Перед магазином и парком они зашли в студию, так как она находится около того здания, где был показ. Чимин переоделся в свою повседневную одежду и оставил костюм в кабинете преподавателей, ибо в нём было неудобно гулять.

Как только они садятся, вокруг включается ночная подсветка. Низкие фонарики похожи на свечи. И Чонгуку с Чимином кажется, что они сидят на маленьком островке, который плывет куда-то по течению, как огоньки по реке.

— Знаешь, — начинает Пак после долгого молчания. — Она хоть и противная, но видно, в кого ты такой харизматичный. — Блондин открывает набор с кимпабом и начинает есть.

Чонгук в это время находится мыслями не совсем здесь, его не волнуют люди вокруг, которые так же пришли посмотреть на закат: он всё ещё не отошел от этой неожиданной встречи.

Парень через какое-то время, увидев, что Чон застыл, потрогал его по плечу, отвлекая от мыслей.

— Ты опять куда-то пропал. — Он замечал такую привычку до этого, но на этот раз Чон завис надолго.

— Извини. Просто мысли. — Чонгук тоже начинает есть. — Да, я многие привычки перенял от неё. Знаешь, дети, как губки — всё в себя впитывают. А она… — он замолчал, вспоминая своё детство. — Вначале она была со мной очень часто.

— Расскажешь? — Чимин поворачивается к Чону и смотрит, как тот под сомнениями начинает кусать губы.

— Хорошо. — Брюнет подумал, что лучше рассказать всё и отпустить.

Он родился в Пусане. Сначала они жили у матери отца, так как родители копили на квартиру в Сеуле. Отец часто пропадал на работе, с мальчиком часто сидела мама или бабушка — Чон Юджу. От последней он перенял привычку следить за внешним видом и научился культуре общения с людьми из высшего класса. Она была и является для него проводником в высший свет, так как имела свой небольшой коттедж и популярный в городе салон красоты. Но при этом женщина не потеряла своей душевной простоты, готовила и занималась хозяйством сама, без помощи горничных.

Монкут была из средней семьи, а затем вышла замуж за обеспеченного Джинхо. Ей пришлось бросить свою деятельность в экономике, чтобы воспитать наследника. Но проблема была в том, что никто, кроме неё, не хотел этого. Все видели в маленьком мальчике отдельную личность. Они считали, что он сам должен выбирать, чем заниматься и кем работать в будущем. Мать же хотела воспитать из него экономиста, который станет наследником в работе отца. Уже с трёх лет она навязывала свои желания ему: говорила, как одеваться, что говорить, куда ходить и чем заниматься. Она не делала это в открытую, а просто пыталась своим примером и влиянием убедить сына, что всё это — его собственное желание. Это ужасно не нравилось матери мужа, поэтому она хотела их быстрого переезда в Сеул, хотя и боялась за внука.

Так мальчик оказался в Сеуле совсем один в шесть лет. Все его знакомые и любимая бабушка остались в Пусане. Мать устроилась на работу в популярную корпорацию и забросила воспитание, что пошло на руку сыну, и он почувствовал свободу, пока не пошел в школу, где учились наследники богачей. Там он не поладил с детьми и учителями, так как всегда чувствовал давление. После того как он чуть не набросился на мальчиков, которые вели себя, по его мнению, несправедливо, отец отправил сына в обычную школу.

Там он увлекся рисованием, танцами. Но по мере взросления начал думать, что в будущем эти навыки не помогут ему. К тому же мать всё твердила про экономику и настаивала на дополнительных курсах. Когда он был подростком, Монкут поймали на махинациях и чуть не посадили в тюрьму. Вот тогда Чонгук понял, что его мама потеряла ту доброту, с которой старалась воспитать из него наследника. Тогда мальчик осознал свою мечту — он хочет работать в творческой профессии. Когда на время приехала бабушка, мальчик вновь стал заниматься танцами, рисованием, а позже и спортом. Затем пошел в модельное агентство. Мать закрывала глаза, так как думала, что это всё несерьёзно.

— Как? Как можно не понимать, что сын или дочь являются отдельными личностями? — на середине рассказа Чимин не выдерживает и начинает возникать.

— Не знаю. Хорошо, что у меня есть папа и бабушка, которые понимают и принимают мои потребности.

Когда он пошёл в старшую школу, давление возросло. Чонгук запутался в своих желаниях и позволил матери взять вверх. Она начала подготовку сына к поступлению в Сеульский Национальный Университет. При этом отец всегда говорил за спиной жены, что сын может уйти из университета — он ему поможет.

— После первого семестра я попал в аварию на машине, которую мне подарил отец на совершеннолетие, — после этих слов он затихает.

— Что случилось? — Пак замечает, что Чонгук сдерживает неожиданно нахлынувшие слёзы.

Чон закрывает лицо руками, пытаясь восстановить дыхание. От воспоминаний, где он видит перед собой разбитые машины, как льётся чья-то кровь, и сигнал полицейской машины, бросает в дрожь.

— Извини, что я врал тебе. — Парень чувствует себя неуютно, когда Чимин пытается обнять его. Ему ужасно стыдно за вранье; за то, что произошло тогда, на магистрали, перед блондином.

— Я не должен был, — всё шепчет младший, пытаясь хоть как-то успокоиться. Он сжимает мокрыми пальцами ткань куртки Чимина, когда наконец обнимает его в ответ. Чона вновь бросает в дрожь. Стыдно за слёзы, которые накатывают сильнее и сильнее с каждой секундой.

— Всё хорошо. Ты жив. Я тоже. — Пак теряется от Чонгука, который меняется на глазах. Он никогда не видел такое разбитое состояние парня.

— Я… я убил тогда двоих людей. — Он громко шмыгает носом и закрывает глаза. В Чоне что-то вновь ломается и вновь давит на грудь резкой болью в сердце.

Перед глазами вновь расплывчатые образы людей, который были только что живы. А по ошибке Чонгука сейчас они смотрят на парня мертвым взглядом. В них пустота, которая до сих пор снится Чону почти каждую ночь. Холод вновь заполняет душу парня. Он ломает его тело изнутри уже четыре года так, что иногда хочется перестать дышать и сдаться этой боли.

Чимин замирает. Перестает гладить парня по волосам, чтобы успокоить. От тихо прошёптанных слов брюнета становится не по себе, потому что вспоминает, как он проснулся без части ноги. Тогда его как будто разрезали на кусочки и выкинули на мусорку бесполезных людей.

— Моя машина не справилась с управлением — так сказали в суде. Мне… — комок в горле не дает парню говорить. Он начинает задыхаться в руках Чимина от слёз, которые всё не могут закончиться, как бы он ни старался.

Пак молчит. Он знает, что слова тут не помогут. Поэтому вновь крепко сжимает согнутое тело брюнета и старается прижать к себе. Он кладёт одну из ладоней Чона себе на грудь, около сердца, чтобы вернуть к реальности. А затем начинает говорить:

— Послушай. Пожалуйста, — шепчет очень тихо. — Ты не виноват. Ты не можешь предугадать, что случится в следующий момент. И все имеют право на ошибки. Тем более это была не твоя ошибка.

Чон в начале не понимает, что говорит ему Пак, потому что сосредоточен на мыслях, которые, как паразиты, питаются его слабостями. Чуть позже он чувствует через ткань биение чужого сердца. Стук за стуком. Он чувствует жизнь в немного ускоренной от волнения вибрации. Это успокаивает и заставляет открыть глаза.

Чимин перестает прижимать парня к себе, когда тот перестает сжиматься от боли. Хоть Пак тоже отчасти чувствует вину за аварию, где потерял голень, он уверен, что слова дошли до Чона, и тот правда перестанет винить себя.

Лицо Пака в свете фонарей обретает красивые оттенки. В его глазах брюнет видит отблеск света души. Он вновь чувствует ту теплоту, которую увидел во взгляде Чимина на выступлении с Serendipity. Этот взгляд кажется ему безумно красочным, который озаряет его темноту, так что вновь хочется жить. Жить ради себя и ради него.

— Спасибо. — Он с благодарностью смотрит в глаза Пака.

***

После наступления темноты они собираются и едут до дома Чонгука.

Пока Чимин снимает с себя куртку и относит вещи на угловой диван в зале, Чон моет руки и предлагает немного выпить, достает две банки пива по 0,5 и закуски. Он понимает, что Пак не отвечает на его вопросы о еде, и находит его около стены, где висят фотографии.