наэфедриненными рывками, сразу отстал и я по дуге вошёл в штрафную. Вратарь бакинцев вышел навстречу, раскинув руки. Замечаю, как по левому флангу открыв рот мчится, уходя от защитника, Спартак.
Что ж, нужно порадовать трэнэра. Натерпелся он из-за нас…
Отдаю высокому Джеджелаве на ход. Тот, получив пас, добегает до ленточки, останавливает мяч, и, встав на колени, по семейной традиции бодает круглого головой… 6:0.
После матча в раздевалку зашёл Василий Сталин и пригласил команду на ужин в клуб ВВС на Ленинградке. Подошёл ко мне поздравил. Сказал, что Лёву тоже позвал на ужин с подругой.
— Дружок то мой, — гогочет генерал, — похоже попал под каблук… А то смеялся надо мной… Вот пусть теперь хлебает за доступ к телу…
Иду к общаге через парк академии. Вижу на скамейке знакомую девушку. Зубкова. Тоня сидела уставившись в потрескавшийся асфальт и не обратила на мой подход никакого внимания. Сажусь рядом. Поворачивает голову, в глазах слёзы. Протягивает мне телеграмму. «Доводим до вашего сведения, что подполковник Барченков Даниил Гаврилович погиб при исполнении служебных обязанностей. Командир 821-го истребительного полка подполковник Мирошников.»
— Неделю назад письмо прислал, — не поднимая глаз, вещает Тоня, — Планировал как в ноябре с Сухой Речки вернётся — распишемся… Дочку на себя запишет… Всё к одному… Диссертацию завернули — не актуально. А что сейчас актуально? Вам не нужна в футболе математика?
— Вообще-то нужна. Модели взаимодействия игроков в команде и методика подсчёта технико-тактических данных во время матча… — Вспоминаю нашу с Зеленцовым киевскую методику, — Основы всего этого я представляю, но описать это математически и составить таблицы и материалы с подсчётом и анализом данных… Это можно будет применять во многих командных видах спорта. В Спорткомитете у Гранаткина можно будет выбить ставку на такую диссертацию. Это поможет нашему спорту выйти на новый уровень, а ты станешь первооткрывателем спортивного моделирования… Звонить завтра Гранаткину?
Зубкова задумалась что-то прикидывая, встрепенулась и сказала:
— Звони, — достала блокнот с карандашом из сумки, — А теперь поподробнее…
На ужине всё было как всегда. Бравурные тосты, песни, танцы. Для полного счастья не было только девушки которая назвала бы шашлык — пулькоги. Инга поспорила с Амосовым на васечкин рубль, что выиграет Первенство Москвы по гребле среди девушек. Булганина с Дашей не было. На телецентре аврал к завтрашней записи. Сталин, выходя покурить, машет мне рукой типа «пошли»… Иду, и в папиросном генеральском облаке, втягивая дымок «Герцеговины Флор», слегка закашливаюсь.
— Якубовский твоей подруге увольнительную на завтра подписал, — вещает слегка поддатый сын вождя.
— Спасибо. — машу у лица ладонью, отгоняя ароматный дым.
— Э, брат. Спасибом не отделаешься… В твоих снах про танки было что? Я то про самолёты всё…
— Про танки? Не, не было… А про танковую защиту было. Если, вот как иголки на ёжике, танк обвешать коробочками со взрывчаткой, которая при попадании будет направлять энергию взрыва навстречу прожигающей струе вражеского снаряда, — сжимаю кулаки, и при ударе друг о друга, резко раскрываю одну ладонь, отбрасывая другой кулак. — Вероятность бронепробития уменьшится…
Сталин перестал ухмыляться и, грустно посмотрев на меня, сказал:
— Ну вот кто тебя за язык тянул. Теперь придётся литр коньяка с генералом выпить. Он за такую идею не пожалеет… Хотя… Наверняка у нас это уже придумал кто-то раньше и показалась начальству эта идея хренью. У нас начальники много чего хренью называют, а потом удивляются как капиталисты до этого додумались… В понедельник нарисуй-ка ёжика и в штаб принеси… Не слышу ответа… Тото же…
Генерал прошёл за стол, и поднявшись, обращается ко всем присутствующим дикторским голосом:
— Товарищи, минуту внимания. Сообщаю что вчера товарищ Иосиф Виссарионович Сталин… (пауза)… В очередной раз стал дедом! Сестрёнка Светлана родила дочь Катю (крики «Ура! Да здравствует Сталин!»)…
Проходя мимо кухонного закутка заметил, как Амосов, покрутив над головой своей снятой рубашкой, принялся снимать с восхищённой официантки передник… Всё как всегда. Стриптизёр, блин…
7 мая 1950 года.
На утренней пробежке, пользуясь отсутствием девушек, Серый рассказал историю:
— Была у меня подруга-художница. А кликуха прям хабальская — «Дыра». Попросил её рассказать почему так. Говорит, был дружок-художник. Говорил, что любит, а сам рисовал эту подругу голой. Стоящую раком, задницей к зрителю. Особенно хорошо задница вышла и дырки под кожу. На выставку выставил картину. Этот мудак хотел оставить свой след в искусстве, а девушку «Дырой» все знакомые прозвали. Он ведь и лицо оглянувшейся девушки нарисовал.
Неудивительно, что авангардистов иногда бульдозерами разгоняли…
Вокзал. Встречаю Настю. Чмоки-поки. Вручаю кроссовки, с размером угадал… Настя на ходу рассказывает новости. Из штаба по секрету сказали, что завтра на торжественном построении зачитают приказ о присвоении новых званий. Ей лейтенанта дадут. Программу почему-то сократили на две недели.
— А тебе когда старлея? Выиграешь две-три Олимпиады… и генерал… Представляешь, лет через пятнадцать я, возможно, стану генеральшей. И буду ездить на машине с личным шофером везде. — вещает она, затуманив взор.
— Наши люди в булочную на машине не ездят. — привычно замечаю я, огибая лужу.
Залетаем в общагу. В комнате встречает Колобок в растянутых трениках.
Убью гада.
— Привет, братишка, — обнимает того Настя.
— Аньён, нуна, — отвечает местный полиглот.
— Вася, — как можно ласковей говорю я, дрожа от негодования, — А не пошёл бы ты…
— Я тут новую песню выучил, — говорит Колобок, приторно улыбаясь моей девушке и снимает со стены гитару…
Он точно человек? Бессмертным себя почуял?
— Ты чё? Опух? Давай к Абрамяну. Им песня на свадьбе нужна. — говорю я, подталкивая певца Васечку к двери, — Покажи молодым свой репертуар.
Едва закрыл дверь на крючок, услышал настино:
— Сорок пять секунд на снятие обмундирования… Время пошло…
Лежим распалённые на матрасах. Подруга встаёт первой. Потягивается голышом. Приятно глазу. Обходит комнату как сыскной пёс в поисках вещдоков. Фотографии Анечки и Розы у Васечки в тумбочке. Оно конечно ничего особенного, но женщины порой психуют из-за любой мелочи… Находит в шкафу футболку с моим номером. Вопросительно кивает. Я киваю в ответ. Она целует большой палец и показывает мне. Наверное, что-то хорошее по-корейски. Надевает футболку как короткое платьеце… Вот любят женщины в мужском походить. Добралась до патефона. Перебирая свежие пластинки (Апсолон подогнал в счёт долга за песни) четко читает английские имена и названия.
