- Ага!
- Обычно я ничего не готовлю из замороженного мяса, Сэм, но сегодня попробую. Думаешь, получится что-нибудь съедобное?
- Лично я, - сказал бакалейщик, - не вижу разницы, замороженное мясо или нет. Эта картошка вас устроит?
- Да, вполне. Выберите две картофелины.
- Что-нибудь еще? - Бакалейщик склонил голову набок, добродушно глядя на нее. - Как насчет десерта? Что бы вы выбрали на десерт?
- А что бы вы предложили, Сэм?
Продавец окинул взглядом полки своей лавки.
- Что скажете насчет доброго кусочка творожного пудинга? Уж я-то знаю, он это любит.
- Отлично, - согласилась она. - Он это действительно любит.
И когда покупки были завернуты, она расплатилась, приветливо улыбнулась ему и сказала:
- Спасибо, Сэм. Доброй ночи.
- Доброй ночи, миссис Мэлони. И спасибо вам.
А теперь, говорила она про себя, торопливо направляясь к дому, теперь она возвращается к своему мужу, который ждет ужина; и она должна хорошо его приготовить, и чтобы все было вкусно, потому что бедняга устал; а если, когда она войдет в дом, ей случится обнаружить что-то необычное, неестественное или ужасное, тогда увиденное, само собой, потрясет ее, и она обезумеет от горя и ужаса. Но ведь она не знает, что ее ждет что-то ужасное. Она просто возвращается домой с овощами. Сегодня четверг, и миссис Патрик Мэлони идет домой с овощами, чтобы приготовить ужин для мужа.
"Делай все как всегда. Пусть все выглядит естественно, и тогда совсем не нужно будет играть", - говорила она себе.
Вот почему, входя на кухню через заднюю дверь, она тихо напевала под нос и улыбалась.
- Патрик! - позвала она. - Как ты там, дорогой?
Она положила пакет на стол и прошла в гостиную; и, увидев его лежащим на полу, скорчившимся, с вывернутой рукой, которую он придавил всем телом, она действительно испытала потрясение. Любовь к нему всколыхнулась в ней с новой силой, она подбежала к нему, упала на колени и разрыдалась. Это нетрудно было сделать. Играть не понадобилось.
Спустя несколько минут она поднялась и подошла к телефону. Она помнила наизусть номер телефона полицейского участка и, когда ей ответили, крикнула в трубку:
- Быстрее! Приезжайте быстрее! Патрик мертв!
- Кто это говорит?
- Миссис Мэлони. Миссис Мэлони.
- Вы хотите сказать, что Патрик Мэлони мертв?
- Мне кажется, да, - говорила она сквозь рыдания. - Он лежит на полу, и мне кажется, он мертв.
- Сейчас будем, - ответили ей.
Машина приехала очень быстро, и когда она открыла дверь, вошли двое полицейских. Она знала их - она знала почти всех на этом участке - и, истерически рыдая, упала в объятия Джека Нунана. Он бережно усадил ее на стул и подошел к другому полицейскому, по фамилии О'Молли, склонившемуся над распростертым телом.
- Он мертв? - сквозь слезы проговорила она.
- Боюсь, да. Что здесь произошло?
Она сбивчиво рассказала ему о том, как вышла в бакалейную лавку, а когда вернулась, нашла его лежащим на полу. Пока она говорила, плакала и снова говорила, Нунан обнаружил на голове умершего сгусток запекшейся крови. Он показал рану О'Молли, который немедленно поднялся и торопливо направился к телефону.
Скоро в дом стали приходить другие люди. Первым явился врач, за ним прибыли еще двое полицейских, одного из которых она знала по имени. Позднее пришел полицейский фотограф и сделал снимки, а за ним - еще какой-то человек, специалист по отпечаткам пальцев. Полицейские, собравшиеся возле трупа, вполголоса переговаривались, а сыщики тем временем задавали ей массу вопросов. Но, обращаясь к ней, они были неизменно предупредительны. Она снова все рассказала, на этот раз с самого начала, - Патрик пришел, а она сидела за шитьем, и он так устал, что не хотел никуда идти ужинать. Она сказала и о том, как поставила мясо - "оно и сейчас там готовится" - и как сбегала к бакалейщику за овощами, а когда вернулась, он лежал на полу.
- К какому бакалейщику? - спросил один из сыщиков.
Она сказала ему, и он обернулся и что-то прошептал другому сыщику, который тотчас же вышел на улицу.
Через пятнадцать минут он возвратился с исписанным листком, и снова послышался шепот, и сквозь рыдания она слышала некоторые произносимые вполголоса фразы: "...вела себя нормально... была весела... хотела приготовить для него хороший ужин... горошек... творожный пудинг... быть не может, чтобы она..."
Спустя какое-то время фотограф с врачом удалились, явились два других человека и унесли труп на носилках. Потом ушел специалист по отпечаткам пальцев. Остались два сыщика и двое других полицейских. Они вели себя исключительно деликатно, а Джек Нунан спросил, не лучше ли ей уехать куда-нибудь, к сестре, например, или же она переночует у его жены, которая приглядит за ней.
Нет, сказала она. Она не чувствует в себе сил даже сдвинуться с места. Можно она просто посидит, пока не придет в себя? Ей действительно сейчас не очень-то хорошо.
Тогда не лучше ли лечь в постель, спросил Джек Нунан.
Нет, ответила она, она бы предпочла просто посидеть на стуле. Быть может, чуть позднее, когда она почувствует себя лучше, она найдет в себе силы, чтобы сдвинуться с места.
И они оставили ее в покое и принялись осматривать дом. Время от времени кто-то из сыщиков задавал ей какие-нибудь вопросы. Проходя мимо нее, Джек Нунан всякий раз ласково обращался к ней. Ее муж, говорил он, был убит ударом по затылку, нанесенным тяжелым тупым предметом, почти с уверенностью можно сказать - металлическим. Теперь они ищут оружие. Возможно, убийца унес его с собой, но он мог и выбросить его или спрятать где-нибудь в доме.
- Обычное дело, - сказал он. - Найди оружие и считай, что нашел убийцу.
Потом к ней подошел один из сыщиков и сел рядом. Может, в доме есть что-то такое, спросил он, что могло быть использовано в качестве оружия? Не могла бы она посмотреть, не пропало ли что, например, большой гаечный ключ или тяжелая металлическая ваза?
У них нет металлических ваз, отвечала она.
- А большой гаечный ключ?
И большого гаечного ключа, кажется, нет. Но что-то подобное можно поискать в гараже.
Поиски продолжались. Она знала, что полицейские ходят и в саду, вокруг дома. Она слышала шаги по гравию, а в щели между шторами иногда мелькал луч фонарика. Становилось уже поздно - часы на камине показывали почти десять часов. Четверо полицейских, осматривавших комнаты, казалось, устали и были несколько раздосадованы.
