- Никакого. То есть студенты не имеют. А вот бородавки имеют.
- О Господи! - воскликнул Эдвард. - О Господи, всемогущий Боже.
- У кота тоже есть бородавки! Смотри, сейчас я тебе покажу.
Она посадила кота себе на колени и принялась рассматривать его морду.
- Вот! Вот одна! Вот еще одна! Погоди минутку! Я уверена, что они у него в тех же местах! Где портрет?
Это был известный портрет композитора в преклонном возрасте - красивое крупное лицо, обрамленное ворохом длинных седых волос, закрывавших уши и половину шеи. На лице была добросовестно воспроизведена каждая большая бородавка, а всего их было пять.
- На портрете одна бородавка как раз над правой бровью. - Луиза пощупала правое надбровие кота. - Да! Она там! В том же самом месте! А другая - слева, выше носа. И эта тут же! А еще одна - под ней, на щеке. А две - довольно близко друг от друга, под подбородком справа. Эдвард! Эдвард! Посмотри же! Это те же самые бородавки.
- Это ничего не доказывает.
Она посмотрела на мужа, который стоял посреди комнаты в своем зеленом свитере и брюках цвета хаки. Он все еще обильно потел.
- Ты боишься. Правда, Эдвард? Боишься потерять свое драгоценное достоинство и показаться смешным.
- Просто я не желаю впадать из-за всего этого в истерику, вот и все.
Луиза взяла книгу и продолжила чтение.
- Вот что любопытно, - сказала она. - Здесь говорится, что Лист любил все сочинения Шопена, кроме одного - скерцо си минор. Кажется, он эту вещь терпеть не мог. Он называл ее "скерцо гувернантки" и говорил, что она должна быть адресована только гувернанткам.
- Ну и что с того?
- Эдвард, послушай. Поскольку ты продолжаешь стоять на своем, я вот как поступлю. Сыграю-ка я прямо сейчас это скерцо, а ты можешь оставаться здесь, и мы посмотрим, что будет.
- А потом, может, ты снизойдешь до того, чтобы приготовить нам ужин?
Луиза поднялась и взяла с полки зеленый альбом с произведениями Шопена.
- Вот здесь. Ну да, я помню его. Это скерцо и правда ужасное. Теперь слушай. Нет, лучше смотри. Смотри, как он будет себя вести.
Она поставила ноты на рояль и села. Муж остался стоять. Он держал руки в карманах, а сигарету во рту и, сам того не желая, смотрел на кота, который дремал на диване. Едва Луиза начала играть, как эффект оказался потрясающим. Кот подскочил точно ужаленный, с минуту стоял недвижимо, навострив уши и дрожа всем телом. Затем забеспокоился и стал ходить туда-сюда по дивану. Наконец, он спрыгнул на пол и, высоко задрав нос и хвост, величественно вышел из комнаты.
- Ну что! - возликовала Луиза, поднимаясь со стула и выбегая за котом. - Это же все доказывает! Разве не так?
Она принесла кота и снова положила на диван. Лицо ее горело от возбуждения, она стиснула пальцы так сильно, что они побелели, а узелок у нее на голове распустился, и волосы с одной стороны рассыпались.
- Ну так как, Эдвард? Что ты думаешь? - спросила она, нервно смеясь.
- Должен сказать, довольно забавно.
- Забавно! Мой дорогой Эдвард, это нечто удивительное! О господи! вскричала она, снова беря кота на руки и прижимая его к груди. - Разве не замечательно думать о том, что у нас в доме живет Ференц Лист?
- Послушай, Луиза. Не впадай в истерику.
- Ничего не могу с собой поделать, не могу. А представь только, что он всегда будет жить с нами!
- Прости, что ты сказала?
- О Эдвард! Я так волнуюсь... А знаешь... Всем музыкантам на свете наверняка захочется встретиться с ним и порасспрашивать его о людях, которых он знал, - о Бетховене, Шопене, Шуберте...
- Он ведь не умеет говорить, - сказал муж.
- Что ж... это так. Но они все равно захотят с ним встретиться, чтобы просто посмотреть на него, потрогать и сыграть ему свои произведения, современную музыку, которую он никогда не слышал.
- Он не настолько велик. Будь он Бахом или Бетховеном...
- Не прерывай меня, Эдвард, прошу тебя. Вот что я собираюсь сделать. Извещу всех наиболее значительных из ныне живущих композиторов во всех странах. Это мой долг. Я им скажу, что у меня Лист, и приглашу их повидать его. И знаешь что? Они полетят сюда со всех уголков земли!
- Чтобы посмотреть на серого кота?
- Дорогой мой, какая разница? Это ведь он! Кому какое дело, как он выглядит. О Эдвард, это же феноменально!
- Тебя примут за сумасшедшую.
- Посмотрим.
Она держала кота на руках. Ласково поглаживая его, она посматривала на мужа, - он стоял у французского окна и смотрел в сад. Наступал вечер. Газон из зеленого медленно превращался в черный, а вдали был виден дым от костра, поднимающийся белой струйкой.
- Нет, - сказал он, оборачиваясь. - Я этого не потерплю. Только не в моем доме. Нас обоих примут за круглых дураков.
- Эдвард, что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что уже сказал. И слушать не хочу о том, чтобы ты привлекала внимание к такой глупости. Просто тебе попался дрессированный кот. Ну и хорошо. Оставь его у себя, если он тебе нравится. Я не возражаю. Но мне бы не хотелось, чтобы ты заходила дальше. Ты понимаешь меня, Луиза?
- Дальше чего?
- Я не хочу больше слушать твою глупую болтовню. Ты ведешь себя как сумасшедшая.
Луиза медленно положила кота на диван. Потом разогнулась и шагнула вперед.
- Черт тебя побери, Эдвард! - крикнула она, топнув ногой. - Впервые в нашей жизни случилось нечто необычное, и ты уходишь в сторону только потому, что кто-то может над тобой посмеяться! Так ведь? Ты ведь не станешь этого отрицать?
- Луиза, - сказал Эдвард. - Хватит. Возьми себя в руки и прекрати немедленно.
Он подошел к столику и вынул сигарету из пачки, потом прикурил ее от своей огромной зажигалки. Его жена смотрела на него, и тут слезы поползли у нее из глаз, и два блестящих ручейка побежали по напудренным щекам.
- В последнее время у нас было слишком много подобных сцен, Луиза, сказал он. - Нет-нет, не прерывай. Выслушай меня... Вполне допускаю, что у тебя, возможно, сейчас не самая лучшая пора в жизни и что...
- О господи! Да ты просто идиот! Самоуверенный идиот! Неужели ты не понимаешь, что это что-то другое, что это... что-то чудесное? Неужели ты этого не понимаешь?
Он подошел к ней и крепко взял ее за плечи. Во рту он держал только что закуренную сигарету. На его коже, там, где пот высох, она увидела пятна.
