Мара, или Марина, как назвали её родители – очень классная девчонка. Не красавица, но очень симпатичная, она награждена откуда-то сверху даром притягивать к себе людей, обладая безумным обаянием. Её неуёмная и бесстрашная натура никогда не знает покоя – она, то прыгает с парашютом, то – с моста на «тарзанке», то начинает заниматься паркуром, а на своём любимом мотоцикле гоняет с таким лихачеством и наслаждением, что её знает вся московская полиция – половину зарплаты Мара отдаёт на штрафы ГИБДД. Работая простым «манагером», она не может усидеть на месте, поэтому берёт не только свои, но и чужие бумаги и носится с ними по этажам и кабинетам офиса. Ещё одним плюсом Маринки являются курсы медсестёр за её плечами. Это не раз спасало нам жизнь во время наших похождений – Мара знает столько всего о том, что нужно делать в экстренных ситуациях и всегда достаёт из своего рюкзака именно в этот момент необходимые вещи или медикаменты, что иногда кажется, она предвидит то, что должно произойти. В последний наш поход в леса Брянщины у Мары с Хорхе начался роман. Это событие весьма удивило нас, поскольку Маринка с Хорём были, мягко говоря, антиподами.

Михрюта раньше работал на мясокомбинате. Высшее образование Димка (он же Михрюта) получать отказывается, как ни странно, по случаю завышенной самооценки своих способностей. Имея превосходную память, читая запоем тяжело воспринимаемые научные труды, он категорично отзывается об университетских преподавателях: «Чему меня могут научить эти недоумки?»

В свободное от работы время Миихрюта либо просиживает в библиотеке, штудируя труды Ницше, Синявского, Розенталя, Соловьева, et cetera, или историю оружия Вермахта, либо потребляет различную информацию в просторах интернета. Димка часами может говорить на разные темы. Однажды, на дне рождения Мары, он чуть не в кровь спорил с её отцом, профессором истории, по поводу теории пассионарности Льва Гумилёва. Когда отец узнал от Мары, что Михрюта высшего образования не имеет, то был сильно поражён. Он долго уговаривал его поступить к ним в университет, но на все предложения профессора Михрюта отвечал сардонической улыбкой.

Михрюта с Хорём балуются курением травы и употреблением таблеток, с чем Маринка, с переменным успехом, борется.

Ну, вот это, вроде, все про нашу компанию…

Так вот, предметом нашего оживлённого диалога с Маней и стали наши друзья, описанные мной выше.

– Маш, ты о чём? Где я и где Михрюта?! Я колёсами не закидываюсь, траву не курю, а водку пью так редко и в таких количествах, что слово «белка» для меня имеет единственное, вполне конкретное значение – маленький рыжий зверёк с пушистым хвостом, который обитает в лесах и парках.

– Чувствуется, что нет у тебя ясности в изложении мыслей. Ответь мне на вопрос: кто обитает в лесах и парках – зверёк или его хвост?

– И кто из нас чокнутый? – возмутился я.

– Самый чокнутый из нас – Хорь, – как всегда казуистично ответила Маня. – Они с Михрютой в данный момент рванули в ботанический сад, как они выразились, «взять образцы». Хорь привёз с собой книгу «Растительность Южной Америки», на этой книге Хорёк пометки на полях делал, как он выразился, «по примеру великого восдя мирового пролетариата».

С моего сумасшествия мы незаметно переключились на Хорино и Михрютово. Хорь приехал в гости три дня назад. Не виделись мы с ним почти год после путешествия по Брянским лесам. Однако по Skype мы общались с ним регулярно, несколько раз в неделю, так как Мара организовала для нас некое подобие курсов испанского языка онлайн. Маринка насаждала эти курсы в нашей компании с иезуитской жестокостью. Учителем, естественно, был Хорхе Маноло Альмадова, правда, иногда наш учитель пропадал на несколько дней неизвестно куда. Мара отчаянно пыталась установить сеансы связи, но без успеха, пока Хорхе сам не соизволял появиться в Skype. Выглядел он после таких отлучек худым, измождённым и с каким-то диким взглядом. Мара в такие моменты украдкой хлюпала носом, но потом снова железной рукой бралась за наше обучение.

В результате Мариных усилий, несмотря даже на Хорино суматошное и бессистемное обучение, мы все к его приезду уже сносно говорили по-испански. Хоря же наши успехи в испанском языке интересовали мало. Сразу же по приезду в Москву он развил бурную деятельность – стал бегать по коммунистическим партийным и комсомольским ячейкам, организуя какие-то малопонятные мероприятия. Мара, которая приютила Хоря, уже пожалела о своём порыве: в ночь-полночь к ним приходили странные мутные личности то ли за листовками, то ли за чем-то другим… В конце концов Маринка поставила Хорю ультиматум: «Или я, или политика!» Хорь выбрал Мару – политика, хоть и была тоже женского рода, и также привлекала Хоря, но не умела готовить еду…

За прошедший год произошли серьёзные изменения в жизни Михрюты. Димка, наконец, уволился со своего мясокомбината. Какой-то знакомый устроил его разнорабочим на киностудию. Там Михрюта резко взлетел вверх по карьерной лестнице. Произошло это так.

Как то, таская осветительные приборы на съемочной площадке, Димка услышал разговор режиссёра с консультантом-историком, который демонстрировал и объяснял происхождение холодного оружия, которое держал в руках. Спокойно слушать ахинею, которую нёс «консультант», Михрюта не мог.

– Да какая же это сабля? – бесцеремонно влез он в разговор режиссёра с консультантом. – Это кончар или по-польски концеж. Треугольное сечение клинка… закрытая польская гарда… примерно семнадцатый век. Такие использовали польские крылатые гусары, редкая вещь… – с востогом в глазах рассматривал Димка оружие в руках «консультанта».

– Молодой человек, вы кто? – надменно спросил «консультант».

– Я… рабочий… – смущённо ответил Михрюта.

– А я – консультант!

– Стрелял бы я таких консультантов! – не выдержал Михрюта.

– Идите, рабочий, работайте! – истерично закричал «историк».

– Да, идите! В бухгалтерию, за расчётом идите! – поставил вопрос другим ребром режиссёр.

Грустный Михрюта, ругая себя за глупость, пошёл писать заявление об увольнении. Однако вечером ему позвонил тот самый знакомый, который устраивал его на киностудию.

– Димыч! Режиссёр просил тебя отыскать – он этого «консультанта» взашей выгнал, когда ради интереса в интернете порылся насчёт этой сабли…

– Концежа, – поправил Михрюта.

– Ну, да, консьержа… в общем, он тебя обратно зовёт – будешь консультантом по оружию.

И Михрюта стал консультантом по оружию, а поскольку он знал про оружие разных эпох больше, чем «мировая паутина», то мотался по всем съёмочным площадкам. Правда, числился он всё тем же разнорабочим, поскольку не имел образования.

Когда налоговая инспекция, проверяя документацию, увидела Михрютину зарплату, возник логичный вопрос.

– Это что за странный разнорабочий с такой зарплатой? – проницательно смотрел на главбуха киностудии ясным взглядом чекиста налоговый инспектор.

– О, это очень опытный разнорабочий… и работает по двадцать часов в сутки, – бегал глазами главбух.

– А вот об этом вы расскажете трудинспекции… – холодным взглядом кобры гипнотизировал главбуха налоговик.

Когда инспектор ушёл из бухгалтерии, главбух, потея, побежал к директору, но столкнулся с ним на полпути.

– Иван Валерьяныч! Я же говорил, что Михреевскому надо чёрными платить…

Директор бешено вращал глазами, кивая себе за спину – за его спиной надевал своё кожаное чекистское пальто налоговый инспектор.

– … но вы мне верно ответили, что у нас чёрных зарплат не было, нет и быть не может… – дрожащим голосом закончил свою речь главбух.

«Ну, ты и дурак…» – губами прошептал директор.

Налоговик обернулся, прожёг дрожащего главбуха лазером своего взгляда, отчего бухгалтер оплавился, как кусок масла в жару, и направился к выходу.

В итоге, Михрюте зарплату урезали. Однако если бы директор проник в мысли консультанта по оружию, он не то что зарплату ему бы не платил, а за вход с него деньги брал – Михрюта так любил свою работу, что не представлял жизни без неё…