Так что сами видите: поскольку, когда живешь в пустыне, больших радостей нет, то большими радостями становятся маленькие радости, и детские забавы становились забавами взрослых мужчин. Это относилось ко всем в равной мере: к летчикам, механикам, укладчикам парашютов, капралам, которые готовили еду, и к владельцам лавок. Это относилось и к Старику и Юнцу. Они выпросили себе отпуск на двое суток, и их подбросили самолетом до Каира. Оказавшись в гостинице, они мечтали о ванне с не меньшим нетерпением, чем молодожены ждут первой брачной ночи.
Старик вытерся и, обмотавшись полотенцем и положив руки под голову, улегся на кровати. Юнец был в ванной. Положив голову на край ванны, он постанывал и вздыхал от блаженства.
- Послушай-ка, Юнец, - произнес Старик.
- Да.
- А чем мы теперь займемся?
- Женщинами, - ответил Юнец. - Найдем женщин и пригласим их на ужин.
- Это потом, - сказал Старик. - Это может подождать.
Был еще ранний вечер.
- Мне так не кажется, - сказал Юнец.
- А по-моему, - возразил Старик, - с этим можно и подождать.
Старик был очень старым и разумным. Действовать поспешно было не в его правилах. Ему было двадцать семь лет, гораздо больше, чем кому-либо в эскадрилье, включая командира, и все весьма считались с его мнением.
- Сначала пройдемся по магазинам, - сказал он.
- А потом? - послышался голос из ванной.
- Потом обдумаем сложившуюся ситуацию.
Наступило молчание.
- Старик?
- Да.
- Ты знаешь здесь каких-нибудь женщин?
- Знал когда-то. Знал одну турчанку с очень белой кожей. Ее звали Венка. Еще была одна югославка, на голову выше меня, по имени Кики, и еще была, кажется, сирийка. Не помню, как ее звали.
- Позвони им, - сказал Юнец.
- Уже позвонил, пока ты ходил за виски. Ни одну не застал. Не вышло.
- Вот так всегда, - сказал Юнец.
- Походим сначала по магазинам, - сказал Старик. - У нас еще куча времени.
Юнец вылез из ванны через час. Оба надели на себя чистые шорты и рубашки цвета хаки и пошли вниз. Пройдя через гостиничный вестибюль, они оказались на улице, залитой жарким солнцем. Старик надел темные очки.
- Знаю, что мне нужно, - сказал Юнец. - Очки от солнца.
- Хорошо. Пойдем купим.
Они остановили извозчика и велели ему ехать в Сигурел. Юнец купил очки, а Старик - покерные кости, после чего они побрели по раскаленной многолюдной улице.
- Обратил внимание на девушку? - спросил Юнец.
- У которой ты купил очки?
- Да. Темненькая.
- Наверное, турчанка, - сказал Старик.
- Мне все равно, - сказал Юнец. - Но девчонка потрясающая. Тебе так не показалось?
Засунув руки в карманы, они шли вдоль Шариа-Каср-эль-Нил. Юнец надел только что купленные очки. Был жаркий день. Пыльная улица была переполнена египтянами, арабами и босоногими мальчишками. Мухи кружились вокруг мальчишек, жужжали возле их воспаленных глаз. Глаза у них были воспалены, потому что их матери сделали с ними что-то ужасное, когда мальчики были совсем детьми, и все затем, чтобы их не взяли в армию, когда они вырастут. Мальчишки шли следом за Стариком и Юнцом и громко кричали без устали: "Бакшиш! Бакшиш!" - и мухи преследовали попрошаек. В Каире пахнет не так, как в каком-нибудь другом городе. Пахнет тут не чем-то одним, и запах не исходит из какого-то определенного места. Им пропитано все вокруг: сточные канавы, тротуары, дома, магазины, товары, продающиеся в магазинах, еда, которая готовится тут же, лошади и лошадиный навоз на улицах. Им пропахли люди и солнце, заливающее своими лучами людей, а также сточные канавы, лошадей, еду и отбросы, валяющиеся на улицах. Это особый острый запах, в котором одновременно чувствуется и что-то сладкое, и гниющее, и жаркое, и соленое, и горькое, и он никогда не исчезает, даже прохладным ранним утром.
Два летчика медленно брели в толпе.
- Разве тебе она не показалась потрясающей? - спросил Юнец.
Ему хотелось услышать мнение Старика.
- Хороша.
- Еще как хороша. Знаешь что, Старик?
- Что?
- Я бы хотел провести вечер с этой девушкой.
Они перешли на другую сторону улицы и двинулись дальше.
- Да ради Бога, - сказал Старик. - Но почему бы тебе не позвонить мадам Розетт?
- Что еще за Розетт?
- Мадам Розетт, - поправил его Старик. - Великая женщина.
Они проходили мимо заведения, которое называлось "Бар Тима". Его держал англичанин, которого звали Тим Гилфиллан. Во время минувшей войны он был сержантом-квартирмейстером, и каким-то образом ему удалось остаться в Каире, после того как оттуда ушли военные.
- А вот и Тим, - сказал Старик. - Давай-ка заглянем к нему.
Внутри, кроме Тима, никого не было. Он был занят тем, что расставлял бутылки на полках за баром.
- Так-так-так, - сказал он, обернувшись. - Где это вы, ребята, пропадали все это время?
- Привет, Тим.
Он не помнил их, но, глядя на них, было ясно, что они явились из пустыни.
- Как там мой старый друг Грациани? - спросил он, облокотившись о стойку бара.
- Он недалеко от нас, - сказал Старик. - Около Мерсы.
- На чем вы сейчас летаете?
- На "гладиаторах".
- Вот черт, да на них же еще лет восемь назад летали.
- Это все те же, - сказал Старик. - Совсем износились.
Они взяли стаканы с виски и направились к столику в углу.
- А кто она, эта Розетт? - спросил Юнец.
Старик сделал большой глоток и поставил стакан.
- Великая женщина, - ответил он.
- Кто она такая?
- Старая грязная сирийская еврейка.
- Это ладно, - сказал Юнец, - но почему ты о ней вспомнил?
- Что ж, - ответил Старик. - Я скажу тебе. Мадам Розетт держит самый большой бордель на свете. Говорят, что она может доставить тебе любую девушку во всем Каире.
- Чушь собачья.
- Нет, так и есть. А ты возьми позвони ей и скажи, где ты видел женщину, где она работает, в каком магазине, в каком отделе, опиши ее поточнее, а все остальное она сделает сама.
- Да не будь же ты таким наивным, - сказал Юнец.
- Это правда. Чистая правда. Мне о ней в тридцать третьей эскадрилье рассказывали.
- Тебя разыграли.
- Хорошо. Давай возьмем телефонный справочник и найдем номер ее телефона.
- Под этой фамилией ее вряд ли найдешь в телефонном справочнике.
