После этой беседы на следующий день мы планировали выехать в монастырь ламы А Кхьюга, друга Кхенпо по Дхарме, с ламой Пуягом и тремя монахинями. В тот вечер мы посетили ламу Кангсара Самгьела, мастера школы гелуг, который сказал нам, что тулку До Ло также написал короткое житие (rnam thar) Кхенпо Ачо. Он сказал, что никогда не получал учений от Кхенпо, но лама До Ло и лама Пуяг знали Кхенпо лучше и смогут дать нам больше сведений и подробностей. Он подчеркнул, что Кхенпо был великим исследователем традиции гелуг и провёл всю свою жизнь в затворничестве. Его учителем был Три-джанг Ринпоче. Он сказал нам, что ничего не знает о других проявлениях радужного тела, подтверждая наше впечатление, что ламы гелуг не хотят обсуждать вопросы, не входящие в сферу компетенции своей традиции. Из жизнеописания Кхенпо Ачо явствует, что он с детства получал учения как от мастеров гелуг, так и от мастеров ньингма, и явные противоречия отсутствовали, кроме как в отношении его монашеского посвящения. (Похоже, он впервые получил посвящение как монах ньингма, затем повторно получил посвящение в традиции гелуг.)

18 июля 2000 года.

В гомпе Я Че, деревня Чунг Тай на дороге в Пелъюл (Байю)

Чтобы найти это отдалённое место, нужно миновать маленькую гомпу ньингма – Тромге (Tromgey), связанную с линией передачи Чагдуда Тулку, что основал один центр в Северной Калифорнии, который я хорошо знаю. После гомпы дорога резко поворачивает направо, в сторону Пелъюла. Я отслеживаю дороги по очень подробной карте на китайском, которую купил в Чэнгду. Я пытался запомнить китайские иероглифы, означающие разные города, которые мы проезжали по пути.

Поездка на арендованном внедорожнике оказалась сложной не только из-за плохой дороги, но и из-за постоянных перебранок между водителем-китайцем и ламой Пуягом. Несмотря на то что нас сопровождал известный лама и три монахини, водитель был убеждён, что на нас нападут бандиты-кхампы. Неустанная борьба между чаем (Китай) и чангом (тибетским пивом) постоянно мешала нашему путешествию и исследовательской работе. В итоге нам пришлось сократить число дней на этом этапе работы, потому что ситуация вышла из-под контроля.

В любом случае нам удалось взять интервью у ламы А Кхьюга, брата Кхенпо Ачо по Дхарме, в крупной и очень простой монашеской общине гомпы Я Че, что возле города Чунг Тай, на запад по дороге в Пелъюл, недалеко от границы между Тибетским автономным районом и провинцией Сычуань. Этот лама был родственником ламы Пуяга, который играл роль проводника и помощника нашего переводчика Дугласа Дакворта. Монашеская община, как нам сказали, состоит из тысячи монахов и тысячи монахинь, и все они учились под руководством ламы А Кхьюга. Две общины собрались, словно два огромных стада, по обе стороны от резиденции ламы. Действие происходило в фантастической обстановке высокогорных степных пастбищ, где почти нет деревьев. Нас окружали гряды холмов, а вдали мы могли разглядеть заснеженные шапки гор.

После некоторого хаоса, когда вдохновлённые молодые монахи собрались посмотреть на только прибывших иностранцев, нас допустили в присутствие ламы. Без особых церемоний лама А Кхьюг сообщил, что обладает всеми учениями о радужном теле и сам их реализовал.

Лама А Кхьюг сказал нам, что Кхенпо Ачо, его друг по Дхарме, достиг радужного тела, потому что получил учение от авторитетного, реализованного гуру и практиковал эти учения, пока они не стали неотъемлемой частью его опыта. Чтобы обрести радужное тело, нужно было с усердием получать учения и практики. Он провёл вместе со своим учителем пятьдесят четыре года. Нужно практиковать не менее шестидесяти лет, чтобы возникли результаты. Ученики выстраивали свою практику долгое время. Лама не разрешил нам записать эту беседу на диктофон.

Я не мог не заметить, что лама владеет впечатляющей коллекцией изящных бронзовых статуэток йидамов и более чем двадцатью очень старыми дрилбу (ритуальные ручные колокольчики), которая составляла разительный контраст с очень простой обстановкой. В один из моментов нашей беседы он показал две свои фотографии в темноте, которые, как предполагалось, показывают его способность проявлять тонкое тело света. Я смог довольно детально изучить эти фотографии при угасающем дневном свете, потому что нам пришлось покинуть комнату ламы, чтобы группа посетителей могла предложить хадаки и сделать подношения. На одной фотографии тело ламы находилось в позе для медитации, и его силуэт слабо светился. На другой фотографии, более впечатляющей, чем первая, виднелись три очертания тела в свете, при этом полосы света выходили из каждого контура тела, и одно слегка находило на другое. К сожалению, наступали сумерки, и мне не удалось сфокусировать камеру на фотографиях, чтобы воспроизвести их. Эти фотографии, если они подлинные, были нашим единственным документальным подтверждением сверхъестественного феномена светового излучения от тела.

Позднее в тот вечер мы провели ещё одну встречу с ламой А Кхьюгом, чтобы прояснить, что он хочет сказать о радужном теле. Во время этой беседы он стал вести себя более провокационно, почти как йогин smyon-pa (безумный йогин, эксцентричный учитель мудрости). Он спросил нас: «Готовы ли вы остаться здесь навсегда? Верите ли вы, что перед вами лама, который обрёл радужное тело?». По правде говоря, меня глубоко тронули его слова, которые он повторил несколько раз: «Радужное тело видят не телесными глазами, но глазами сердца (sems)». Он говорил эти слова, выразительно жестикулируя, и продолжил настаивать, что «воззрение», или «взгляд»⁵⁷, содержится в нашем уме, и его нельзя изучить в книгах. «Только благодаря практике и видению ламы как Будды этот взгляд можно осуществить на собственном опыте. Бесполезно просто говорить; нужно практиковать. Поэтому я советую вам: получайте учения от ламы о правильном взгляде. Затем тренируйтесь. Когда вы поняли этот взгляд, тогда и только тогда вы сможете помогать другим. Только тогда вы действительно сможете приносить пользу людям».

Лама А Кхьюг читает эпос «Гесар» на фестивале возле своей гомпы Я Че в Восточном Тибете, июль 2000 г.

В своей речи лама А Кхьюг часто подчёркивал различие между телесными глазами (mig) и глазами сердца (sems). Он также часто обращался к своим чёткам-мала, которые держал в руке, и говорил: «Можно прочесть много мантр с помощью мала, но смысл имеет внутренняя реализация». Его мысль показалась мне совершенно ясной: недостаточно ни философского обучения, ни обычных форм религиозной практики. Для реализации радужного тела требуется более продвинутая форма духовности, которая должна стать неотъемлемой частью жизни йогина.

Хотя то, что он говорил, имело большое значение для традиции ваджраяны и не только, порой казалось, что он реагирует не на наши реальные вопросы, а на лхасский диалект, который мы использовали, чтобы их задать, словно этот диалект был для него символом пустого философствования, не подкреплённого опытом медитации. Гневная поза ламы несколько смущала ламу Пуяга, весёлого и открытого монаха. Мне удалось уловить бóльшую часть того, что говорил лама А Кхьюг на грубом кхамском диалекте, поскольку его послание было, в сущности, довольно простым и настойчивым. Он часто указывал на своё сердце, когда использовал слово sems, что значит «сердце-ум», и жестикулировал, держа в руках свои чётки-мала из 108 бусин, чтобы подчеркнуть необходимость внутренней реализации.

Он хотел сказать, что мистический опыт – необходимый знак реализации; и это стало очевидно, когда он поделился историей из собственной жизни. Однажды он отправился в гомпу в Кандзе, где встретился с ламой того монастыря. Он взглянул на него и увидел образ Ченрези (Авалокитешвары) у него на лбу – образ, невидимый для большинства людей, но видимый для ламы А Кхьюга. Он осознал, что тот лама – достойный учитель, и почувствовал доверие к нему. Таким образом, казалось, лама А Кхьюг выражает некий экуменический дух: когда признавал, что лама гелуг обладает определённой реализацией, достаточной, чтобы пробудить в нём веру. Он дал нам задание: попросил найти что-то на его лице, чтобы проверить нашу способность понимать его намерения. Я присмотрелся и заметил определённое сходство его внешности и поведения с архиепископом Этторе ди Филиппо, который рукоположил меня в священнический сан. Лама А Кхьюг был доволен этим ответом, который был в согласии с подходом гуру-йоги. В ходе беседы с нами он благословлял других посетителей, стоявших за окном, с помощью небольшого флажка на деревянном шесте, который он держал в руке.