По щелчку замка Реддл понял, что омега покинул квартиру, замок срабатывал автоматически при закрытии двери. Он так и остался сидеть на месте, прокручивая в голове последние слова Крама и крутя в руке бумажку. Он должен всё исправить, раз уж наломал дров своей реакцией. Они оба были не готовы, но вместо того, чтобы огрызаться, он должен был утешить. Потому что больше проблем от беременности испытает именно омега.

С этими мыслями, Реддл поднялся и уже на пороге спальни резко развернулся. Не полезет он в постель к Гарри, пока от него исходил запах вина. Только после быстрого ополаскивания и чистки зубов, чтобы наверняка избавиться от запаха, он направился в спальню, предварительно погасив везде свет. И только в спальне включил светильник, создавая приятный полумрак.

За недолгое время Гарри успел сменить позу, перевернувшись на другой бок, и вцепился в подушку Тома. Его одинокий, мягкий и даже во сне скучающий пирожок. Но глаза быстро открылись и омега чертыхнулся от ноющей боли в ноге.

— Том? — непонимающе посмотрел на него Гарри, точно помня, что покинул квартиру. А теперь…

— Тише, — слабо улыбнулся альфа и опустил свою ладонь на ногу, чуть выше больного места, осторожно поглаживая. — Ты пользовался мазью?

— Какой? — ещё тормозя, спросил омега, а потом до него дошло. — Да, Виктор давал.

Разговоры о мази, его пробуждение здесь после того, как он пришёл к Виктору — всё становилось на свои места. Но сейчас было важно не это.

— Слушай, Том, я… Прости. Я правда не должен был взваливать на тебя всё целиком. И ты не должен отвечать за мой срыв…

— Нет, — перебил его Том и рука его замерла на ноге. — Нет, Гарри. Я отвечаю за тебя. Ты под моей ответственностью по многим причинам, с чем мне справиться не удалось. Я вспылил, начисто игнорируя тот факт, что вам, омегам, во время течки очень тяжело сдерживать себя. Утром, днем, вечером или ночью, плевать на время суток, я не должен был терять контроль и ставить тебя в непростое положение. Виктор рассказал, как вы можете безболезненно решить вопрос с соревнованием. Но это полбеды. Ты не готов к ребёнку и тебе будет очень тяжело во время беременности, не говоря уж о родах. Но мы ведь справимся вместе, правда?

— Если ты готов остаться со мной, даже видя меня таким — мы справимся, — слабо улыбнулся Гарри, не успев за короткий срок восстановить моральные силы. — К ребёнку я правда не готов, но только потому что соревнования на носу. Я испугался. А должен был подумать башкой. За две недели ничего не изменится, я всё успею. А потом будет спокойнее. Ты-то как себя чувствуешь?

— Был в шоке, но сейчас почти в порядке, — куда более спокойно и расслабленно ответил Том, увидев улыбку, а затем притянул к себе Гарри, успев за время его отсутствия с отвратительной ссорой соскучиться. — Я тебя не оставлю, пирожок. Ты мой самый любимый. Самый милый. А через несколько месяцев я полюблю тебя ещё сильнее. Потому что ты родишь мне сладкую булочку.

Умиление — то, чем можно растопить сердце любого омеги, неважно стрелок он или нет. Руки Гарри обхватили своего альфу, не желая отпускать ни под каким натиском обстоятельств. Слёзы облегчения потекли по щекам. Если они не будут порознь — им удастся всё.

— Люблю тебя.

— И я тебя люблю. Никогда не сомневайся в этом.

Конец.